История Спарты (период архаики и классики) - Лариса Печатнова

Когда в 222 г. царь Клеомен, испытывая серьезные денежные затруднения, предоставил илотам возможность выкупиться на волю, оказалось, что набралось только 6 тысяч илотов, способных заплатить за себя и свою семью довольно большую сумму в 5 аттических мин (Plut. Cleom. 23,1). Эта цифра - 6 тысяч илотов - свидетельство того, что, по крайней мере, экономическое положение части илотов было весьма сносным. Ведь в общей сложности сумма их выкупа составила 500 талантов[009_53]. Но остается открытым вопрос, какой процент от общего числа илотов составляли эти 6 тысяч? Без ответа на него трудно сделать какие-либо определенные выводы относительно экономического положения всей массы илотов в их совокупности.

2. ОТНОШЕНИЕ ГОСУДАРСТВА К ИЛОТАМ

Если экономическое и правовое положение спартанских илотов было лучше положения рабов классического типа, то степень унижения была такой же, если не хуже. Когда Критий (fr. 37 Diels), а вслед за ним и Плутарх (Lyc. 28) говорят о том, что из всех зависимых групп илоты находились в самом худшем положении, то они только передают широко распространенное в греческом обществе мнение. Однако мнение это было основано не только на действительном положении дел. Оно усугублялось тем, что греки резко отрицательно относились к закабалению именно мессенцев - людей, бесспорно, греческого происхождения.

Сами илоты гораздо болезненнее, чем рабы-варвары, должны были воспринимать свой низкий социальный статус внутри спартанского полиса. Спартанцы целенаправленно внушали илотам представление о собственной ничтожности и ущербности, вырабатывая в них психологию рабов. Масштабный психологический прессинг, применяемый по отношению к илотам, способствовал формированию у них стереотипа поведения по "рабскому" типу. Во фрагменте Мирона, сохраненном у Афинея, показан весь комплекс мер, направленных на физическое и морально-психологическое подавление илотов: "Илоты, - говорил Мирон, - должны нести труды самые позорные и наиболее бесчестящие. Их заставляют носить шляпу из кожи собаки и одеваться в шкуры животных; каждый год им полагается определенное число ударов, даже если они не совершили никакого проступка, для того, чтобы они помнили, что они рабы; более того, если они переходят меру физической силы, которая прилична рабу, их наказывают смертью и на их хозяев накладывают штраф за то, что последние не сумели сдержать их развитие" (ap. Athen. XIV, 657 d). Даже согласившись с мнением некоторых иследователей[010_54], что Мирон несколько сгустил краски, все же придется признать, что в целом описание Мирона соответствует действительности. Это подтверждают и более ранние, чем Мирон, источники. Так, например, Феопомп свидетельствует, что "с народом (e[qno") илотов обращаются в высшей степени жестоко и обидно" (ap. Athen. VI, 272 a). Плутарх расширяет список позора и унижений: "И вообще спартанцы обращались с ними грубо и жестоко. Они заставляли илотов пить несмешанное вино, а потом приводили их на общие трапезы, чтобы показать молодежи, что такое опьянение. Им приказывали петь дрянные песни и танцевать смехотворные танцы, запрещая развлечения, подобающие свободному человеку" (Lyc. 28)[010_55].

Внушение презрения и отвращения к илотам как существам низшего порядка было одним из обязательных воспитательных моментов спартанской образовательной системы. Молодым спартиатам специально показывали пьяных и неопрятных илотов, чтобы воспитать к ним глубокое отвращение[010_56].

Правда, культивирование психологической пропасти между илотами и спартиатами вовсе не исключало "частных" контактов между ними. В Спарте, таким образом, прослеживается тот же стереотип в отношении к рабам, что и в остальной Греции. В античной литературной традиции, прежде всего в комедиях Аристофана, дается определенный литературный тип раба, наделенный целым рядом отрицательных качеств: обжорством, пьянством, склонностью к воровству, трусостью и т. д. Но когда речь идет о домашних рабах, особенно о кормилицах и педагогах, они, наоборот, становятся носителями целого ряда добродетелей: преданности, честности, порядочности. У Еврипида, например, подобного рода рабы нередко спасают своих хозяев от гибели (Electra 286-287, 487 sqq.; Hippol. 176 sqq., 433 sqq.).

Страх, который внушали илоты спартанцам, заставлял последних жить в атмосфере постоянной "военной" опасности[010_57]. Воспринимая илотов как внутренних врагов, спартанцы питали к ним глубочайшее недоверие. О степени этого недоверия свидетельствует отрывок из утраченного политического трактата Крития, активного участника тирании Тридцати и известного лаконофила. Этот фрагмент приводит в своей речи "О рабстве" писатель-софист IV в. н. э. Либаний: "Лакедемоняне дали себе против илотов полную свободу убивать их, и о них Критий говорит, что в Лакедемоне существует самое полное рабство одних и самая полная свобода других... Он [спартанец] всегда ходит, держа в руке копье, чтобы оказаться сильнее илота, если тот взбунтуется... Они [спартанцы] изобрели себе также и запоры, с помощью которых они полагают преодолеть козни илотов... И как могут те, которых и во время завтрака, и во сне... вооружает страх по отношению к рабам, как могут такие люди... наслаждаться настоящей свободой?" (fr. 37 Diels = Liban. Or. XXV, 63 / Пер. А. Я. Гуревича).

