Маршальский жезл - Карпов Васильевич

Вдруг в стороне показался огонек - это шел путевой обходчик с фонарем. Я знал его: хороший, добрый был человек. Бандиты очень испугались этого огонька. Они затаились, как шакалы. Потом кто-то подал команду, и трое в халатах и черных папахах схватили и приволокли железнодорожника. Он ничего не понимал. Испугался. Ему ничего не сказали. Сразу выстрелили в него из нагана, и он упал рядом с комиссарами. Фонарь его погас. Так что здесь лежали не двадцать шесть, а двадцать семь человек. Их зарыли в песок. Никто не знал, где это место. Никто не знал, какие люди тут расстреляны. Я тоже узнал потом. В 1920 году приехала комиссия из Баку искать комиссаров. Я показал это место. Прах комиссаров увезли на их родину. Сейчас здесь в песке осталась только их кровь. Туркмены хранят память о своих братьях, которые боролись и за нашу свободу. Мы приводим сюда своих детей. Каждый паровоз дает сигнал около этой могилы. Помните и вы о них, сыны наши, красные воины. Я уже стар, но буду до последних дней рассказывать людям о богатырях-комиссарах. Вот теперь и вам рассказал.

Я слушал старика и ясно, как на киноэкране, видел, о чем он говорил. Черная ночь. Черный силуэт паровоза и вагонов. Черные фигуры палачей и белые рубашки большевиков. Я слышу, как ветер уносит вдаль пение «Интернационала» и как хлесткие выстрелы обрывают поющие голоса.

Много я слышал за время службы лекций и рассказов ветеранов о делах героических. Все они вызывали гордость и желание подражать героям. А вот этот простой рассказ старого Берды-ага произвел на меня очень сильное и своеобразное впечатление своей подлинностью.

На обратном пути я спросил Шешеню, который сидел в нашем автомобиле:

– Ненависть положительное или отрицательное чувство?

– Смотря на что она направлена и каковы ее масштабы. Можно ненавидеть и комаров и врагов Родины, - сказал задумчиво замполит.

– Я имею в виду ненависть к врагам.

– Это высокое чувство. Обратная сторона медали, на лицевой стороне которой - любовь к Родине.

– А я почему-то думал - ненавидеть нехорошо. Человек, который ненавидит, обычно прячет это чувство.

– Важно, что и почему ненавидеть. Наша ненависть к врагам оправданна и естественна. Разве то, что мы слышали сегодня, не рождает справедливую ненависть к врагам?

Я заметил: все, кто находился в автомобиле, прислушивались к нашему разговору. Такие же чувства и сомнения, наверное, возникли и у других солдат. Поэтому я решил задавать вопросы более обстоятельно. Шешеня поймет меня и будет доволен: ему как политработнику просто находка провести лишний раз задушевную беседу по таким важным вопросам! Я представлял себя на его месте: ведь я уже примеряюсь к обязанностям политработника. Сложная и ответственная это профессия, в любую минуту могут тебя спросить о чем угодно, и ты должен дать точный, исчерпывающий ответ. Вот хотя бы сейчас Шешеня говорит о таких понятиях, которые не каждый даже высокообразованный человек объяснит с ходу, без подготовки. А политработник обязан это сделать! Однако, понимая сложность положения Шешени - когда слушают все, - я не собирался ему просто подыгрывать своими легкими вопросами: мне действительно хотелось выяснить то, что я недопонимал, ну и, конечно, послушать, как Шешеня выйдет из этого нелегкого положения. Вопросик я ему подготовил, на мой взгляд, очень сложный.

– Непонятно: мы, такое гуманное, прогрессивное общество, и вдруг воспитываем у своих людей ненависть. Разве совместимы гуманность и ненависть?

Шешеня даже не взглянул на меня, не почувствовал подвоха. Стал спокойно объяснять:

– Мы не воспитываем ненависть вообще. Наша ненависть прицельна и конкретна. Она всегда является с нашей стороны ответной реакцией. Гуманность же нашей ненависти состоит в том, что мы никогда не усугубляем и даже не повторяем жестокости и изуверств, примененных к нам врагами. Ни массовых расстрелов, вроде того, о котором рассказал нам Берды-ага, ни зверств, которые допускали фашисты, мы даже как ответную меру не применяли. Мы бьем врагов в открытом, честном бою и сажаем их на скамью подсудимых, а не уничтожаем тайно, в застенках. А теперь вот вы скажите, почему мы так поступаем, - вдруг сказал Шешеня.

Я улыбнулся. Женьшень более благороден, чем я: ответ на его вопрос был в том, о чем я спрашивал.

– Потому, что мы гуманны и не можем поступать так, как фашисты.

– Ну вот круг замкнулся, - сказал Шешеня, - концы с концами сошлись.

