На 127-й странице. Часть 3 (СИ) - Крапчитов Павел

— Пожалуй, нет, — сказал адвокат. — Видите ли вас разыскивает нотариальная контора «Блефхус и Шнайдер» по вопросу вступления в наследство.

— Леди Оливия?

— Нет, нет, — поспешил успокоить меня Спенсер. — Насколько я знаю, ваша мать жива и здравствует, хотя…

Я молчал, поэтому он продолжил.

— Хотя… теперь она, скорее, виконтесса, чем леди, если быть точным в юридическом плане.

— ???

— Она продала усадьбу Херефорд и отошла от дел, — пояснил Спенсер. — Насколько я понимаю, в этом случае в вашем графстве будет выбран новый лорд.

— Печально, — сказал я, но только для того чтобы поддержать разговор.

— Вас упомянул в завещании другой человек, — продолжил адвокат. — Ваш сосед, лорд Диспенсер.

— Статуэтка «Пастушка и пастух» и библия? — спросил я.

— Ха-ха, — отреагировал Спенсер. — Надо будет запомнить. Хорошо сбивает с мысли.

— Но нет, — перешел снова на серьезный тон мой собеседник. — Что-то более серьезное. Гораздо более серьезное. — Он внимательно посмотрел на меня, словно пытался разобрать по моему лицу, что у меня на уме.

— Мои партнеры, «Блефхус и Шнайдер» уполномочили меня купить вам билет до Лондона, — он сделал паузу. — Первым классом. — Снова пауза. — И выдать двести долларов, если вы нуждаетесь в деньгах.

— Серьезно, — согласился я. Спенсер все это произносил с каким-то профессиональным пафосом, и я решил его не разочаровывать.

— Очень серьезно! — поспешил заверить меня адвокат. Как видно, он поверил, что предложение меня заинтересовало. Что у него получилось достучаться до меня. А меня прорвало.

— А вы знаете, что вы не адвокат? — спросил я его.

— Что? — он явно не ожидал от меня этого вопроса. — Опять шутка?

— Не шутка, — заверил я его. — Нет, конечно, вы адвокат, но в настоящий момент вы посланник судьбы.

Обычно такие слова произносят от радости. Вам «светит» богатое наследство, и вы пребываете на седьмом небе от счастья и городите разную чушь. Только вот у меня от всего происходящего не было никакой радости. И Спенсер это чувствовал, а потому в его глазах появилось сомнение в моем здравом рассудке.

— Я не сумасшедший, — решил заверить его я, хотя, наверное, этим утверждением только усилил его беспокойство. — Просто я сейчас находился в поворотной точке. Я мог отправиться на поиски своего воспитанника или прямиком в Россию.

— В Россию? Зачем?

— Не важно, — отмахнулся от его вопроса я. — Важно, что в этот момент появились вы, посланник судьбы, и я ничего не могу с этим поделать.

— Что это значит?

— Это значит, что не могу противиться вашему предложению, — сказал я. — Видите ли, я однажды дал обещание не противится судьбе.

— А я ее посланник?

— Совершенно верно, — подтвердил я.

— Знаете, мистер Деклер, — Спенсер как-то облегченно улыбнулся. — А вы ловкач! Значит возьмете и билет, и деньги.

— Возьму, — сказал я.

Спенсер посчитал, что я хитрее, чем есть на самом деле. Он подумал, что всю эту ересь про судьбу и ее посланника я придумал, чтобы половчее взять деньги. Мол, ну раз судьба, то я не могу отказаться. Ему не понять, что я говорил совершенно серьезно.

— Тогда перейдем к делу, — сказал адвокат и стал доставать бумаги.

Сцена 70

После того как Тереза разместилась в отдельном купе поезда, Маккелан-младший попытался завести с ней разговор, но она достаточно резко сказала, что ей надо побыть одной. Главный редактор как-то странно посмотрел на нее, но все же оставил в покое.

Терезе бы задуматься над своим поведением. Раньше она никогда бы не позволила себе так говорить со своим работодателем. Но сейчас в ее голове не осталось свободного места для самоанализа. Там кипели страсти, оплакивались рухнувшие надежды, копилось негодование и недовольство собой и другими, возмущение поведением Деклера и страх при воспоминании его убийственных планов.

