«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го - Виктор Побережных

Помолчав, он прикурил новую папиросу и, сделав пару затяжек, продолжил.

– Но я хотел поговорить не об этом. Из бумаг, составленных по вашим рассказам, мы немало почерпнули для нашей работы. О многом мы знали, о некоторых вещах догадывались… Но существует множество вещей, которые могут быть нам полезны, но мы просто незнаем о них! У меня к вам просьба, – покосившись на меня, он усмехнулся, – Именно просьба старший лейтенант. Составь максимально возможный список прочитанных тобой книг о войнах или хоть как-то связанных с работой спецслужб. То же самое касается и фильмов – художественных и документальных. А по этим спискам поработаешь со специалистами. По этой теме ты уже работал с Ивановым, но мало и не совсем правильно. Ты сам понимаешь, что даже такая, книжно-киношная информация, чрезвычайно важна для нас. И ещё…

Замолчав, Павел Анатольевич, уставился невидящим взглядом в воду. Просидев так с минуту он вздохнул и посмотрел на часы.

– М-да. Времени мало. Ладно. Поехали в управление. Потом поговорим.

Вернувшись к себе я задумался – зачем Судоплатову я понадобился? Ведь не ради состоявшегося разговора он вывозил меня за город? Но толком подумать мне не дали новички. Не успел я устроиться за своим столом, как три "брата" оказались передо мной.

– Так это всё правда, товарищ старший лейтенант? – глаза парней горели от любопытства. Казалось, что они еле сдерживаются, что бы не лопнуть от бурлящих в них вопросов. А может и вправду, еде сдерживались.

– Да товарищи. Правда. И давайте так. Вопросы потом а сейчас работать! Обращайте внимание на все непонятности в бумагах, на незнакомые слова, предметы, стихи и даже песни и музыку! Лучше пербдеть, чем чем упустить что-то важное. А теперь – в спецчасть, получать свои папки.

Дождавшись, пока любопытная молодёжь испариться из кабинета, я тяжело вздохнул. Хорошо им1 А тут сиди и гадай – к чему приведёт сегодняшняя прогулка? И от основной работы никто не освобождал. Поэтому ещё раз тяжко вздохнув, углубился в изучение бумаг. Кто бы знал, как они меня достали!

Через полчаса появились мои сержанты, прижимающие к себе толстые папки. О! Наконец-то не один я мучиться буду! Но ещё через пять минут, вся моя радость исчезла. Они по очереди стали подбегать ко мне с первыми же донесениями. Пришлось прочитать им небольшую лекцию на тему "непонятного и неместного". Вроде бы поняли. Но сомнения остались. Пришлось озадачить себя составлением своеобразного словаря, на слова из которого следовало обращать особое внимание. Со словарём я и пропыхтел до самого вечера. А вечером, вместо дороги домой, засел за отчёты по сегодняшнему дню. Сам бы я не вспомнил, но из спецчасти напомнили. Помимо отчёта о работе группы, пришлось писать и о встрече с Судоплатовым. Бляха-муха! Мне же ещё и ему список составлять! Когда я всё успею-то?! Хоть и не приказ, но делать-то быстро нужно. Ведь реально, могут что-то нужное из помойки в моей голове достать! Если долго мучиться то…Вот и я, к полуночи, закончил с отчётами и сдал их секретарю Меркулова (его уже не было на месте). Уже выходя на улицу, вспомнил, что забыл убрать последнюю папку в сейф. Ну его нафиг! Лучше вернусь и приберу, а то мир не без добрых людей! Тут простыми дюлями не отделаешься, тут халатностью пахнет! Поэтому, тихонько матерясь себе под нос, я направился назад. Подойдя к дверям кабинета я замер – из-за закрытой двери слышался какой-то шорох! Опаньки! Неужели кто-то забрался? Ну ни себе фига, дела! И это в наркомате? Я вынул из кобуры свой тэтэшник, дослал патрон в ствол и резко открыв дверь ворвался в кабинет, сразу смещаясь в лево и слегка пригибаясь. Сквозь окно проникало достаточно света из внутреннего двора, чтобы я чётко различал всё происходящее. Какая-то маленькая тень, с пронзительным писком, слетела с моего стола и скрылась в дальний угол, за стоявший в нём большой сейф. Каким-то чудом, я сумел удержаться от выстрела. Да твою же мать! Крыса! Чуть до инфаркта не довела! Представляю, что было бы, выстрели я с перепугу! Сначала тревога в наркомате, а потом я стал бы вечным посмешищем! Отдуши проматерившись, я убрал бумаги, закрыл кабинет и, наконец, отправился домой.

Из отчёта командира группы наружного наблюдения и охраны, старшего сержанта ГУГБ Вашкина А.С. работающей по объекту "Гуляка" от 8.06.1942 г.

