От Заполярья до Венгрии. Записки двадцатичетырехлетнего подполковника. 1941-1945 - Петр Боград

Ордена вручал генерал-лейтенант Стойчев[46], командующий 1-й Болгарской армией, в актовом зале университета.

В ходе вручения орденов произошел конфуз. Генерал-лейтенант Стойчев при встрече с первым офицером поздоровался, в ответ молчание, в строю находилось около 20 офицеров. Затем он стал вручать ордена, и тут опять конфуз. У нас было принято отвечать «Служу Советскому Союзу», и что ответить болгарскому генералу – никто не знал. Когда подошла моя очередь, я ответил: «Благодарю за честь!» Впоследствии все оставшиеся так и отвечали.

Я об этом забыл. Однако в апреле 1985 года мне позвонил старый товарищ по академии Петр Горелин и напомнил этот случай. Оказывается, он этот случай обнаружил в архиве поэта Бориса Слуцкого, который умер в 1986 году, однако присутствовал на этой церемонии в качестве корреспондента армейской газеты 57-й армии.

Но вернемся к церемонии.

Все было обставлено торжественно, всем после вручения орденов были определены места на банкет. У каждого в тарелочке лежали изготовленные визитные карточки с указанием звания, фамилии, имени и отчества. Все это было оттиснено золотом.

Обед (или банкет) проходил в непринужденной обстановке. Тосты были разные, больше всего в связи с победой и дружбой народов СССР и Болгарии. Здесь, в зале, проходил концерт ансамбля песни и пляски 57-й армии, состоящего из артистов Одесского театра оперы и балета. Кто посмелее – принимал участие (пением, пляской, рассказом). Это событие запомнилось мне на всю жизнь.

Вскоре был получен приказ о передислокации дивизии в новый район – 3–4 километра северо-западнее города Брук на Муре. Штаб дивизии – населенный пункт Алендорф. Это уже ближе к Вене (южнее примерно до 80–100 километров).

В этом районе начались прикидки по организации боевой подготовки войск. На меня возложили разработку конспектов по разным видам боевой подготовки (уставы, строевая служба, изучение материальной части стрелкового оружия). Должен сказать, что первые конспекты я переделывал по нескольку раз, а затем, в ходе их разработки, стал вспоминать то, чему учили в училище, и конспекты стали приобретать надлежащий вид.

Кроме этого, в штабах шли работы по завершению журналов боевых действий, и здесь было немало работы, так что штабы без дела не сидели. Войска кое-как занимались, стали оборудовать лагеря для размещения личного состава. Очень хорошо поработал командир 420-го краснознаменного стрелкового полка, мы его всем ставили в пример.

Часть подразделений была выделена на охрану особых объектов (например, охотничьи земли и поместья бывшего императора Франца-Иосифа и др.).

Командование дивизии было занято написанием аттестаций. Писали как кому бог на душу положит. Бывали и объективные аттестации, но больше всего писалось отрицательного, особенно «обиженными» наградами начальниками. Мою аттестацию писал лично командир дивизии. Скажу, что она довольно объективна. Вывод был – если оставлять в Вооруженных силах, то отправить в военную академию.

Это была и моя мечта – поступить учиться в Военную академию имени Фрунзе.

Примерно в середине июня были получены указания о начале движения в пешем строю колоннами на восток. Это была величественная картина движения громадной армии – армии-победительницы – домой, на родину. Движение осуществлялось примерно со второй половины дня и продолжалось до глубокой ночи. Места, по которым мы проходили, были сказочно красивыми, особенно западная часть Венгрии. Вот, после одного из переходов, уже в Западной Венгрии, ночью был получен приказ о моем командировании в штаб фронта на мандатную комиссию на предмет зачисления кандидатом в слушатели Военной академии имени Фрунзе.

Радости моей не было пределов. Командир дивизии генерал-майор Величко и начальник штаба полковник Безрукавый устроили мне пышные проводы, на которых присутствовали все начальники отделения штаба дивизии, не говоря уже о командовании дивизии.

В тот же день я сел в машину и отправился в штаб корпуса вместе с В. Я. Чернышевым (командиром 420-го полка). Там нас долго не держали. Через два дня мы были уже в районе Винер-Нойштадта в резервном офицерском полку 3-го Украинского фронта. Там я встретился с лейтенантом Токаревым (мой бывший сокурсник по Камышинскому пехотному училищу, попавший в начале войны в плен, а затем воевавший в рядах партизан Югославии).

Пребывая в этом полку в ожидании мандатной комиссии, мы – а нас было немало, более 20 человек, – посетили город Вену, побывали в оперном театре, слушали «Чио-Чио-сан» на немецком языке. Музыка нас заворожила.

Осмотрели город и побывали на знаменитой могиле Иоганна Штрауса. В конце июня нам сказали добираться самостоятельно до города Констанца (Румыния), где будет находиться Южная группа войск, вернее, штаб группы 3-го Украинского фронта. Там мы будем проходить комиссию.

Пробирались кто как мог. Вместе со мной были В. Д. Чернышов, А. Г. Шурупов (тогда подполковник), два офицера оперативного отдела штаба 134-го стрелкового корпуса, Н. Ф. Кузьмин – подполковник соседнего корпуса и др.

Побывали в Будапеште, находились там около двух суток, осмотрели город: воевали вокруг него, а в городе побывали уже после войны. Много социальных контрастов заметили мы там, думали, что это скоро отомрет. Затем восовцы выделили нам вагон для сидения, и мы, мучаясь от всего (холода, голода, бессонницы), в начале июля прибыли в Констанцу. Я разместился со своим ординарцем в квартире одной гречанки, на берегу Черного моря, рядом с резиденцией начальника штаба группы. Говорили, что тут находится генерал-майор С. П. Иванов. Рядом с домом стояли два бронетранспортера с пулеметами.

Дни, проведенные нами в Констанце, мы использовали для отдыха: загорали, купались на берегу Черного моря и ожидали комиссию.

В десятых числах июля наконец-то прибыла мандатная комиссия во главе с генерал-лейтенантом Сухолепиным Александром Васильевичем – заместителем начальника академии и генерал-майором Цыбенко – начальником политотдела академии. Два слова, сказанные ими: «Вы зачислены», были самыми радостными для меня и многих моих товарищей.

Вскоре мы стали собираться в дорогу. Были обсуждены несколько вариантов выезда в Москву. Все решили немедленно ехать по домам, с тем чтобы к концу июля прибыть в академию, как было нам приказано.

Наконец, маршрут и средства были определены. Едем водой на пассажирском лайнере «Трансильвания», принадлежащем Румынии, но под советским флагом. Помню замечательный вечер, когда мы отчалили от стенки морского порта и взяли курс к родным берегам. Конечный пункт – Севастополь. Ночь, а затем день. Во второй половине дня мы видели Медведь-гору, нам сказали, что это вблизи Ялты, затем вечером мы причалили в Севастополе. К ночи мы уже были на вокзале, переночевали кто как мог, а утром получили в сбербанке деньги и к вечеру поездом Севастополь – Москва тронулись по родной стране в столицу.