В грозовом небе - Николай Гунбин

Летчики М. Водопьянов и В. Коккинаки так рассказывали о последнем полете Валерия Чкалова.

В середине декабря испытывался новый скоростной самолет конструкции Поликарпова. Чкалов приехал на аэродром на своей машине и, слегка озябший (мороз был под 30 градусов), вошел в комнату испытателей, пожал пуки товарищам. Быстро оделся в меховые кожаные брюки и куртку и поспешил к ангару, где стоял самолет, который предстояло испытать; механик заканчивал опробование мотора.

К Чкалову подошел ведущий инженер и сообщил, что шторок у мотора еще нет. Валерий Павлович призадумался: мороз крепкий; не отложить ли полет? Механик доложил, что мотор работает хорошо, параметры без отклонений.

- Вот и отлично, - облегченно вздохнул Чкалов. Откладывать испытательный полет было не в его характере.

Чкалов не обратил внимания еще на одну деталь: в спешке не утеплили всасывающий трубопровод.

Как всегда, при взлете у Валерия Павловича было веселое настроение. Он даже как будто что-то, напевал. Распрямив широкие плечи, Чкалов взялся за ручку управления, вырулил на старт. Перед ним на другом самолете взлетел Коккинаки и, как договорились, стал ждать его на высоте около двух тысяч метров. Связи тогда не было ни с землей, ни между самолетами. Погода стояла ясная, на небе - ни облачка, но в воздухе висела прозрачная морозная дымка. С земли видели, как Чкалов, набрав высоту, [208] пронесся над аэродромом. Ничто не предвещало несчастья.

…Несмотря на морозную дымку, Чкалову удалось встретиться в воздухе с Владимиром Коккинаки. Показав ему, что будет заходить на посадку, Валерий Павлович стал снижаться к посадочной полосе. Неожиданно мотор затих и замер. Наступила непривычная тишина. Безусловно, Чкалов стал в это время резко двигать сектором газа, но мотор не работал. Наверняка руки летчика по-прежнему крепко держали управление, а глаза зорко всматривались туда, где бы можно с крутого снижения посадить самолет. По всему было видно, что машина без работающего мотора идет с большим «недомазом». Внизу были строения, но летчику казалось, что еще можно дотянуть. Вот-вот, еще немного - и аэродром… Но нет, видно, не дотянуть.

Деваться было некуда. В этом стремительном полете Чкалову бросилась в глаза небольшая заснеженная площадка. Но неожиданно на пути вырос столб. Отворачивая от него, летчик уже у самой земли положил самолет в крен, но в следующий момент машина ударилась о землю, летчика выбросило из кабины, и он стукнулся головой о ребро катушки электрического кабеля. Сбежались люди. Чкалов еще был жив, но без сознания, дышал прерывисто. Через несколько часов его не стало. Великого летчика похоронили у Кремлевской стены.

* * *

Мы с еще большим рвением продолжали учиться летать. Летать, как Чкалов.

Дисциплинированность, осознанная привычка, - еще одно качество, которое необходимо при выполнении любого полета. Малейшее послабление к себе при выполнении задания, к работе материальной части приводило к неприятностям, а иногда и авариям.

При групповом полете должна быть строгая дисциплина строя, установленного боевого порядка. Без этого нельзя успешно выполнить поставленную задачу, особенно если осуществляется взаимодействие между подразделениями различных родов авиации, например при встрече с истребителями сопровождения или при освещении цели ночью.

При отборе кандидатов в авиационные училища не в меньшей степени учитывалась их общеобразовательная подготовка. Она должна была стать тем фундаментом, на который будут положены многие авиационные дисциплины. [209]

Здоровье и соответствующая моральная подготовка членов летного экипажа тоже обязательно брались в расчет при формировании летчика, штурмана.

А сам полет требовал выносливости организма и к перегрузкам, и к недостатку кислорода, и низким температурам. Кабины самолетов периода Великой Отечественной войны были негерметичны, неотапливаемы. Экипаж на высоте пользовался кислородом, но при длительном полете кислород экономили и маски надевали лишь начиная с 4000-4500 метров. При ограниченном запасе кислорода на большой высоте члены экипажа старались не делать резких движений, иначе у недостаточно тренированных людей это привело бы к головокружению, а иногда и потере сознания.

