Море и звезды - Гавриил Бирюлин

— Профессор Оно — биолог, профессор Идзубаро Икин-океанолог, Кавамуро Кавасимото-доктор технических наук.

По приглашению Павла японские ученые-чинно уселись вокруг стола. Зная привычки своих гостей, Павел угостил их чаем, не забыв сказать, что чайный лист они получают на этом же острове. (Эта слабость, хвалить все выращенное на островах, у Павла прогрессировала).

После взаимных приветствий и улыбок профессор Оно сказал:

— Дорогой товарищ Светлов, вот уже четыре года мы следим за вашим опытом освоения океана и всеми другими работами. Как вы знаете, у вас по рису работают два наших бакалавра Акира и Дзейдзабуро. Результаты опыта прекрасны. Поэтому Японская республика решила присоединиться к вам в широком аспекте. Нам с вами нужно установить более тесный контакт. Нам еще до сих пор не ясно, что лучше — неподвижные острова или дрейфующие. Мы рассчитываем получить с этой «новой Японии» 45 миллионов тоня риса и 5 миллионов тонн мяса ежегодно. Вы сами понимаете, что это уже почти космическое по масштабам мероприятие.

— Да, действительно, строительство островов уж не такое сверхбыстрое дело.

— Мы не сидели зря все это время, — улыбнулся Дзейдзабуро и достал из портфеля папку.

Скоро Павел понял, в чем дело: японцы нашли свой путь решения проблемы. Имея сильно развитую технологию использования морских вод, они получили полимер полностью за счет океана. В дело шел «морской снег», то есть детрит падающей на дно соли морской воды. Установка представляла собой громадную плавающую конструкцию с осадкой до двухсот метров и площадью более тысячи гектаров. Там имелась мощная атомная станция, громадные турбонасосы и другое уникальное оборудование. Это оригинальное судно-завод выводилось в море и непрерывно давало ленту полимера шириной в 200 метров и толщиной до 100 метров. Полимер имел удельный вес 0,6.

— Так вот, — сказал Дзейдзабуро, — строительство одной такой установки находится уже в стадии завершения. Девять остальных — на очереди.

— Дух захватывает! — сказал Павел, — Вот набросится на нас теперь «Лига открытого моря».

— Я думаю, — спокойно заметил Оно, — что они неправы. Даже если бы мы добывали 4,5 миллиарда тонн риса, то и то мы далеко не нарушили бы обычных функций океана. Я даже думаю, что кое-что мы бы в нем улучшили. В связи с этим к вам есть просьба, — помочь нам уже сейчас провести один опыт.

— В чем он заключается? — спросил Павел.

— Население Японии в значительной части питается рыбой, но запасы ее ограничены. Это объясняется рядом причин. В частности, нас интересуют лососи. Они очень быстро растут. За 3–4 года из маленькой рыбки вырастает прекрасная вкусная рыба от 3 до 12 килограммов. На нерест они идут главным образом в реки Камчатки. Когда-то лососи были акклиматизированы в Австрии и на Мурмане. Если это удалось сделать тогда, то почему не удастся сделать теперь на наших островах. Энергии для получения пресной воды у нас хватит, мы хотим на одном из ваших островов сделать пресное озеро и реку, из него вытекающую. Река должна существовать очень короткое время. Мы построим совсем маленький рыборазводный завод, вырастим мальков, выдержим их в озере и через реку дадим им возможность спуститься в океан. Известно, что лососи на нерест всегда возвращаются в те реки или ручьи, где они вывелись. Именно этим пользовались исследователи прошлого. Если удастся наш опыт, то представьте себе: на островах десятки тысяч гектаров заливных полей риса, то есть идеальные условия для откорма мальков. Там мы сможем выводить и содержать миллиарды рыбок. Затем они будут уходить в море и возвращаться к нам через 2 года в виде взрослых рыб. Проведенные подсчеты показывают, что таким образом мы сможем получить до 50 миллионов тонн высококачественной рыбы.

Павел задумался, затем сказал:

— Я сомневаюсь в одном. Лососи — довольно холоднолюбивая рыба, а мы находимся в субтропиках. На мой взгляд, это может испортить все дело.

— Вы правы, — любезно согласился Оно, — но мы будем привозить икру с Камчатки в охлажденном виде, а наши завод и озеро будут находиться в условиях искусственного климата. Весь вопрос в том, возвратятся ли рыбы в эти воды. Они, конечно, будут в северной части Тихого океана.

— Ну что ж, — согласился Павел, — игра стоит свеч. Пусть океан по-настоящему кормит человека. Но могу вам подсказать и еще одну мысль это о московском опыте изменения инстинктов у животных. По сути дела, вопрос идет об изменении наследственности. Если это можно провести на рыбах, то мы заставим, например, тунцов в определенное время года собираться в определенных точках океана.

— Вопросы изменения наследственности, — добавил Павел, — сейчас занимают нас больше всего. Я со своим другом Ли предполагаю слетать в Москву за консультацией…

Глава четырнадцатая

Снова «Снежная роза»

Сегодня Герда была счастлива. Впереди целый месяц отдыха в подмосковном санатории «Снежная роза». Она возвращалась из Дворца малюток домой со своим сыном Павликом. Ему было три года, и он только начинал познавать мир. Все радовало ребенка: и цветы, и трава, и новые, еще клейкие листики берез, и синее небо. И Герде, как всем матерям, казалось, что ее ребенок от природы наделен чем-то необыкновенным. Но вот на зеленой полянке в кустах сирени и жасмина показался их коттедж — светлый и уютный-. Эти домики принадлежали союзу работников искусств и каждый был рассчитан на одну семью. Семья не только жила в доме, но и немного работала в саду и парке. И это тоже был отдых, только врачи его называли активным.

После ванны и завтрака Герда взяла из инструментального ящика садовые ножницы и вышла с Павликом в сад. Малыш начал играть с мячом, а Герда срезала сухие ветки. В саду было чудесно. Воздух был напоен ароматами весны.

Одна за другой перед ее мысленным взглядом пробегали пленительные картины движения, света и музыки. За прошедшие годы труда и испытаний Герда познала свои способности и научилась многому. Теперь она была. не только знаменитой балериной, но режиссером-постановщиком. Она работала и думала над рисунком будущего танца «Сердце России», который готовила к постановке.

Виктор пришел домой, когда Павлик после обеда уже спал. Орлов почти не изменился за прошедшие годы. Пожалуй, только вокруг глаз появилось несколько мелких морщинок да взгляд стал пристальнее и теплее.

— Здравствуй, родная, — сказал он, целуя руки Герды. — Я ведь тебя не видел две недели.

— Я так соскучилась… Почему ты опоздал? — спросила Герда.

— Если учесть причину, то опоздания нет. По этой причине я мог бы приехать вечером. Но как ни важна причина — я упросил меня отпустить.