История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 Первоначально, правда, я подумывал о том, чтобы довести мой труд до войн за объединение Германии и изобразить дальнейшее развитие наполеоновской стратегии в стратегию Мольтке. Однако я отказался от этой мысли, ибо она неизбежно привела бы меня к проблемам мировой войны, которые еще не совсем созрели для научной обработки их в духе настоящего сочинения. Я не хочу этим сказать, что я вовсе не решался касаться современности, но явления нашего времени нельзя рассматривать в той систематической и законченной форме, какой требует сочинение, подобное ныне выпускаемому.

 Поэтому мой труд обрывается на Наполеоне и его современниках. Продолжение же его до наших дней уже имеется, хотя и в иной форме. То, что я хотел и мог сказать о явлениях военной истории второй половины XIX столетия, в частности о стратегии Мольтке, и, наконец, о явлениях мировой войны, изложено мною в отдельных монографиях и в сборнике "Война и политика", 1914 - 1918 гг. (три тома), выпускаемом мною одновременно с этой книгой. Статьи о Мольтке помещены в сборнике "Воспоминания, монографии и речи", дополненном статьею о сочинении Кеммера "Развитие стратегической науки в XIX столетии", помещенной в "Прусском ежегоднике", (1904, т. 115, стр. 347). Здесь в согласии с Шлихтингом я подробнее изложил и обосновал как технически, так и психологически новую мысль Мольтке о стратегическом наступлении по двум фронтам, мысль, которую фон Шлифен впоследствии развил в идею двустороннего охвата на основах моего анализа битвы при Каннах, а это служит переходом к тем моим стратегическим соображениям, которые я излагал в связи с событиями мировой войны.

 По самой природе вещей, при рассмотрении явлений современности я имел возможность совершенно отодвинуть на второй план техническую сторону военного дела, тактики и вооружения не потому чтобы она в наше время имела меньше значения, чем в прежние времена, - наоборот, развитие техники шло ускоренным и усиленным темпом, - но потому, что по своему существу и значению роль ее настолько ясна, что дальнейшего исследования она не требует, к тому же имеется налицо богатая литература по этому предмету, так что я мог довольствоваться лишь установлением практических результатов. Я тем более мог ограничиться самым необходимым, что многоценный труд Макса Иенса "История военных наук" дает прекрасно систематизированный материал всякому желающему более подробно ознакомиться с этим предметом.

 Благодаря такому ограничению технической стороны, я, как надеюсь, имел тем большую возможность пластически разработать и выявить основную мысль моего сочинения - связь между государственным устройством, тактикой и стратегией - "Историю военного искусства в рамках политической истории", как гласит само заглавие. Взаимодействие тактики и стратегии, с одной стороны, и государственного устройства и политики - с другой, проливает яркий свет на последовательное развитие всемирной истории и освещает много таких сторон, которые до того оставались в тени или неправильно понимались. Настоящее сочинение написано не только ради военного искусства, но и ради всемирной истории. Если его будут читать военные, если оно натолкнет их на новые мысли, то это меня порадует и будет для меня великой честью, но написано оно историком для любителей истории. Я не стану возражать даже против того, если этот труд, трактующий о войне исключительно в рамках политической истории, все же зачислят в категорию сочинений по истории культуры. Ибо военное искусство - такое же искусство, как и живопись, зодчество или педагогика, а вся культурная жизнь народов в высокой мере определяется их военной организацией, связанной, в свою очередь, с техникой войны, тактикой и стратегией.

 Все находится во взаимодействии: дух эпохи проявляется в ее многообразных единичных явлениях, и познание каждого отдельного явления - в данном случае военного искусства - содействует познанию развития человечества в целом. Нет ни одной эпохи всемирной истории, которая в основе своей не была бы затронута выводами настоящего сочинения. Однако не без труда и даже не без борьбы удалось добиться признания мысли о возможности на этом пути чего-либо достигнуть. Даже Леопольд Ранке решительно это отверг, когда я однажды изложил ему мой план; факультет, в состав которого я теперь имею честь входить, затруднялся предоставить мне ученую степень, ибо военное дело не составляет предмета университетского преподавания; Теодор Моммзен, столь глубоко проникший в древнюю и особенно римскую историю, когда я поднес ему первый том моего сочинения, благодаря меня за это, заявил, что едва ли ему дозволит время прочитать эту книгу. А так как, с другой стороны, и Генеральный штаб был против меня, то всякий согласится, что борьба мне предстояла нелегкая. Ни один из моих учеников, известный как таковой, не мог рассчитывать на место преподавателя в военной академии, а историки, убедившись в ценности результатов моих исследований, все же из осторожности избегали об этом громко заявлять. От других же вплоть до последнего времени мне даже не удалось добиться, как будет показано ниже, чтобы они хотя бы правильно передавали мою концепцию. Новым идеям приходится преодолевать не только упорное сопротивление традиционных взглядов, но и почти не поддающееся разъяснению неправильное понимание их.

