Трагедия царя Бориса - Владимир Уланов

Восставшие стали готовиться к осаде Кремля: притащили лестницы, вооружались кто чем может.

Видя сложность положения и понимая, что осажденным не устоять против всего города, стали совещаться:

– Что делать будем, Богдан? Кремль нам не удержать, – печально констатировал Годунов.

– Это понятно, что надо идти на переговоры. Да только ведь они нас с тобой требуют выдать для расправы, – тревожно ответил Бельский.

– Я, Богдан, предлагаю: во имя сохранения нашей власти, придется смириться тебе и отправиться в ссылку. А я через некоторое время верну тебя назад.

– Почему я должен идти в ссылку и терять власть? Почему не ты, а я?

– Хорошо, Богдан, давай вместе отправимся в ссылку, тогда кто же нас оттуда будет выручать? Ведь Романовы, Нагие и Шуйские только этого и ждут, чтобы полностью захватить власть. У меня сестра царица и зять царь! Я по-родственному выкручусь из этой ситуации, которая произошла по твоей милости, а тебя тут же сотрут в порошок наши враги. Поэтому, мой друг, как ни крути, а жертвовать придется тобой, и моли Бога, чтобы все обошлось. Выдавать мы тебя народу не будем, а сейчас же кого-нибудь из смышленых дворян пошлем к восставшим, постараемся договориться с народом и объявим, что тебя отправили в отставку, а затем и в ссылку. Ты согласен?

Бельский в досаде сорвал с себя шапку и бросил ее наземь, заскрежетал зубами, сжал кулаки, кое-как сдерживая себя, чтобы не накинуться на Бориса, медленно хриплым голосом заявил:

– Ну что ж, объявляйте об отставке! Я согласен! Раз все это произошло по моей вине!

Борис Годунов подозвал думного дворянина Михаила Безнина и дьяка Андрея Щелкалова и без всяких предисловий попросил:

– Сможете ли вы сейчас выйти к восставшим и начать с ними переговоры о примирении?

– Да они нас растопчут и растащат по кускам, если мы к ним выйдем, – испуганно ответил Безнин.

– Мы же посылаем вас не сейчас, прежде всего, переговорим со смутьянами, а тогда уж вы выйдете к народу.

– Что мы им скажем? Ведь народ требует не возобновлять опричнину, выдать вас и Бельского, – заметил Щелкалов.

– Прежде всего, надо попытаться народ успокоить. Пообещать им, что никакой опричнины не будет, что это сплетни, а главного виновника всей смуты Богдана Бельского царь отправляет в отставку, а затем в ссылку. Ну а про меня скажите, что Борис Годунов, наоборот, уговаривает всех не вводить опричнину и договориться всем между собой.

– Борис Федорович, мы согласны выполнить ваше поручение, только вы предварительно договоритесь с восставшими, что когда мы выйдем на переговоры, чтобы нас не тронули, – согласился Щелкалов.

– Хорошо. Я сейчас попрошу стрельцов, чтобы они вас вывели на стену, пока поговорите с народом, а там видно будет.

На стену вышел стрелецкий сотник в сопровождении Михаила Безнина и Андрея Щелкалова.

Сотник, подойдя к краю стены, крикнул:

– Слушайте все!

Все находившиеся на площади замолчали. Затем кто-то из холопов крикнул:

– Выдайте нам Годунова и Бельского, и мы разодемся.

– Тогда уйдите с моста, у кремлевской стены к вам выйдут думный дворянин Михайло Безнин и дьяк Андрей Щелкалов, и обо всем договоритесь.

– Мы согласны! – выкрикнул Прокопий Ляпунов.

Тут же восставшие стали уходить с моста, освобождая место для прохода послам.

Через некоторое время калитка в кремлевских воротах чуть приоткрылась, затем вышли посланники, настороженно озираясь по сторонам.

– Идите сюда поближе, не бойтесь, коли пришли договариваться. Мы вас не тронем, – пообещал Ляпунов, видя, как настороженно ведут себя переговорщики.

Михаил и Андрей уже более уверенно подошли к восставшим.

– Давайте говорите, что вы там, в Кремле, надумали, – в грубоватой форме потребовал Захарий Ляпунов.

– Да что тут говорить? Царь Федор Иванович велел вам передать, что зачинщика смуты Бельского он отправляет в отставку, а затем в ссылку, что опричнину никто возрождать не будет, сплетни все это.

– А Годунова куда повелел царь отправить? – жестко спросил Ляпунов.

Посланник Михаил озадаченно потер рукой переносицу, не зная, что ответить, но тут на помощь пришел находчивый Андрей Щелкалов.

Тот уверенно и твердо спросил:

– А Годунова-то за что? Ведь только он и радел за то, чтобы прекратить сегодня междоусобную бойню. Он уговорил всех послать нас на переговоры.

– Так вон оно что! – задумчиво произнес Прокопий Ляпунов.