Но поезд сделал свое дело. Его колеса выбивали о рельсы успокаивающий ритм, а тот, в свою очередь, растаскивал мысли Терезы из образовавшегося спутанного клубка в разные стороны, чтобы потом сделать их простыми и ясными. Не прошло и получаса, как эта работа была выполнена, а сознание Терезы прояснилось. Все стало на свои места. Она поняла, что видела то, что хотела видеть и не замечала явного.

Энтони оказался расчетливым наемником, падким до распущенных женщин. А его маниакальная тяга к убийству? Казалось бы, какое ему дело до чужой мести? Нет, он воспользовался предоставленной ему возможностью, чтобы утолить свою пагубную страсть. Так ли был не прав тот пожилой чиновник на Цейлоне, назвав этого англичанина убийцей? Не тогда ли, еще молодой Деклер, ступил на скользкую дорожку, выпустив на простор свою тягу к убийству себе подобных?

Какое счастье, что ее в Нью-Йорке встречал главный редактор! Если бы не это, то она осталась бы наедине с Деклером в течение еще нескольких дней в поезде, пересекающим американский континент! Что могло бы произойти за это время?! Каких бы еще ошибок она смогла бы совершить?! Тереза поежилась и… успокоилась. Теперь все было позади. Ее ждала уютная квартирка в Сан-Франциско и любимая работа. Но оставалось еще одно дело. Она не могла изменить прошлое и свое поведение в нем, но могла повлиять на будущее, стать на пути плохого. Возможно, ее усилий будет недостаточно, но зато потом никто не сможет упрекнуть ее в том, что она сидела сложа руки.

Поезд, в котором ехала Тереза, оказался непростым, и здесь надо было отдать должное Маккелану-младшему. Это был ее персональный поезд. В нем были только локомотив и один пассажирский вагон. Ее персональному поезду незачем было делать остановки там, где останавливались обычные поезда. Вот почему, там, на причале в Нью-Йорке, главный редактор так уверенно спорил с главой «Нью-Йорк пост». Вот почему он был уверен в победе Терезы! Они промчатся до Сан-Франциско, и никакая Ева Полански не сможет опередить их в этой кругосветной гонке, подходящей к концу.

Но остановки все же были. Первая из них произошла в Омахе. Это была большая станция, куда приходили все пассажирские поезда с западного побережья. После нее желающим добраться до Нью-Йорка надо было пересесть на автомобили, которые двигались, конечно, медленнее поезда. Это было тоже на руку «Метрополитену», а не «Нью-Йорк пост».

— Поезд будет стоять только 15 минут, — сказал Маккелан, когда узнал, что его журналистка собирается посетить почтовое отделение в Омахе.

— Этого более, чем достаточно, — сказала Тереза.

В станционном почтовом отделении оказалось все немного сложнее, чем обычно. Письма не просто бросались в ящик, а их принимал специальный служащий.

— Так быстрее и надежнее, — пояснил он. — Я их сразу сортирую.

Служащий взглянул на конверт и прочел вслух:

— Российская империя, Санкт-Петербург, главному руководителю полиции, — после этого он вопросительно посмотрел на Терезу.

— Да, все верно.

— Без обратного адреса? — снова спросил почтовый работник.

Вчера, когда Тереза писала письмо, все было ясно и понятно. Но обратного адреса она все же не написала. Почему? И сейчас, когда служащий спросил ее про это, в ее голове, в самом дальнем уголке зародилось маленькое пятнышко сомнения. «А правильно ли я поступаю? Я не написала обратный адрес. Мне стыдно того, что я делаю?»

— А зачем он нужен? — спросила Тереза.

— На случай, если письмо не дойдет.

Пятнышко сомнений росло в голове Терезы быстрыми темпами, но она решила его не замечать. «Все обдумано и решено,» — сказала она себе и словно хлопнула в ладоши. Этого оказалось достаточно, чтобы ее сознание прояснилось.

— Письмо дойдет, — уверенно ответила она. — Отправляйте без обратного адреса.

После этого Тереза купила необходимое количество марок и какое-то время смотрела, как их наклеивает почтовик.

— Что-нибудь еще, мисс?

— Нет, это все. Благодарю.

Журналистка вернулась обратно в свое купе, и почти сразу поезд тронулся. Он вез Терезу домой, к привычному образу жизни, а еще к почету и всемирной славе. А ее письмо вскоре отправилось в свой путь. Сложный и опасный. Оно не затерялось на многочисленных пересылках, не повредилось сыростью корабельного трюма и попало в нужные руки. Эти руки аккуратно вскрыли его, а глаза, прилагавшиеся к этим рукам, прочли: