Беседы о вере и церкви - Игумен Петр (Мещеринов)

В этом — смысл именно Таинства Брака; и этот смысл достаточно резко противопоставляется ветхозаветному пониманию брака. В Ветхом Завете основной целью брака является деторождение, продолжение рода. В связи с этим Ветхим Заветом допускалось и многоженство, и наложничество, — то есть разнообразные средства, направленные на сохранение рода в земной жизни. Новозаветное понимание брака смещает акцент с деторождения прежде всего на любовь и единство двух людей — мужа и жены, причем, любовь, начинающуюся здесь и простирающуюся в вечность. Любовь эта, имеющая деторождение делом важным и значимым, но неким следствием, — своим центром, началом и главой имеет не продолжение земного рода, но — Христа.

Это позволяет Ап. Павлу сравнивать брак, т. е. союз мужчины и женщины, с союзом Христа и Церкви. «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же спаситель тела; но, как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее… Так должны мужья любить своих жен, как свои тела; любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь; потому что мы члены Тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене свой: и будет двое одна плоть. Тайна сия велика: я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену как самого себя; а жена да боится своего мужа» (Еф. 5:22–25, 28–33). «Боится» — не в нашем смысле, а на библейском языке: благоговеет, почитает, любит.

В этом новозаветном тексте выражен христианский смысл брака не просто как естественного соединения мужчины и женщины, но их союза по образу отношений Христа и Церкви, — то есть земной смысл брака, как продолжения рода, становится на подчиненное место, смещается с центра; главным и самым важным становится вечное значение союза двух людей во Христе.

Римское право рассматривало брак прежде всего как договор, влекущий за собой определенные правовые, имущественные и прочие общественные обязанности; слова Ап. Павла «так должны мужья любить своих жен, как свои тела; любящий свою жену любит самого себя» несравненно превышают и эту точку зрения на брак — не договор, как некая земная формальность — а абсолютное единение супругов в любви.

И отсюда можно вывести некое определение, что есть Таинство брака. В нем супругам подается божественная благодать, созидающая их союз неким вышеестественным единением во Христе, по образу союза Христа и Церкви, начинающимся здесь, на земле, и простирающимся в вечность. Христианский брак не исключает ни продолжения рода, ни имущественных и прочих формально–общественных отношений, но это становится в браке не главным.

Главное — что брак из формы земной, и только земной жизни преобразуется в религиозно–творческую жизнь, и задачу. Напомню, что любое Таинство дается человеку как семя для взращивания, для раскрытия его благодатных плодов; так и брак, и может быть — брак особенно, потому что это благодатное семя получает не личность, как в остальных таинствах, а союз двух личностей. Плод, который должен явиться в результате религиозного творчества супругов — Царство Божие, его предначатие на земле; другими словами говоря — любовь. Любовью брак начинается — любовью естественной, взаимной симпатией, притяжением душ и телес; но взращиваться должна любовь Христова, превышающая всякое разумение.

Это действительно — задание, причем на всю жизнь: когда естественные чувства путем взаимных нравственных религиозных усилий с течением времени претворяются в настоящую любовь, когда земная жизнь постепенно проникается начатками Царствия Небесного и становится им уже здесь. Тем самым в браке, с одной стороны, раскрывается благодать Божия, она все больше и больше проникает всю жизнь супругов; с другой — реализуется в полной мере и человечность по образу и подобию Божию. Как Бог являет свою любовь к Церкви и в Церкви, так и супруги получают в Таинстве Брака благодать Божию на уподобление Богу в творческой любви; семья становится домашней Церковью — т. е. единством разных личностей в любви. И на созидание этой домашней Церкви и подается благодать Св. Духа в Таинстве Брака. Именно в этом смысле Св. Писание уподобляет брак Церкви, а Церковь — браку; Царство Божие — брачному пиру и т. д. И в Церкви, и в христианском браке мы созидаем Царство Божие, являем его уже здесь, на земле. Здесь мы видим и глубокие тайны, которых только отчасти можем коснуться; видим и великую мудрость нашего Бога, Который всю, скажем так, школу религиозной жизни, все условия возрастания человека во Христе полагает не где–то на стороне, ради чего нужно все бросать, предпринимать какие–то запредельные усилия и т. п.; а вводит непосредственно в естественную жизнь — в семью. О том, как должна созидаться христианская семья, мы поговорим в следующий раз; а сейчас вернемся собственно к Таинству и его чинопоследованию.

