Автобиография - Бранислав Нушич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, вы надеетесь просуществовать вот так еще месяц, два, а вообще-то вы давно примирились с тем, что умрете?
— Да!
— Я считаю, дорогой мой, — продолжал доктор дружеским тоном, — чему быть, того не миновать. Наш народ мудр, у него здоровая философия, и к ней следует прислушаться!
И он так взывал к моему доброму сердцу, что в конце концов я вынужден был ему уступить. Вот так я и стал покойником.
Журналист. Это очень интересно. (Записывает).
Я. Да, очень интересно.
Журналист. Могу ли я попросить вас высказать ваше мнение о смерти?
Я. Я охотно отвечу вам на этот вопрос. Но должен заранее предупредить, что я теперь изменил свое мнение. До тех пор, пока я не был покойником, я придерживался совсем другого мнения о смерти, примерно так же, как люди, не вкусившие семейной жизни, имеют о ней совсем другое мнение.
Журналист. Меня особенно интересует то, что вы думаете о смерти, так как ваше мнение могло бы считаться более чем достоверным.
Я. Это действительно так, и вам пришла в голову очень удачная мысль. Спросить у покойника, что он думает о смерти, это, пожалуй, единственный способ получить достоверные сведения об этом явлении.
Журналист. (достает новый лист бумаги).
Я. Вы очень хорошо знаете о том, что существуют различные мнения о смерти. Но все это мнения живых людей, которые они после смерти, вероятно, подвергают известному пересмотру, но, к сожалению, никогда ие сообщают нам свои проверенные мысли. Согласно очень древнему представлению, которое проходит почти через все религии, существуют две жизни: одна в этом мире, а другая в ином. Поэтому мне бы полагалось сейчас быть в ином мире, но я только теперь по-настоящему почувствовал, что именно сейчас мне придется остаться на земле. Древнее представление о двух мирах позднее было усовершенствовано утверждением, что существуют две жизни, из которых одна телесная, а другая духовная. Согласно этому утверждению, если человек умер телесно, то он живет духовно и, вероятно, наоборот: если человек умер духовно, то он живет телесно. Этот второй случай в мире встречается гораздо чаще, и я беру на себя смелость утверждать, что, выбирая между духовной и телесной жизнью, люди предпочитают последнюю. Вероятно, это происходит еще и потому, что духовная жизнь (мы говорим о духовной жизни после смерти) очень уж однообразна. После смерти человеческому духу буквально нечего делать, и ему остается только посещать своих родных и близких во сне или являться женщинам на спиритических сеансах. Еще могу вам сказать, что, по моему глубокому убеждению, смерть — это тоже привычка. Более того, человек быстрее и легче привыкает к смерти, чем к жизни. И смею вас уверить, эта привычка так укореняется, что покойник больше уже и не помышляет о жизни, тогда как живой человек все время думает о смерти. Живой человек может даже расстаться с жизнью, в то время как мертвец не имеет возможности расстаться со смертью. Чтобы войти в жизнь, необходимо бесчисленное множество приготовлений: нужно научиться ходить, научиться говорить и затем необходимо приобрести какую-нибудь специальность. А смерть ничего этого не требует. Она не принуждает вас ни ходить, ни говорить и не интересуется вашей специальностью. То, что люди подразделяют могилы на могилы первого, второго и третьего класса, мертвецами в расчет не принимается: они все считают себя первоклассными мертвецами. О смерти и ее достоинствах существует очень много изречений известных философов, любивших в свое время пожить. По их словам, смерть — это убежище мира и спокойствия, тихий отдых после жизненных бурь, смерть — это философия жизни, последний итог всех жизненных устремлений, конечный пункт всех маршрутов, и еще много-много красивых слов, которые обычно употребляют в надгробных речах. Говорят, например: «Лучше быть мертвым львом, чем живым ослом». И мертвые львы с этим согласны, но живые ослы не соглашаются, а уж если большинство с чем-либо не согласно, то это так и останется мертвой книжной мудростью. Что же касается моего личного мнения о смерти, то могу вам сказать, что у меня о ней самое хорошее мнение. Смерть — это одна из самых надежных целей, которую человек всегда может достигнуть, и поэтому я предпочел бы еще пожить.
Журналист. Что бы я еще мог записать о вашей смерти?
Я. Думаю, что для вас, так же как и для меня, самое главное состоит в том, что я умер, а все остальное имеет второстепенное значение.