Когда приехали в полк, выпрыгнули из кузова и, разминая затекшие ноги, пошли к казарме, Шешеня негромко мне сказал:

– Сразу чувствуется в вас кандидат в члены партии, хороший разговор и вовремя завели. Спасибо за помощь.

Я смутился. У меня и в мыслях не было, что я поступал как человек партийный. Как будущего политработника действительно себя представлял, а вот о своей сегодняшней обязанности повседневно заниматься пропагандой забыл. Спасибо замполиту, своим одобрением он подсказал: именно вот так я - рядовой солдат и коммунист - могу и должен нести людям идеи партии.

…После экскурсии к месту казни 26 бакинских комиссаров я попросил Альбину подобрать мне в библиотеке что-нибудь об истории нашего края. Она нашла такую книгу, что я чуть рот не раскрыл от удивления.

– Знаете, что Жюль Верн писал о наших краях? - спросила Альбина.

– Кто?

– Жюль Верн.

– Первый раз слышу! - Я быстро вспомнил: «Дети капитана Гранта», «С Земли на Луну», «20 тысяч лье под водой», «Таинственный остров», десяток других книг, но, чтобы Жюль Верн писал о Каракумах, не слышал.

– Вот почитайте. - Альбина подала мне книгу «Клодиус Бомбарнак».

Я прочитал ее за один вечер. Интересно и непривычно в книге знаменитого фантаста выглядели наши обыкновенные, будничные названия городов: Небит-Даг, Казанджик, Кизил-Арват, Ашхабад, Самарканд, Андижан, Коканд, Бухара. Я думал, Небит-Даг совсем молодой город нефти, а оказывается, о нем еще Жюль Верн знал!

Он рассказывает о строительстве железной дороги, которая пролегает за оградой нашего полкового городка. Раньше я на нее даже внимания не обращал. Дорога и дорога. И вдруг оказывается, это одна из удивительных магистралей мира! Я уже говорил, что в Туркмении все «самое-самое», железная дорога тоже оказалась необыкновенной… Обычно дороги прокладывались от центра России и постепенно уходили к окраине. А эта началась в Красноводске и шла сначала в Ашхабад, затем в Самарканд. И была она чисто военным сооружением. С юга, из Индии, лезли в Туркестан англичане. Вот и двинул сюда войска русский царь, чтобы упредить британских колонизаторов. На верблюдах, ишаках и лошадях воевать в пустыне было бессмысленно. Решили провести в Каракумы железную дорогу, по ней продвигаться вперед и подвозить все необходимое.

Неплохо придумали! А осуществлял этот замысел наш брат - солдат. Вот как описывает Жюль Верн начало строительства:

«Скобелев высадился в Михайловском заливе - порта тогда еще не было, - и, чтобы облегчить ему продвижение через пустыню, его помощник, генерал Анненков, построил стратегическую железную дорогу, которая за девять месяцев была доведена до станции Кизил-Арват…»

Генерал Анненков… Конечно, не тот атаман, который отличался своими зверствами во время гражданской войны. Я посмотрел в энциклопедии на «А». Об Анненкове, который строил железную дорогу, ничего не сказано, а о том, который зверствовал, говорится: сначала его вышибли вместе с колчаковцами в Китай. Там атамана завербовали в шпионы. В 1927 году его поймали в Свердловске, ну и расстреляли. Я почему-то думал, что ему раньше голову снесли.

С большим уважением говорит Жюль Верн о покорителях Каракумов: «Русские инженеры превзошли быстротою работы американцев на Дальнем Западе».

Русские воины построили специальный поезд - он представлял собой мастерские, жилье, столовую, склады и шел по дороге, которую сам создавал.

«Работы велись в две смены, каждая по шесть часов… ежедневно удавалось прокладывать по восемь километров пути, - и в третий раз Жюль Верн подчеркивает, - тогда как на равнинах Соединенных Штатов прокладывали не более четырех».

Ни песчаные бури, ни безводье, ни козни англичан, ни вооруженное сопротивление местных феодалов не остановили этот поезд, который пересекал Черные пески, царство смерти. А в наши дни люди, мчась по ашхабадской магистрали, и не подозревают, что это одна из удивительных дорог в нашей стране! И я узнал об этом случайно, потому что книга попала на глаза Альбине. В предисловии сказано: роман «Клодиус Бомбарнак» у нас очень редкое издание, выходил он один раз в 1930 году в Собрании сочинений, да вот в 1961 году издан в новом переводе в Ташкенте. До читателей других республик он, наверное, так и не дошел. Я мальчишкой даже не слышал о таком приключенческом романе. И уж конечно, не думал встретиться с Жюль Верном в Каракумах!

Лейтенант Жигалов проводил занятия по стрельбе.