Бедность и богатство. Руководство православного предпринимателя - Марина Алексеевна Улыбышева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот такая соборность и может являться идеалом, к которому должно стремиться общество, а служение — это идеал отношений членов этого общества.
В основе служения всегда лежит любовь. Господь дал нам заповедь — любите друг друга (Ин. 13, 34). Любовь всё скрепляет и соединяет в единое тело. Но любви надо учиться, любовь надо воспитывать. Когда наше общество дорастёт до этого понимания, изменится всё: от отношений продавца к покупателям и соседей по лестничной клетке друг к другу до отношений политиков к принятию различных законов, регулирующих нашу жизнь.
Когда-то идее соборности учила обычная русская притча: отец брал в руки веник и показывал сыну, как легко сломать каждый прутик по отдельности, но как трудно переломить их все разом. Сейчас мы должны осознать эту идею любви и милосердия, идею общности и служения, и всюду пропагандировать её, внедряя в нашу жизнь. По большому счёту не нужно выдумывать какие-то новые национальные идеи, как предлагают сейчас некоторые публицисты, — все идеи уже есть. Национальная идея — это вера людей в Божий Промысл относительно их страны и следование этому Промыслу.
У России замечательный государственный символ — двуглавый орёл. К сожалению, по этому поводу сегодня часто иронизируют, изощряясь в остроумии. А ведь в этом символе удивительным образом заключена и разгадка нашего исторического пути. Ещё П. А. Столыпин в своё время говорил: «Наш орёл, наследие Византии, — орёл двуглавый. Конечно, сильны и могущественны и одноглавые орлы, но, отсекая нашему русскому орлу одну голову, обращённую на восток, вы не превратите его в одноглавого орла, вы заставите его только истечь кровью». Уникальность нашей страны именно в срединности её положения, в расположении её между двух полюсов — Востоком и Западом. У России есть интересы и на Западе и на Востоке. Потому все споры сторонников «западного» и «восточного» пути развития разрешимы только на уровне преодоления двух крайностей, соединения в себе этих двух противоречий. И от Запада и от Востока следует брать самое лучшее, самое ценное, переосмысливая этот опыт и вырабатывая свой единственный, неповторимый путь. Но также неправильно будет, если в поисках этого своего пути мы начнём «разворачивать головы орла вовнутрь», замыкаясь в себе, закрываясь «железным занавесом», отказываясь от осмысления и западного и восточного опыта.
Если наша жизнь будет построена на камне веры, на прочном фундаменте, если для каждого члена общества правилом станет не потребление, а служение, что сможет нам повредить? На заре христианства святитель Василий Великий не боялся посылать христианских юношей на учёбу в языческие школы, напутствуя их такими словами: «Не должно однажды навсегда придав сим мужам (имеется в виду — языческим учителям. — Прим. авт.) кормило корабля, следовать за ними, куда ни поведут, но заимствуя у них всё, что есть полезного, надобно уметь иное и отбросить». Так, выискивая самое ценное на Западе и на Востоке, можно применять это к себе, если оно вписывается в наше самосознание, не противоречит нашей православной культурной традиции. А если не вписывается, нужно уметь сохранять свою духовную независимость и свободу — то есть «иное и отбросить».
ГЛАВА 3
КРИЗИС — СУД БОЖИЙ?
Сегодня многие как огня боятся кризисных состояний экономики и говорят о необходимости построения бескризисного общества. С одной стороны — да, мы должны создавать механизмы, которые бы позволили смягчать последствия кризисов, особенно для самых незащищённых слоёв населения. С другой стороны, неверно думать, что кризисы — это что-то исключительно отрицательное, мешающее нам жить. Например, для человека тяжелобольного кризис — это переломный момент в ходе болезни, после которого начинается выздоровление. То есть кризис — это и новые открывающиеся возможности, и сам он прекрасная возможность прозреть и увидеть то, чего раньше видеть не хотелось. «Кризис» — слово греческое, означает «решение, поворотный пункт, исход», но в том числе и «суд».
Вот как писал о кризисе святитель Николай Сербский: «Прежде европейцы, если постигало их какое-то несчастье, употребляли слово „суд“ вместо слова „кризис“. Сейчас слово „суд“ заменили словом „кризис“, понятное слово менее понятным. Наступала засуха, говорили: „суд Божий!“, наводнение — „суд Божий“. Начиналась война или эпидемия — „суд Божий!“; землетрясения, саранча, другие бедствия, всегда одно — „суд Божий!“. Значит, кризис из-за засухи, кризис из-за наводнения, из-за войн и эпидемий. И на теперешнюю финансово-экономическую катастрофу народ смотрит как на суд Божий, но называет её не „судом“, а „кризисом“. Дабы умножилась беда от неразумия! Ибо пока произносилось понятное слово „суд“, была понятна и причина, которая привела к беде, был известен и Судия, попустивший беду, и цель, ради которой беда была попущена. После подмены слова „суд“ словом „кризис“, малопонятным для большинства, никто не может объяснить, ни от чего он, ни от кого, ни для чего».
Слова о Божием суде могут также вызывать страх, но только в том случае, когда мы забываем о милосердии Божием, превосходящем всякое мыслимое человеческое милосердие. Если бы Бог на самом деле судил нас по правде, никто бы не смог спастись. Бог Судия милосердный, Он всегда готов помочь нашему спасению, лишь бы было на то наше произволение. Поэтому Его суд для нас и любой кризис — это действительно новая возможность к прозрению, выздоровлению и спасению. Время кризиса — это время, когда надо переставать прятать голову в песок и продолжать загонять вглубь смертельную болезнь. Не к бескризисному обществу мы должны стремиться, а к обществу, правильно воспринимающему спасительный для нас кризис, который и поворотный пункт, и суд, и — решение.
ГЛАВА 4
О СОХРАНЕНИИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
Недооценка этого вида собственности, отсутствие понимания её реальной стоимости в обществе, а иногда и попросту кража её, не проработанные механизмы её охраны приводят к тому, что творческие люди не в состоянии