Температура воздуха внутри и вне самолета на высоте семь-восемь тысяч метров даже в летнее время доходила до тридцати - сорока градусов мороза. Поэтому при выполнении боевых вылетов на дальние цели всегда надевали меховые, обычно собачьи, унты, меховые комбинезоны, шлемофоны и перчатки. Иногда, на случай вынужденной посадки, брали с собой и сапоги. Словом, здоровью способствовало теплое и удобное обмундирование, отличное по тому времени питание.

Нашему становлению, мужанию помогало нравственное воспитание, которые мы получили в школе и дома. Большую роль в этом сыграла художественная литература. Любимыми книгами в то время помимо классиков русской литературы были «Как закалялась сталь» и «Рожденные бурей» Н. Островского. С Павки Корчагина мы брали пример, хотели быть такими, как он. Позднее зачитывались «Тихим Доном» и «Поднятой целиной» М. Шолохова, «Железным потоком» А. Серафимовича.

Думаю, немалую роль в нашем воспитании сыграло кино. А такие фильмы, как «Броненосец «Потемкин», «Чапаев», «Три товарища», «Семеро смелых», «Тайга золотая», «Путевка в жизнь», «Учитель», «Трилогия о Максиме», «Мы из Кронштадта», «Депутат Балтики», «Щорс» и другие, запомнились на всю жизнь. И, конечно, любили мы кинокомедии: «Веселые ребята», «Волга-Волга», «Цирк», «Трактористы»…

Полюбившихся нам героев играли популярные уже тогда Михаил Жаров, Борис Чирков, Николай Крючков, Вера Марецкая, Любовь Орлова, Игорь Ильинский…

Почти в каждой кинокартине были хорошие, запоминающиеся [210] песни. И мы их любили и часто пели, как и «Катюшу», «Синий платочек», «Полюшко-поле».

Нравились мне и моим сверстникам эстрадные оркестры тех лет, особенно оркестр под управлением Л. Утесова. И, конечно, песни И. Дунаевского, М. Фрадкина, К. Листова, Н. Богословского, Б. Мокроусова, братьев Покрасс.

Ходили в театр. Особенно часто, когда были курсантами. И в драматический, и в театр оперетты.

Все это повышало общую нашу культуру, повышало и боевой настрой. Но, находясь на земле, мы все время думали о небе. Там была наша жизнь, там была наша стихия.

…И воспоминания снова уносили меня в те суровые, грозовые, но незабываемые годы.

Делимся опытом

И вот мирное время. В часть пришло новое, послевоенное поколение. Ему надо передать наш боевой опыт. Одновременно учились сами, осваивая передовую технику.

Некоторые ветераны нашего полка после войны окончили Военно-воздушную академию имени Ю. А. Гагарина. Там учились дважды Герой Советского Союза В. Сенько, Герои Советского Союза И. Мусатов, В. Борисов, Л. Филин. Учился в этой академии и я. Участник войны летчик Г. Воскресенский окончил академию имени Н. Е. Жуковского, теперь доктор технических наук, лауреат Государственной премии СССР, премии Совета Министров СССР.

После окончания академии я, по моей просьбе, был назначен в строевую часть, на этот раз старшим штурманом полка, причем полка отстающего, особенно по навигационной и бомбардировочной подготовке.

Счастливая случайность привела меня в часть, которой командовал только что назначенный на должность командира мой фронтовой друг Степан Харченко. Вот было радости-то!

- Нас, Коля, война настолько спаяла, что никакой водой не разольешь, - говорил при встрече Степан. - Снова будем летать вместе, только теперь самолеты более мощные. А наши «старушки» ДБ-3ф все списали.

- Нам с тобой летать не привыкать, все получится, - успокаивал я друга. - А нашу боевую машину жаль.

И началась служба, летная работа. Снова совместные полеты, сотни полетов, но уже в мирной небе. Осваивали новые самолеты, учили молодые экипажи. Были и трудности [211] - ответственность нести надо было за всю часть, за ее боеготовность. И наши труды не пропали даром: за два года упорной работы полк из отстающих вышел в передовые.

…В 1954 году мне пришлось перейти на преподавательскую работу в Военно-воздушную академию, где очень пригодился и собственный боевой опыт. Обучал слушателей около двадцати лет.

* * *

Скоро исполнится 40 лет, как отгремела война, война длительная, жестокая, уничтожившая по вине фашистских захватчиков десятки миллионов людей. Вернувшиеся с фронта воины принялись за восстановление разрушенных гитлеровцами городов и сел. Благодаря героическим усилиям советского народа раны войны были залечены. Но осталась память. Память о четырех годах смертельных схваток с коварным и сильным врагом, память о погибших. Ее мы свято чтим.