Настоящий полицейский - Иван Прохоров

– Тогда с чего вы взяли, что ее надо спасать?

Женщина бросила взгляд на картину и неожиданно разозлилась.

– Потому что хулигана уже одного поймали, прямо с ручкой стоял на этом же стуле!

– И он хотел ее испортить?

– Конечно!

– Он так сказал?

– Он молчал, как партизан на допросе. Слушай, ты мне зубы не заговаривай! Успел испортить уже? – Женщина шагнула к картине, прищурено посмотрела на нее.

Игорь усмехнулся.

Судя по ее хмурому выражению лица, он убедился, что картина ей все же не нравилась. Неудивительно – так сильно она выделялась на фоне спокойного антуража провинциальной художественной жизни.

– Кто ее нарисовал? – Спросил Игорь.

– Это подарок нашего местного художника Петрищева из Расторгуево.

– Адрес его не знаете?

– Ох, дети! – Вздохнула женщина, убедившись, что картина осталась целой. – К директору тебя отвести или сам дорогу найдешь?

Игорь еще раз бросил взгляд на картину. Светящиеся глаза серны смотрели прямо на него.

– Сам найду.

Из таксофона Игорь позвонил Вилли. На этот раз лейтенант ответил сам.

– Узнал кто владелец «Вольво»?

– Слушай, парень, ты уверен, что…

– Все ясно, до свидания…

– Подожди!

– Ну?

– Пацан, я всего лишь участковый. Мне надо делать запрос, ты уверен, что это важно?

– Это важно.

– Это тот человек, про которого ты говорил?

– Нет, с ним я уже разобрался.

На какое-то время в трубке воцарилась молчание.

– Что значит «разобрался»?

– Допросил… Ну, переговорил то есть.

– Слушай, Гарри, ты там поосторожнее.

– Я сама осторожность, Вилли, – усмехнулся Игорь, – да, еще кое-что. Можешь раздобыть информацию о Петрищеве? Это художник, живет где-то в Расторгуево.

– Что значит раздобыть информацию?

– Проверить по базе ранее судимых, но в первую очередь мне нужен адрес.

– Уж больно ты активный, пацан.

– Ах, толку от тебя, лейтенант! Узнай хотя бы про «Вольво». Подсказка: запрос делать необязательно, просто позвони дежурному гаишнику. – Игорь повесил трубку, после чего сразу снова схватил ее и набрал номер, который записал, перед тем как покинуть дом культуры.

– Слушаю! – Раздался в трубке бесполый голос.

– Вас беспокоит Игорь Данилов, староста восьмого «б» из первой школы. Мы на открытый урок рисования хотим пригласить художника Петрищева, скажите, пожалуйста, как его найти?

– Петрищева? – Настороженно переспросил на том конце робкий голос. – Он у нас не работает.

– Я знаю, но наш учитель рисования Михаил Петрович сказал, что у вас есть его телефон или адрес.

– А, Михаил Петрович, – подобрел голос, – подождите. Сейчас поищу.

Голос вернулся через минуту.

– Ну, телефона у него нет, есть адрес…

Игорь записал его на рисунке брата, который прижал к стеклу таксофонной будки.

Глава 12

В «лихие» девяностые мрачное пространство за железной дорогой, именуемое по расположенной рядом станции Расторгуево утопало в разрухе, соснах и вечном полумраке. Игорь и другие относительно приличные дети старались не соваться туда лишний раз, но иногда, побуждаемые тягой к приключениям, они разгоняли свои велосипеды с долгого спуска Школьной улицы и на всех порах влетали в злачный пригород, чтобы пощекотать нервы, гоняя вдоль местных фавел. Особенно захватывало дух когда из-за поворота на них выходили местные бритоголовые хулиганы с черными от загара деревенскими торсами и зверскими лицами, на которых темнели фингалы и провалы выбитых зубов. Под крики и свист, уклоняясь от летящих камней, Игорь и Славик мчались до самой площади, сжигая адреналин, а потом долго отдыхали на стадионе, попивая холодный «Спрайт».

Позднее, среди ветхих хибар в Расторгуево стали появляться диковинные «цыганские» поместья криминальных нуворишей с фонтанами, скульптурами и теннисными кортами. Затем их потеснили первые коттеджи зарождающегося среднего класса, а уже к концу девяностых и в начале нулевых Расторгуево совсем избавился от криминального статуса – близость к Москве, высокие цены на углеводороды, сосны, хороший воздух превратили «пригород пригорода» в заурядный коттеджный поселок.

Ранним вечером на велосипеде «Орленок» Игорь въехал в «злачный» период Расторгуева. Темные улочки, разбитый асфальт, облезлые фасады, нетрезвые мужчины в пыльных спортивных штанах, кучкующиеся у зарешеченного «Сельпо», бритоголовая молодежь, бросавшая недружелюбные взгляды, стаи бродячих собак, с остервенелым лаем, несущиеся за велосипедом. Это все он уже видел. Улица Пионерская размещалась где-то в самой глубине этих мрачных мест, где как они считали, водились самые матерые хулиганы. Но когда, нарезав несколько кругов, Игорь нашел узкую тенистую улочку, упирающуюся в лес, то понял, что монстры-расчленители по большей части существовали лишь в их детских фантазиях.

Серым покосившимся лачугам конечно далеко до «пряничных» домиков Лесной улицы и комья грязи, летящие из-под колес «Орленка» – это тебе не прогулка в куполах городского освещения среди видновских таунхаусов. Зато смолистый воздух пьянил свежестью, а от ветра в лицо захватывало дух и в голову лезли волнующие мысли о фантастическом будущем. Запахи еды, звуки вечерних телепередач, подступающий лес несли давно позабытое умиротворение, какое можно испытать только в конце долгого дня, затерявшегося где-нибудь посреди летних каникул.

Дом Петрищева находился в конце улицы, у березняка. Дорога превращалась в тропинку и ныряла в лесной овраг. Земля под участком кренилась как палуба тонущего корабля. Забор состоял из остатков сгнившего штакетника, разноразмерных листов шифера, досок, фрагментов оконных рам.

Подходя по тропинке к дому, Игорь уже понял, что в нем никто не живет. Увядающие заросли крапивы, которой порос участок, обнажало