Журналист. И все же я бы очень хотел знать, каковы были ваши последние слова?
Я. Какие последние слова?
Журналист. Да, знаете, таков уж порядок: когда человек умирает, он должен сказать какие-нибудь последние слова, которые хорошо использовать в биографии.
Я. Ах да, вспомнил: перед смертью я спросил жену: «Почем на базаре дыни?»
Журналист. Но, помилуйте, это же нельзя записать как последнее слово писателя. Вы хорошо знаете, что Торквато Тассо, например, воскликнул: «В твои руки, господи!», Вальтер Скотт сказал: «Я чувствую себя так, словно я вновь родился», Байрон сказал: «Пойдем спать!», Рабле: «Опустите занавес, комедия окончена», а Гете: «Больше света!» Так неужели вы так ничего и не воскликнули, умирая?
Я. Нет. Да я и не верю, чтобы эти уважаемые люди, которых вы цитировали, говорили что-либо подобное. Все это биографы выдумали. Я, например, знаю одного своего приятеля-артиста, который перед смертью сказал: «Я бог», — а лицо сделал такое, будто, играя в очко, к семнадцати получил еще десятку. В газетах мне довелось прочесть, что последние его слова были: «Я кончаю».
Журналист. Но ведь нужно что-нибудь добавить. Я вот тоже недавно описывал смерть одного нашего политического деятеля, который в предсмертных муках орал, как осел, но я написал, что он «глубоко вздохнул, и на помертвевшем челе его отразилась забота о судьбах отечества».
Я. Ну, если вы считаете, что так и нужно делать, то я, пожалуй, признаюсь вам, что свои последние слова произнес в разговоре с доктором, который меня лечил.
— Скажите мне, доктор, — спросил я его, когда настал мой последний час, — скажите мне, хотя бы приблизительно, сколько будет стоить моя смерть?
— Вы имеете в виду и расходы на похороны?
— Нет, нет, об этом я заранее позаботился. Мне бы хотелось узнать, сколько мне будут стоить ваши визиты.
— Ну что же, я посетил вас десять раз по пятьдесят динаров за визит и один консилиум — всего шестьсот динаров.
— Дешево, ничего не скажешь — дешево. Моему приятелю, покойному Андрии Янковичу, смерть обошлась в пять тысяч динаров, а удовольствие он испытал точно такое же.
— Это только потому так дешево, — сказал доктор, — что у меня есть свой принцип в работе: меньше гонорар, больше оборот. В конце концов доктор, лечивший вашего приятеля, покойного Андрию, заработал на его смерти пять тысяч динаров, а я за то же время на десяти покойниках заработаю столько же!
— Да, да, чудесный принцип: меньше гонорар, больше оборот. А это… я-то скоро?!.
— Да, да, сейчас…
— Тогда прошу вас — заполните, пожалуйста, вексель на шестьсот динаров, которые я вам должен, а я его подпишу.
Вот приблизительно таковы были мои последние слова. Когда-то, много лет назад, вступая в жизнь, я сказал: «Заполните мне вексель, а я его подпишу». Так вот и сейчас, завершая свой жизненный путь, я повторил то же самое. В биографии, разумеется, это могло бы выглядеть так: «Дайте мне жить, я еще не сказал последнего слова!»
Журналист. Могу ли я записать это, как ваши последние слова?
Я. Нет. Напишите так: «Прощайте, и спасибо за внимание».
Журналист. Почему?
Я. Потому что этими словами я хочу закончить и эту книгу. Прощайте и спасибо за внимание!
1924Примечания
1
Сербские племена (в числе прочих славян) пришли на Балканский полуостров в VI–VII веках. Битва на Косовом поле, между сербами и турками, в которой первые потерпели поражение, произошла 15 июня 1389 года. С тех пор Косово стало символом гибели сербской государственности. Последующий период истории сербского народа, до освободительных восстаний первой половины XIX века, Нушич называет «периодом рабства и страданий».
2
Караджич Вук Стефанович (1787–1864) — крупнейший сербский филолог, фольклорист, лингвист и историк. Он реформировал сербский литературный язык и правописание на основе сближения с живой народной речью. Вук Караджич был хромым.
3
Сантер Антуан-Жозеф (1752–1809) — деятель Великой французской революции, по профессии пивовар. Во время революции командовал Национальной гвардией революционного Парижа. Колло Д'Эрбуа Жан-Мари (1750–1796) — выдающийся деятель французской революции, депутат Конвента, член Комитета общественного спасения.