С точки зрения Ганнибала. Пунические войны. - Гай Аноним
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У карфагенян такого источника ни в Испании, ни в Италии не имелось. Разве что удалось бы переманить на свою сторону какой-нибудь вспомогательный отряд, укомплектованный строптивыми италийцами. Но надеяться на «авось» было опрометчиво.
Однако имелась хорошая лазейка для умного стратега. «Разделяй и властвуй» — этим правилом руководствовались отнюдь не только римляне.
На территориях, по которым собирался пройти карфагенский полководец, жили римские граждане разных, так сказать, сортов. Были полноправные — со всеми политическими правами, а имелись и второсортные, не имевшие, скажем, избирательного права[50]. Впоследствии эта система будет постепенно разрушаться, но пока время для подобных реформ еще не наступило.
Особенно обидно было то, что латинские граждане полностью обязаны были разделять ответственность и финансовые расходы по случаю войны наряду с римскими, притом что, начинать или не начинать войну, их не спрашивали. То есть права у них были разные, а обязанности одинаковые. И это не могло не огорчать италийцев и, следовательно, играло на руку Ганнибалу.
Область латинского права включала, в частности, такие города, как Цере (в Этрурии), Сена Галльская, Капуя в Кампании. В Капуе вообще имелись собственные органы политического самоуправления, собственные магистраты, народное собрание и даже сенат. Все это крайне пригодилось Ганнибалу в самом ближайшем времени. Ведь кампанская политическая элита стремилась пробиться на самый верх — в рамках римской конфедерации.
По всей италийской территории были разбросаны независимые города со своими магистратами и собственным традиционным правом. Некоторые города — такие как Сполетий (Сполето) или Беневент — продемонстрировали непоколебимую верность Риму. Но другие — в Апулии, Лукании, Бруттии — без особых нравственных судорог перешли на сторону пунийского полководца, бросив своих римских союзников на произвол судьбы[51].
Итак, в начале лета 218 года до н. э. Ганнибал, наконец, перешел назначенную пограничной реку Ибер. Благодаря его умелой работе с местным населением, жители тех краев, по которым предстояло идти карфагенской армии, были настроены к пунийцам доброжелательно. Ганнибал постоянно выспрашивал о безопасной дороге через Альпы.
Движение огромной армии карфагенян, «насыщенной» частями завербованных кельтов, было мощным и производило сильнейшее впечатление на местный люд. Однако на подходе к Пиренеям армия начала таять. То, что предвидел Ганнибал, отправляя часть иберийцев в Африку, произошло: как только разнесся слух о том, что ожидается серьезная война с Римом и ради этого предстоит одолеть альпийские перевалы, одно подразделение, укомплектованное галлами, внезапно испытало сильную тягу к домашней жизни. Война их не смущала, но переход через Альпы — другое дело.
Они прямо объявили об этом полководцу, и Ганнибал отпустил их. Уговаривать — бесполезно, задерживать силой — небезопасно: могли взбунтоваться и другие.
И, чтобы этого не произошло в более неподходящий момент, великий полководец сам предложил всем колеблющимся оставить его армию. Историки сообщают, что армия пунийцев «похудела» на десять тысяч человек. Ганнибал знал, что эти люди все равно дезертируют: они принадлежали к народам диким и строптивым и в любой момент могли передумать. Поэтому он и отпустил их, чтобы избавиться от балласта.
А затем, чтобы и другие, поразмыслив, не захотели присоединиться к «балласту», стремительно перешел Пиренеи и разбил лагерь возле города Илиберриса[52], в Нарбоннской Галлии.
Об армии Ганнибала и о коренном ее отличии от армии Рима рассуждают все историки Второй Пунической войны. Главное отличие заключалось в том, что костяк римской армии составляли граждане Рима, а костяк пунийской армии — профессионалы-наемники. Полибий, которому во всем и всегда непременно нужно дойти до самой сути, пытается именно этим обстоятельством объяснить основную причину конечной победы римлян: «Государство карфагенян... возлагало надежды свои... на мужество наемников, а римское — на доблести собственных граждан... Отстаивая родину и детей, римляне никогда не могут охладеть к борьбе...»
Но Полибий прав не во всем. Рассмотрим поближе армию Ганнибала. Из кого же состояли войска, которые он привел в Италию?
Изначально армия Карфагена действительно состояла из обычных наемников. В Карфагене, как помним, не существовало такой вещи, как воинский призыв. Граждане Карфагена если и объединялись в отряды, то только по особому случаю, например, если требовалось оборонить свой родной город от каких-нибудь залетных разбойников или диких кочевников из африканской саванны.
Однако со времен Гамилькара кое-что изменилось. Наемников стало значительно меньше. Увеличилось количество солдат, гораздо крепче привязанных к Карфагену, нежели обыкновенные наемники, служившие за деньги: это были профессионалы, выходцы из народов, подчиненных Карфагену, в первую очередь ливиофиникийцев, то есть жителей Африки с примесью ханаанской крови.
Ливийцы были пугающе выносливыми и дисциплинированными. Вооружены они были дротиками, кинжалом и круглым щитом. Позднее, при Каннах Ганнибал раздал им дополнительное оружие, трофеи, полученные в битве при Тразименском озере.
Наряду с ливийцами в армии Ганнибала сражались иберийские пехотинцы. Они также принадлежали к числу народностей, покорившихся Карфагену и ставших его союзниками.
За плату у Ганнибала служило некоторое количество солдат из числа непокоренных народов, вроде кастильских кельтиберов. Полибий подробно описывает их вооружение: короткий обоюдоострый меч, фальката — серповидная сабля. Щит у них был круглый, как и у ливийцев; однако в тех случаях, когда они стояли в передовой линии (при Каннах, например), они использовали галльский щит, длинный, овальной формы.
Имелись также отряды «чистых» наемников — балеарцев. Главным их оружием считалась праща. Эти люди владели пращой виртуозно. Следует учитывать также, что праща считалась одним из самых опасных видов оружия. У пращников, как правило, имелось три пращи с ремнями разной длины, в зависимости от того, на какое расстояние требовалось метнуть снаряд.
В числе наемников упоминаются три сотни лигуров. Их использовали в легкой пехоте и в качестве разведчиков.
После вступления Ганнибала в долину По к его армии начали присоединяться и галлы. Воинственные и кровожадные, они зачастую открывали сражение и погибали во множестве, поскольку именно они стояли в передовых линиях и подвергались наиболее сильной первой атаке противника.
Что касается всадников, то их отряды были сформированы из нумидийцев. Нумидийцы были связаны с карфагенянами старым союзом. Что не помешало им, впрочем, впоследствии найти общий язык с римлянами... Но это произойдет позднее.
Поразительно, что Ганнибал ухитрялся не только держать под контролем эту весьма разнородную армию — он фактически сплотил ее в некое единство, и на протяжении пятнадцати лет, с 218 по 203 год до н. э. она оставалась как бы одним «организмом». При этом отряды по-прежнему формировались по национальному признаку — ни
