Собирал человек слова… - Михаил Александрович Булатов

Вот и видно: не дорог подарок, дорога любовь.

СНОВА ПОРТРЕТ

Лицо у Даля загорело, обветрилось. На острых скулах пятнами румянец. Даль по-прежнему худ. Нос с возрастом также не склонен уменьшаться в размерах; к сожалению, наоборот — тянется вперед. Лицо гладко выбрито: чиновникам гражданского ведомства ношение бороды и усов строжайше запрещено.

Далю под сорок. Из больших светлых глаз ушло озорство. Глаза человека, который многое понимает, но часто вынужден помалкивать.

Те, кто проводит с ним время, знают, что Даль малопримечателен, пока его не расшевелят. Если это удается, он незаменимый рассказчик. Даль больше не разыгрывает смешные сценки, не передразнивает товарищей. Но его истории — тоже метко схваченные портреты, кусочки жизни, черточки быта.

Даль любит петь русские песни, которых знает множество, и поет очень хорошо.

Еще недавно он пел их вместе с женою, дуэтом. Но семейное счастье его было недолгим — он скоро овдовел. Здесь же, в Оренбурге, Даль снова женится, к тому же при весьма необычных обстоятельствах.

Однажды его попросили приехать в имение к отставному майору Льву Васильевичу Соколову — хозяин тяжко заболел, нужен был хороший хирург. У больного оставалась одна надежда на спасение — ампутация руки. Стали умолять Даля сделать операцию. Даль отказывался: риск велик, он же, в конце концов, давно не врач, а чиновник при губернаторе. Все-таки уговорили. Из Майорова кабинета быстро соорудили операционную. Лев Васильевич был боевой офицер: в 1812 году его подобрали под Смоленском, изрубленного французскими саблями. Даль опасливо подступил к Льву Васильевичу с хирургическим ножом, но майор сказал:

— Пари держу, что даже стона от меня не услышите.

И не стонал. А наркоза ведь всё еще не придумали.

Во время операции зашла на минуту в кабинет какая-то девушка. Даль взглянул на нее искоса — он не любил оперировать при посторонних. А когда все благополучно закончилось, Даля представили хозяйской дочери Катерине Львовне — той самой девушке.

Даль уехал, но скоро опять вернулся в имение — просить руки Катерины Львовны.

Человеку под сорок — и вдруг такая романтическая история. Вот так «сухой», вот так «осторожный»! Сколько, однако, скрывал, сколько запирал в себе на семь замков Владимир Иванович Даль!

Удивительно неугомонный человек! Важный чиновник. Известный писатель. Собиратель слов, песен, сказок. Этнограф, изучающий быт и нравы народов. Врач: лучше его в Оренбурге хирурга не было. Но он еще продолжает «цеплять знанья». В связи с устройством музея увлекся естественными науками. Позднее он написал учебники ботаники и зоологии. Книги серьезные, по тем временам написаны ново, интересно. Между прочим, по учебникам Даля будет заниматься в Омском кадетском корпусе казахский ученый-просветитель, путешественник и публицист Чокан Валиханов. Одобрительно отзовется о них Добролюбов. Через много лет будут долго обсуждать вопрос об избрании в академики Даля, уже знаменитого автора знаменитого словаря. В 1838 году он был тихо, почти незаметно избран членом-корреспондентом академии по отделению естественных наук. Раньше всего вдруг оказались признаны заслуги Даля-естественника.

Даль часто повторяет:

«До службы работать и после службы работать».

День рассчитан по минутам. Каждая минута заполнена делом. Если бы Даль сосредоточился на чем-нибудь одном, он, наверно, совершал бы открытия. Как его старый товарищ Пирогов. Великое трудолюбие почти всегда окупается. Но Даль все ищет точку приложения сил. Впрочем, эта разбросанность тоже окупается: она приносит необыкновенно разнообразные запасы для словаря. Человек, который в один и тот же день разговаривает с казаками и крестьянами, строит мост, изучает памятники древней русской словесности и собирает гербарий, богат словами. Наверно, Даль чувствовал, что его открытия впереди.

Но ему под сорок. По тогдашним представлениям, он человек пожилой. Пора подумать об отставке, о пенсии. На Урале и Сакмаре очень хорошая рыбалка. По вечерам чиновники упоенно играют в карты. Пора стряхивать с себя бремя трудов, пора высвобождать время. А Даль все плотнее набивает его делом.

Дома Даль, человек пожилой, носит широкие халаты и просторные кофты. Однако это одежда не для отдыха — для работы. Темно-зеленый мундир в обтяжку и с высоким воротом годен для службы, работать в нем тесно. Отдыхает Даль у токарного станка или по дереву режет.

Даль знал множество слов. Реже всего он произносил слово «скука». Что это такое, ему на себе испытать не довелось. Потом, в словаре, он определит: «СКУКА — тягостное чувство от косного, праздного, недеятельного состояния души; томление бездействия». И припишет:

«Скучен день до вечера, коли делать нечего».

Кабы я встала, я бы до неба достала; кабы мне язык да глаза, я бы все рассказала.

Одна птица кричит: «Мне зимой тяжело!» Другая кричит: «Мне летом тяжело!» Третья кричит: «Мне всегда тяжело!»

По какой дороге полгода ездят да полгода ходят?