"… в 12 часов 17 минут объект покинул здание наркомата и сразу был усажен в автомобиль ЗИС закреплённый за полковником ГБ Судоплатовым П.А. "Гуляка" вернулся в наркомат, в сопровождении п-ка Судоплатова в 14 часов 13 минут. В соответствии с ранее полученными указаниями, наблюдение за объектом в период с 12ч17 мин. До 14 ч.13 мин. не производилось…"

7. 06.1942 г., Свердловская область, верховья реки Невья, в/ч?312/1 НКВД СССР.

"…- Ну что скажете, товарищи? – блеснув стёклами пенсне Берия подался к собеседникам.

Напротив наркома, за столом сидели два болезненно худых человека в мешковатых, гражданских костюмах изучающие какие-то бумаги.

– Товарищ нарком, – один из них, светловолосый мужчина лет сорока на вид, поднял слегка косящие глаза от бумаг, – если то что здесь написано действительно сработает… – он помотал головой, – У меня слов не хватает! Это прорыв! Настоящий прорыв в радиотехнике и не только в ней!

– Через сколько времени вы сможете изготовить опытные образцы?

– Не раньше октября, товарищ нарком, – мужчина на секунду задумался и, ещё с большей уверенностью, повторил, – В октябре будут опытные образцы. Не раньше.

– Хорошо, товарищ Нейман. Завтра, к 14-ти часам жду от вас список необходимых материалов. Всё, что вы считаете нужным – будет вам предоставлено! А что скажете вы, Пётр Алексеевич? – Берия переключился на второго специалиста, продолжавшего изучать бумаги.

Пожилой, лет шестидесяти на вид, мужчина оторвался от бумаг и близоруко посмотрел на наркома.

– Знаете, Лаврентий Павлович, – он откашлялся, – Если бы эти бумаги мне дали не вы, я бы подумал, что это глупая шутка! Но теперь… Первые результаты можно ожидать к началу следующего года. Разумеется в том случае, если к данной проблематике подключатся специалисты ЦВИРЛ. Возможно, что сроки сместятся в сторону уменьшения.

– Что ж, Пётр Алексеевич. От вас жду бумагу, как и от товарища Неймана…"

Глава 40

Первые три дня, в должности заместителя Мартынова, были одними из самых трудных для меня, за всё время нахождения в новой жизни. Я просто физически ощущал груз ответственности за работу группы. До этих дней, я и не представлял – как чувствовал себя Мартынов, как тяжело ощущать цену возможной ошибки в работе. Да ещё эти пацаны, будь они неладны! Работали они прекрасно, всё понимали с полуслова, но их любопытство! Это нечто! Каждую свободную минуту, кто-то из них докапывался до меня с вопросами. Приходилось крутиться как ужу на вертеле, чтобы не брякнуть лишнего. А не отвечать я не мог. Слишком точные инструкции мне были даны по этому поводу. Да и самому, чего уж скрывать, было приятно выступать в роли этакого эксперта и учителя. Самым трудным для меня в новом качестве, было составление ежедневных отчётов руководству. Опять же из-за высокой цены ошибки. Позориться не хотелось, просто жуть! Да ещё разговор с Судоплатовым! Он никак не выходил у меня из головы, как и спокойная реакция Меркулова на моё сообщение о нём. Ни удивления, ни возмущения. Не было ни какой реакции. Кроме удовлетворения от вовремя предоставленного отчёта. Ну и фиг с ними. Значит всё идёт так, как и должно идти.

А утром в четверг, 11 июня, я проснулся и, в первый момент, не понял – что не так? А потом вдруг осознал – пропало это надоевшее чувство тяжести! Видимо я просто втянулся и привык к новому положению. Даже мои постоянные спутники, охрана, проявили эмоции – удивлённо переглянулись, увидев мою довольную физиономию. А я, действительно, был доволен. Даже воспоминания об Олесе перешли в какую-то новую стадию – было больно вспоминать, но чернота ушла из груди.

Привычно устроившись за своим столом, с улыбкой посмотрел на ребят. Бесятся как дети малые. Даже Мелешин, попал под "дурное" влияние вчерашних студентов! Детский сад, а не сотрудники НКВД! Только что рожки друг другу не ставят. Школота, блин! Наконец они успокоились и началась нудная работа. Привычно просматривая очередной отчёт из госпиталей, я наткнулся на знакомую фамилию – Боннэр. Вчитался и окончательно убедился – она! Так-так-так! И что же здесь у нас? Находится на излечении в Свердловске… А…Понятно… Упомянута как свидетель событий. Всё, неуважаемая! Не быть вам женой академика! Быстро набросав служебную записку, я предупредил ребят и отправился к Меркулову.

Владислав Николаевич был на месте и сразу принял меня. Передав ему своё "творение" я стал ожидать решения комиссара. Внимательно прочитав мою записку, Меркулов задумался, при этом он отбивал какой-то ритм пальцами на крышке стола. Неожиданно он встал, несколько раз прошёлся вдоль стола и подошёл к окну. Постояв так с минуту, он повернулся и спросил.