И тут мы также сталкиваемся с интересным явлением: первую тысячу лет Церковь не знала отдельного чинопоследования Таинства брака. Жених и невеста становились супругами через совместное причащение Св. Христовых Тайн на Литургии и благословение Епископа. В этом мы видим как раз тот смысл, который Церковь вкладывает в понятие христианского брака, и о котором мы только что сказали. Формально брак заключало государство — Византия жила законами Римского права; заключение брака государством считалось легитимным и обществом, и Церковью. И этот естественный брак Церковь возвышала до духовного союза не через иное что, но через совместное приобщение Тела и Крови Христовой; тем самым супруги становились не просто «плотью единою» — любой законный брак объединяет людей на этом естественном уровне; но единым существом во Христе, малою Церковью.

Впоследствии, с IX века, начало развиваться отдельное чинопоследование: обручения и венчания. Это было связано, во–первых, с ослаблением собственно евхаристической жизни, о котором мы уже говорили, а во–вторых с тем, что государство в это время передало Церкви функции формальной регистрации браков.

Не будем вдаваться в подробности, скажем лишь, что это привело постепенно к затуманиванию церковного осознания брака как евхаристического созидания малой Церкви, к разрыву брака и Евхаристии. Само современное чинопоследование сохранило явные отсылки к Евхаристии: это и возглас, которым оно начинается — «Благословенно Царство…», и общая чаша, которую испивают супруги — то, что осталось в воспоминании о Евхаристической Чаше; и пение «Отче наш» перед этим, и проч., — но сознание людей по отношению к браку очень формализовалось, смысл брака стал усматриваться прежде всего в легитимизации, т. е. узаконению отношений, — земной смысл брачного союза стал выступать на первый план, заслоняя смысл христианский, собственно церковный; а после отнятия у Церкви регистрирующих функций венчание по большей части вообще скатывается к магизму или формализации (отголоски этого — в церковных спорах о «невенчаном браке»; даже многие пастыри считают его всего лишь блудным сожитием, хотя это противоречит и Ев. учению, и исторической практике Церкви).

К сожалению, венчание сейчас — самое профанируемое Таинство: большинство венчающихся и не думают приступать к Чаше, созидать семью во Христе, воспринимая венчание как формально–магический обряд. Часто это служит людям в суд и осуждение, и вместо того, на что они надеются, приносит обратный плод: Бог поругаем не бывает.

В связи с вышесказанным — что брак во Христе простирается в вечность, и являет собою абсолютное единение супругов, выражением чего являлось в древней Церкви совершение Таинства через совместное прежде всего причащение Св. Тайн, — встает вопрос о второбрачии и о разводах. Евангельский идеал совершенно ясен и отчетлив — брак может быть только один. Господь говорит: «Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их…, посему оставит человек отца и мать, и прилепится к жене своей, и будут два одного плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф. 19:4, 6). И Ап. Павел: «вступившим в брак не я повелеваю, а Господь: жене не разводиться с мужем; если же разведется, то должна оставаться безбрачною, ли примириться с мужем своим, — и мужу не оставлять жены своей» (1 Кор. 7:10, 11). Совершенно ясно, что коль скоро между людьми наличествует это вот единство во Христе, то невозможен развод, и даже смерть не разлучает супругов: оно есть лишь временное расставание. Но — повторю — Евангелие есть идеал: жизнь от идеала далека. Поэтому Церковь допускает второбрачие (и в самом крайнем случае — третий брак), но допускает как немощь, под условием покаяния, — покаяния в том, что земная жизнь, плоть — берет верх над евангельским и церковным чином человеческой жизни.