На развалинах третьего рейха, или маятник войны - Георгий Литвин

Последующие события на советско-германском фронте заставили руководителей западных держав задуматься о том, что в Берлин они могут и «опоздать». В американском журнале «Тайм» была помещена карикатура: заспанный Черчилль в четыре часа утра снимает телефонную трубку и слышит знакомый голос: «Уинстон! Это я, Джо (Сталин. — Авт.). Я у Кале. Теперь вы можете переходить Ла-Манш. Теперь безопасно».

Разведки всех государств внимательно следили и за внутриполитической обстановкой в Германии, ожидая и переворота против нацистского режима, и других событий, способных повлиять на обстановку в мире. Сталин в одной из телеграмм послу СССР в Лондоне И. М. Майскому допускал возможность сговора Черчилля «с Германией Гитлера или Брюнинга за счет нашей страны». Основания для таких подозрений были: в 1943 году срок открытия второго фронта был перенесен в третий раз! Пассивность союзников играла на руку Германии, облегчив ей задачу организации крупного наступления на Курской дуге.

Такая, мягко говоря, «игра» союзников давала повод говорить дальновидным политическим деятелям, что это оттолкнет советских руководителей от послевоенного сотрудничества с Западом.

После победы Красной Армии на Курской дуге начался развал блока агрессоров. Первой из войны вышла Италия. Но открытие второго фронта снова откладывалось, хотя президент США указал на необходимость употребить все усилия, чтобы вместе с Великобританией оккупировать большую часть Европы и первыми вступить в Берлин.

Операция «Оверлорд» по высадке союзников во Франции проходила в одно время с проведением Красной Армией гигантской операции по освобождению Белоруссии, значительно облегчившей задачу десанта. Но все равно дорога союзников на Берлин оказалась нескорой и была сопряжена не только с успехами, но и с жестокими поражениями. В начале 1945 года немецкие войска нанесли в Арденнах сокрушительный удар по американцам, и союзники просили Советский Союз открыть второй фронт — срочно начать наступление на Берлин. Советский Союз пошел навстречу союзникам, начав стремительное наступление на территории Германии до ранее намеченных сроков. Верная союзническому долгу, наша армия вела его не в той степени готовности. Естественно, это увеличило число смертей русских воинов. Между тем союзники, получив передышку, рванулись к Берлину, стремясь во что бы то ни стало войти в него раньше русских и получить политические преимущества на послевоенных переговорах. Но все-таки Красная Армия успела взять Берлин сама…

У. Черчилль, несмотря на договоренность с СССР относительно разграничительных линий встречи войск союзников, побуждал американцев ускорить продвижение их армий, изменить имеющиеся планы и захватить по меньшей мере те районы, куда не дошла еще Красная Армия. При этом он учитывал как позицию гитлеровцев, оказывавших упорное сопротивление на Восточном фронте и все более открывавших Западный фронт, так и поддержку его точки зрения влиятельными кругами в США. По их мнению, это дало бы возможность оказать давление на Советский Союз при урегулировании послевоенных проблем.

Как свидетельствуют признания деятелей западных держав и заявлений самого У. Черчилля, особое значение придавалось захвату Берлина. Они считали, что взятие ими Берлина даст возможность получить огромный политический выигрыш, символизируя могущество западных держав, и будет иметь большое значение для определения дальнейшего развития Германии.

Этот факт подтвердил американский генерал Дж. Гевин, командовавший в годы войны 82-й парашютно-десантной дивизией. В полночь 25 марта 1945 года тот собрал в своем штабе секретное совещание. Его дивизия, которая приобрела известность после десантных операций в Сицилии, давно была по непонятным причинам в бездействии. Дж. Гевин обратился к присутствующим офицерам со словами: «Господа! Дело идет о последнем прыжке» — и неожиданно для всех объявил, что он имеет в виду «прыжок на Берлин», который является частью специального плана. По этому плану 101-я американская парашютно-десантная дивизия должна была захватить берлинский аэропорт Гатов, 82-я дивизия Темпельгоф, а одна бригада англичан — аэродром в Ораниенбурге.

Предполагалось, что через несколько дней в Берлин войдут наземные англо-американские войска. Операцию парашютно-десантных войск планировалось начать через пару недель. Союзники начали немедленную активную подготовку, но Красная Армия сорвала эти планы.

Англичане предлагали американцам занять Прагу, с тем чтобы укрепить влияние западных держав в Чехословакии. Провал их планов — результат реального соотношения сил, который и не позволил западным державам добиться преследовавшихся ими целей.

Через много лет после окончания Великой Отечественной войны мне стало ясно, что в освещении ее событий наблюдаются две тенденции, на мой взгляд затрудняющие поиск истины: смакование политических просчетов руководителей страны и командования Красной Армии в начальный период войны и осмысление прошлого с позиций сегодняшнего дня, с точки зрения современного человека, обладающего гораздо большим объемом информации.