– Ну что, вы согласны прекратить бунт и разойтись по своим домам?

Толпа некоторое время молчала, затем Василий Шуйский громко сказал:

– А что?! Дело сделано, Бельского царь в ссылку отправляет; пожалуй, и нам пора расходиться по домам. Главное, что наш государь жив-здоров, опричнины не будет.

5

После всего случившегося Борис Годунов понял, что нужно, прежде всего, искать поддержки среди дворянства. Изворотливый царский шурин всегда умело выходил из любой ситуации, предпочитая находиться в тени, не выставляя себя напоказ. Последнее время Годунов особенно сошелся в делах с дьяком Андреем Щелкаловым, человеком умным, пронырливым и деятельным. Пока в царской Думе шли междоусобицы, Борис все больше и больше сосредотачивал власть в своих руках.

Царь Федор был слаб здоровьем и слег от болезни. Борис понимал, что он может в любое время умереть, а сестра его Ирина едва ли сохранит за собой престол. Впервые за все время Годунов почувствовал, что так удачно начатая карьера, возможно, скоро рухнет. И уже, наверно, в этот раз его не спасет ни родство с царем Федором, ни его дружеские отношения с Андреем Щелкаловым. Бориса стали постепенно оттеснять от царского престола. Боярская дума ополчилась на всех Годуновых, которые уже занимали знатные должности при дворе. Борис стал лихорадочно искать возможность спасения от опалы, пытаясь если не сохранить свою должность при дворе, так хоть обеспечить будущее своей семьи.

Мария, жена Бориса, видя, что ее любимый муж последнее время стал замкнутым и неразговорчивым, решилась с ним поговорить.

Разговор состоялся вечером в опочивальне. Мария уже лежала в постели, поджидая мужа. Было тихо и спокойно, горели, потрескивая, свечи, распространяя аромат воска и меда. Наконец ее долгожданный муж явился в спальню и, не глядя на жену, лег рядом с ней, отвернулся и притих.

На этот раз Мария решила не сдаваться и все-таки выведать, что же творится на душе у ее супруга.

Она нежно провела рукой по его волосам и зашептала на ухо:

– Что с тобой, Борис, происходит, почему ты молчишь и, как прежде, не делишься со мной своими делами и думами? Что с тобой, расскажи, на душе легче будет…

Борис резко повернулся к жене и, не сдерживая себя, почти выкрикнул:

– Неужели ты, Мария, не видишь, что происходит? Царь Федор очень болен и уже едва ли снова воссядет на престол. Ирина же, если умрет Федор, не сможет удержать в своих руках власть. Бояре, как коршуны, вьются вокруг почти уже пустого трона. Вся Боярская дума против нас, Годуновых, ополчилась. Мы им как кость в горле!

– Что же ты намерен теперь делать? – с тревогой спросила Мария.

– В случае, если Федор умрет, нам надобно к этому подготовиться, чтобы во время опалы жить безбедно. У меня есть мыслишка, только ее надо бы хорошо продумать.

– А у меня, Борис, имеется другая, – перебивая мужа, заявила Мария.

– Какая же? – оживился Борис, зная, что жена его часто давала ему дельные советы и частенько выручала его из безвыходных ситуаций.

– Прежде всего, нужно найти бабку-колдунью, которая может лечить любые болезни, и попробовать поставить царя на ноги.

– Где же найти такую бабку? – тут же заинтересовался супруг.

– Есть такая бабка Елена, юродивая, многих больных она подняла на ноги. Она не только умеет лечить, но и предсказывает будущее.

– Тогда, Мария, сыщи ее, пусть приведут ко мне.

– Завтра к обеду она будет у тебя. Можешь обо всем с ней поговорить.

– Если все-таки с бабкой ничего не получится, надобно сделать пожертвования Троице-Сергиеву монастырю, хотя я и раньше им много жертвовал и давал разные льготы. А на этот раз дам монастырю тысячу рублей, дабы обеспечить своей семье безбедное существование. Ведь в случае опалы у нас все отберут.

Мария с удивлением взглянула на Бориса, воскликнула:

– Так это же огромные деньги! Может дать им поменьше?

Годунов печально улыбнулся, но ничего жене не ответил.

Супруги некоторое время молчали. Затем первой заговорила Мария:

– Вообще-то ты правильно решил, ведь и правда, в случае опалы у нас все отберут, зато наши вложения останутся в монастыре, и мы сможем ими пользоваться.

– Ничего, бояре меня так просто не разорят! – с воодушевлением сказал Годунов и продолжил: – Я еще месяц назад отправил в Лондон к королеве Елизавете моего друга Джеромора Горсея с письмом, чтобы она разрешила вывезти мне свое состояние в Англию. Пусть тогда почешутся бояре Мстиславские, Шуйские, Головины, Воротынские и с ними митрополит Дионисий.