Гроза панцерваффе - Виктор Прудников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Богодуховское направление по-прежнему оставалось самым опасным. В район Ахтырки Манштейн стянул крупные силы — моторизованную дивизию «Великая Германия», 10-ю моторизованную дивизию, отдельные батальоны тяжелых танков и танковую дивизию «Мертвая голова». Эти войска должны были наступать на Богодухов с северо-запада. Вскоре был прорван фронт на рубеже 27-й армии С. Г. Трофименко. Немцы вышли в район сел Каплуновка и Запорожец. Навстречу им командование Воронежского фронта бросило 4-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта Г. И. Кулика и часть сил 1-й танковой армии. Бои шли невероятно тяжелые. 18 августа погиб командир 31-го танкового корпуса генерал-майор Черниенко. Осколок немецкой мины сразил его рядом со своим командным пунктом.
Катуков мучительно искал выход из создавшегося положения. Немцы били по нашей обороне крупными танковыми и моторизованными силами. Только у Каплуновки они бросили до ста машин. Противопоставить такой же бронированный кулак не представлялось возможным. 19 августа в строю находилось всего 91 «тридцатьчетверка» и 48 машин Т-60. Ударная сила армии снижалась еще и из-за того, что 31-й танковый корпус оставлен был для поддержки неустойчивого фланга 6-й гвардейской армии. Так что для выполнения основной задачи — удержания позиций в районе Мерефы, Александровки и Высокополья да еще чтобы «резать железные дороги противника в районе Карловки» — можно было наскрести 65 танков Т-34. Т-60 против «тигров» и «пантер» не годились.
Рассмотрев огневые возможности каждой бригады, полка, батальона, — взвесив практически все — и опыт командиров, и обеспеченность частей боеприпасами и горюче-смазочными материалами, — приняв во внимание работу тыла в условиях наступления, Катуков продиктовал начальнику оперативного отдела Никитину боевое распоряжение:
«Обращаю особое внимание командиров корпусов на создание противотанковой обороны и требую, в первую очередь, в передовую линию выставить противотанковую артиллерию, ПТР, команды истребителей танков. Танкоопасные направления до 5.00 19.08.43 полностью заминировать, взять под губительный противотанковый огонь. Боевые порядки соединений как на марше, так и в обороне плотно прикрыть зенитными средствами»[209].
Совершив ночной марш, части 1-й танковой армии сосредоточились в районе населенных пунктов Купьевахи, Новой Одессы и Губановки. В 8.00 началось наступление. Основной удар армия наносила по Ахтырке. Передовые части, введенные в бой, сразу же встретили упорное сопротивление противника, прикрывавшегося плотным заградительным огнем. При удобном случае немцы переходили в контратаки небольшими группами танков по 15–20 машин.
Рядом с 1-й танковой армией шла 27-я армия генерала С. Г. Трофименко. Вчера Сергею Георгиевичу хорошо помог Катуков, приняв на себя удар немецких «тигров». Но и сегодня немцы тоже набросились на 27-ю армию, удар она получила со стороны Ахтырки. Но Трофименко не придал этому значения, не проинформировал ни штаб фронта, ни своих соседей, очевидно, рассчитывал на свои силы — и оказался в тяжелейшем положении. Пехотные дивизии 7-й немецкой армии и части танковой дивизии «Великая Германия» зашли ему в тыл[210].
Бои в районе Ахтырки гремели до самого вечера. 1-я танковая продвинулась всего на 3–4 километра. 27-я армия практически застряла на месте, отбиваясь от немецких танков. На КП появился генерал Попель, находившийся в 31-м танковом корпусе. Положение там было незавидное после гибели комкора Черниенко. Корпус водил в бой полковник И. К. Жидков, но и у него силы были на исходе.
Выдыхались уже и немцы, у них тоже были исчерпаны резервы, под Ахтыркой не появлялись новые танковые и механизированные части. Бои еще продолжались целую неделю, и на это время командование Воронежского фронта передало 1-ю танковую армию в оперативное подчинение генерал-лейтенанту Трофименко, видимо рассчитывая на то, что ослабленные танковые части будут полезнее при совместном действии с пехотой. 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса сразу же были задействованы в боях на Ахтырском направлении, а 31-й танковый, без двух бригад, остался на участке 6-й гвардейской армии[211].