Первая тенденция относится к разряду сиюминутных политических интриг или к не совсем порядочным способам журналистского или писательского самоутверждения и, по моему мнению, ничего общего с историей, как с наукой, не имеет. Вольные или невольные последователи второй заслуживают некоторого снисхождения за смелость иметь собственное суждение, но именно им хотелось бы напомнить мудрые слова Шота Руставели: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».

Как же быть и кому верить?..

Отвечу — только подлинным документам. И фактам, опять-таки подтвержденным документами. Разбирая трофейные документы, участвуя в допросах высших чинов имперского министерства авиации, люфтваффе, самолетостроительных корпораций, я увидел войну другими глазами. И это представление во многом расходилось с тем, что читал, о чем слышал, что видел глазами рядового солдата войны.

Уже тогда, натыкаясь (именно натыкаясь, ибо тогда целенаправленно поиском истины я еще не занимался) на документы, зафиксировавшие те или иные периоды развития или события в истории немецкой авиации, встречаясь с людьми, наблюдая, как поднимает голову «холодная» война, предвестница «горячей», я начал думать о том, как сделать так, чтобы никогда больше она не выползла из какой-нибудь папочки с тесемочками и не пошла гулять по нашей грешной Земле, сжигая все на своем пути.

Практически все свое время в течение многих лет я отдаю изучению советских и немецких архивных документов о Второй мировой войне. На основе огромного фактического материала мною написаны и опубликованы три книги, множество статей в газетах и журналах. Но не покидает мысль, что все сделанное — лишь частичка лишь подступы к полной правде о войне, которая еще там, в неизвестных мне папках с грифами «Секретно», «Совершенно секретно», «Совершенно секретно. Особой важности», «Только для высшего командования».

Чтобы не ошибиться в будущем, надо знать и понимать прошлое. Потом, уже углубившись в тему, я начал целенаправленно искать архивные документы, записывать свидетельства участников событий, анализировать, сопоставлять факты… И понял, что, несмотря на обилие публикаций, правду о войне найти очень трудно. Как будто бы сама война заваливает горами бумаги те немногие документы и основанные на них публикации, из которых становится многое ясным, чтобы мы не могли понять, где ее корни, и эти корни вырвать.

Уходят из жизни те, кто войну пережил, почувствовал на себе, те, кто потерял на ней родных и близких. И постепенно тем, кто войны не знает, а видел ее только с киноэкрана, начинает казаться, что война — это не так уж и страшно, что этот способ достижения своих политических, экономических или иных целей нисколько не хуже других и что, если хорошенько подготовиться, можно достигнуть победы на все времена. А войне только того и надо…

Я считаю, что пора уже отказаться от заявлений, что у нас все стратегические решения принимал только Сталин, а в Германии — только Гитлер. И у нас, и в Германии действовали крупные специалисты во многих областях, и к их мнению прислушивались оба диктатора. И оба внимательно следили за действиями и высказываниями друг друга, перенимая все, что могло пригодиться, и всегда готовые парировать удар…

Думаю, будут интересны переведенные мною высказывания Гитлера о Сталине, приведенные в изданной в 1980 году издательством «Альбрехт Кнаус» книге «Застольные беседы Гитлера». Мартин Борман предложил записывать монологи Гитлера, произносимые им в узком кругу. В течение 14 месяцев их записывал адъютант Бормана Генрих Гейм, а с марта по сентябрь 1942 года это делал профессор Генри Пикер. Вот что Гитлер сказал о Сталине 26 августа 1942 года: «Если бы Сталин имел возможность проработать еще от 10 до 15 лет, то СССР стал бы сильнейшим государством мира и оно могло так существовать еще 100, 200, 300 лет. Это было бы гигантским достижением. О том, что жизненный стандарт народа возрос бы, в этом нет никакого сомнения, народ бы не знал голода. В общем, можно сказать: они построили заводы и фабрики, не уступающие заводам Германа Геринга, там, где еще два года назад были деревни. Они имеют железные дороги, которые вообще не нанесены на карты. У нас говорят о тарифах, когда строят железные дороги. У меня есть книга о Сталине. Нужно сказать, что это огромная личность: настоящий аскет, который железной рукой создает этот гигантский рейх. И когда некоторые говорят, что это социалистическое государство, то это большая ложь. Это есть государство государственного капитализма. 200 миллионов человек населения, железо, марганец, никель, нефть, керосин и все, что угодно, — без ограничений. А во главе стоит человек, который говорит: «Находите ли вы 13 миллионов человек большой потерей для такой большой идеи?»