Спартанцы старались держать илотов подальше от оружия (Xen. Lac. pol. 12, 4). Как известно, в Спарте только члены гражданского коллектива имели право в мирное время носить оружие. Так, в 398 г. руководитель заговора Кинадон предполагал, что безоружная народная масса, куда входили и илоты, в момент выступления сможет вооружиться только орудиями своего труда (Xen. Hell. III, 3, 7).

Недоверие спартанцев по отношению к илотам во многом объясняется многочисленностью последних[010_58]. Не только спартанцы, но и все греки ясно сознавали опасность владения слишком большим количеством рабов. Фукидид напрямую связывает суровое отношение к рабам на Хиосе с огромным их количеством: "Ведь на Хиосе было гораздо больше рабов, чем где-либо в другом городе (кроме Лакедемона), и эти рабы, именно из-за их многочисленности, подвергались там за свои провинности слишком суровым карам" (VIII, 40, 2). Уже из одного этого свидетельства Фукидида видно, что спартанский полис опережал всю Грецию по количеству рабов. Какое-то представление об их численности может дать рассказ Плутарха о том, что этолийцы, вторгшись в Лаконию, увели с собой 50 тысяч илотов (Cleom. 18, 2). Это произошло во 2-й половине III в., когда Спарта уже потеряла Мессению, а вместе с ней и всех мессенских илотов.

Если в Афинах и других греческих полисах обычный процент несвободного населения по отношению к свободному составлял в среднем 3 : 1[010_59], то в Спарте доля илотов по отношению к свободным была совсем иной. На каждого спартиата приходилось не менее семи илотов, а если учесть фактор постоянного уменьшения гражданского населения, то этот разрыв неизбежно увеличивался. Такая численная диспропорция была очень важным фактором, управляющим отношениями между двумя основными группами спартанского населения. К сожалению, только один источник, и то относящийся к военным делам, дает нам представление о соотношении илотов и спартиатов. В 479 г. при Платеях каждого спартиата сопровождало семеро илотов (Her. IX, 10, 1; 28, 2; 29, 1). Как признают некоторые исследователи, эти цифры Геродота в общем отражают примерную пропорцию всего илотского населения к спартиатам, по крайней мере, для V в.[010_60]

3. КРИПТИИ И ДРУГИЕ ФОРМЫ ПОДАВЛЕНИЯ ИЛОТОВ

Спартанское государство "изобрело" целый ряд средств для морального и физического подавления илотов. Самое главное из них - криптии, или тайные убийства илотов, которые стали основной формой их устрашения. С изобретением криптий террор спартанцев по отношению к илотам принял характер регулярного и освященного законом политического кровопролития. Само слово hJ krupteiva означает "засада" или "тайник".

Наиболее подробное описание криптий оставил нам Плутарх: "Вот как происходили криптии. Время от времени власти отправляли бродить по окрестностям молодых людей, считавшихся наиболее сообразительными, снабдив их только короткими мечами и самым необходимым запасом продовольствия. Днем они отдыхали, прячась по укромным уголкам, а ночью, покинув свои убежища, умерщвляли всех илотов, каких захватывали на дорогах..." (Lyc. 28, 3-5). По-видимому, для спартанцев обычной практикой было устраивать расправы со смертельным исходом именно ночью (ср.: Her. IV, 146, 2). Д. Лотце на основании действий спартанского "секретного патруля" приходит к выводу, что эта практика подразумевала наличие комендантского часа[011_61].

Говоря о том, что криптии - изобретение Ликурга, Плутарх ссылается на мнение Аристотеля (Lyc. 28, 1-2). Сам он, судя по отдельным ремаркам, в этом далеко не уверен (Lyc. 28, 2; 28, 13; Lyc. - Num. Synkr. 1). Подобная его неуверенность объясняется, скорее всего, исключительно моральными соображениями. По словам Плутарха, это - единственное установление Ликурга, которое нельзя одобрить (Lyc. 28, 13 - "я, по крайней мере, не могу приписать столь гнусное дело (miaro;n e[rgon), как криптии, Ликургу"). Плутарху очень не хочется "числить расправы над илотами - дело до крайности жестокое и противозаконное - среди нововведений Ликурга" (Lyc. - Num. Synkr. 1). Но версию Аристотеля, связывающего появление криптий с Ликургом, он счел необходимым передать.