 Подобно тому как при выпуске первого тома моего сочинения я должен был в своем первом предисловии назвать творение Юлиуса Белоха "Население греко-римского мира" как труд, долженствовавший непременно предшествовать моей книге, так и теперь я не могу не назвать другое сочинение, которое представляет как необходимую предварительную работу, так и ценнейшее добавление к настоящему тому. Я говорю о книге Мартина Гобома "Возрождение военного искусства Макиавелли". Я имел возможность включить в свою работу выводы этого столь же ученого, сколь блестяще написанного труда; доктор Гобом оказал мне и в дальнейшем неоценимую поддержку, подбирая необходимые материалы для продолжения моих исследований.

 Далее я выражаю глубокую признательность доктору Зигфриду Метте, помогавшему мне при ведении корректуры и составлении алфавитного указателя к настоящему тому.

Ганс Дельбрюк

Берлин, Грюнвальд, 7 августа 1919 г.

Часть первая. ВОЕННОЕ ИСКУССТВО В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ.

Глава I. ОБРАЗОВАНИЕ ПЕХОТЫ В ЕВРОПЕ.

 Поразительная сила швейцарского воинства опиралась на массовое действие крупных сомкнутых колонн, в которых каждый отдельный солдат был полон уверенности в своих силах, питаемой двухсотлетней традицией непрерывных побед. Охватывавший весь народ воинственный дух давал возможность вести в бой толпу, а массовое построение, в свою очередь, одерживало перевес над любой индивидуальной доблестью прежних профессиональных воинов. В сражении под Нанси это массовое швейцарское воинство впервые вышло за пределы своих гор, которые до тех пор являлись столь сильными союзниками в их прежних боях. Уже в войне, решенной сражениями под Грансоном и Муртеном, швейцарцы сражались скорее в интересах французского короля, чем в интересах собственной страны; в дальнейшем их военная сила начала работать далеко от родины на службе чужим интересам. Хотя бы поэтому этот небольшой осколок одного из германских племен стал оказывать существенное влияние на историю; но еще гораздо более значительным оказалось это влияние, когда и другие народы, убедившись в превосходстве швейцарской военной организации, начали ей подражать.

 Уже давно наряду с тяжелой, одетой в латы кавалерией вступали в бой не только стрелки, но и вооруженные холодным оружием пехотинцы, оказывавшие рыцарям поддержку в бою. Шаг вперед, который надо было сделать, и реформа, которую надо было провести, заключались в том, чтобы значительно увеличить численность этих пехотинцев, служивших до сих пор лишь вспомогательным родом войск, и сплотить их в одну сомкнутую колонну. Полным успехом увенчалась эта реформа только у двух народов: у немцев и испанцев. Хотя мы и встречаем попытки к тому у французов и итальянцев, но полного развития у них эта реформа или вовсе не достигла, или достигла лишь позднее. Несомненно, это различие весьма знаменательно, и его придется подробнее рассмотреть в дальнейшем. Но, прежде всего, приступим к выяснению первого положительного явления нового времени, которое имело в Германии.

НИДЕРЛАНДЦЫ И СРАЖЕНИЕ ПРИ ГИНЕГАТЕ1 7 августа 1479 г.

 Первое сражение, в котором был применен швейцарский метод ведения боя нешвейцарцами, было сражение при Гинегате, в котором через 2,5 года после битвы под Нанси эрцгерцог Максимилиан, зять Карла Смелого, одержал победу над французскими войсками; следовательно, как раз те самые бургундцы, которые на себе так сильно испытали превосходство швейцарских методов, первые с успехом попытались сами применить это тактическое искусство.