После многодневных напряженных боев ахтырская группировка противника все же была разгромлена. Это позволило Степному фронту более успешно решать вопросы освобождения Харькова. 23 августа город освободили войска 53-й, 69-й и 7-й гвардейских армий.
После сдачи Харькова германское информационное бюро передало сообщение военного обозревателя: «Планомерная эвакуация Харькова вызвана принципиальной позицией германского военного командования на востоке, согласно которой отдельные области, а также населенные пункты отнюдь не имеют значения…
Сдача города в ходе изменения линии фронта в этом районе была совершенно естественным мероприятием, результатом чего является сокращение линий фронта и тем самым улучшение обстановки на фронте»[212].
Конечно, это было не выпрямление линии фронта, а настоящее бегство германской армии под мощными ударами наших соединений, и пропаганду Геббельса наш солдат воспринимал так:
А теперь, когда побит,Он примерно так вопит:«Дескать, нынче наша расаС Украины и ДонбассаДобровольно, эластично,Выпрямляя фронт частично,Из советских городовПроизводит без трудовПереброску своей силыНа „осенние квартиры“».
Или так:
«Мол, в Таганроге,Добровольно (дай бог ноги),Эластично (смазав пятки),Планомерно (без оглядки),Выправляя Южный фронт,В Черном море ищет брод»[213].
1-я танковая армия, безусловно, сыграла немаловажную роль в Белгородско-Харьковской наступательной операции, действуя в оперативной глубине, маневрируя корпусами и бригадами, командарм Катуков с успехом применял обходы и охваты отдельных узлов сопротивления противника, что позволяло избегать крупных потерь в тяжелейших сражениях.
Офицер Генштаба Красной Армии подполковник Поздняков, находившийся в 1-й танковой армии с 3 августа по 4 сентября 1943 года, в своем докладе начальнику оперативного управления Генштаба генерал-лейтенанту С. М. Штеменко доносил: «Армия, войдя в прорыв и действуя в оперативной глубине в ходе операции, оттянула на себя с других участков не только Воронежского фронта, но и соседних фронтов лучшие танковые дивизии противника (танковый корпус СС), чем облегчила наступление наших войск на других участках фронта»[214].
Больше месяца армия Катукова вела бои, потеряла значительную часть техники и личного состава. Она нуждалась в отдыхе. Только 9 сентября штаб Воронежского фронта получил директиву Ставки Верховного Главнокомандования вывести ее из боев и сосредоточить в районе города Сумы. Два корпуса — 3-й механизированный и 31-й танковый — направлены были своим ходом к новому месту базирования, а 6-й танковый корпус, переданный в оперативное подчинение 40-й армии, продолжал боевые действия в районе города Лебедина и вошел в состав армии лишь 19 сентября[215].
Немцы во второй половине лета не добились успеха, на что так рассчитывали. Гудериан вынужден был признать: «Наш фронт до 8 сентября должен был отодвинуться на линию Мариуполь, западнее Сталино, западнее Славянска. До середины сентября пришлось оставить рубеж, проходивший по реке Донец; к концу этого месяца русские стояли перед Мелитополем, на подступах к Запорожью и у устья Припяти»[216].
А в личном деле генерала Катукова боевой 1943 год отмечен записью: «…приобрел опыт ведения оборонительных и наступательных операций с участием большого количества танков».
Армия выходит на границу
Во второй половине октября 1943 года командарма Катукова и члена Военного совета Попеля вызвали в Москву. Когда следует такой вызов, невольно возникает вопрос: «Зачем?» Связавшись по ВЧ с Главным управлением бронетанковых и механизированных войск, Михаил Ефимович выяснил у Федоренко: Верховный в ближайшие дни проводит совещание командующих танковыми армиями и членов Военных советов. Яков Николаевич предложил, поскольку Катуков будет в Москве, выступить перед слушателями Академии механизации и моторизации по теме: «Наступательные операции на Богодуховско-Белгородском направлении в августе 1943 года».
Катуков догадывался, что на встрече у Верховного речь, скорее всего, пойдет о дальнейшем наступлении, тут вроде бы все ясно, а вот доклад в академии — дело ответственное, даже слишком. Тут без подготовки, без помощи Шалина, Никитина и начальников служб не обойтись. Объяснив всем задачу, Михаил Ефимович и сам подключился к работе.