Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«…Дважды, в 1527 и 1557 гг., привлекали к суду за связи с мальчиками, причем во второй раз он был вынужден признаться и был приговорен к штрафу и четырем годам тюрьмы». (И.С. Кон, 1998, с. 157.)
«Во время заключения в тюрьме дважды перенес помрачение рассудка; пытался совершить самоубийство; имел зрительные и слуховые галлюцинации». (Cabanes, 1900, с. 719.)
«Бионегативная структура личности, пронизанная психотическими компонентами». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 344.)
«Бенвенуто Челлини единственную в своей жизни поэму писал в тюрьме щепкой, вырванной из двери, а чернила приготовил из толченного кирпича». (Парандовский, 1990, с. 100.)
«Скажу тебе о чуде превеликом: / Пришла мне как-то мысль писать блажная; / Чего не сыщешь в случае толиком: / Хожу в каморке, голову терзая; / Затем, к тюремной двери ставши боком, / Откусываю щепочку у края; / Я взял кирпич, тут бывший ненароком, /Ив порошок растер его, как тесто; / Затем его заквасил мертвым соком. / Пыл вдохновенья с первого присеста / Вошел мне в плоть, ей-ей, по тем дорогам, / Где хлеб выходит; нет другого места». (Б. Челлини)
В данном случае можно думать об импульсивном подтипе эмоционально неустойчивого расстройства личности (то, что раньше называли «эксплозивной психопатией»). Естественно, что с возрастом интенсивность таких «припадков бешенства» снижалась. Следует отметить, что «величайшее напряжение творческой энергии» у Челлини также имело место во время психопатических декомпенсаций. Можно предположить, что не обладай он таким авантюрным характером, вряд ли у него были бы поводы и биографические материалы для сочинения своих знаменитых мемуаров.
ЧЁРНЫЙ САША (наст, имя и фам. Александр Михайлович Гликберг) (1880–1932), русский поэт. С1920 г. в эмиграции.
Наследственность
«Отец часто бывал в разъездах, дети его почти не знали и боялись. Мать, больную, истеричную женщину, дети раздражали. Когда возвращался глава семейства, она жаловалась на них, и он, не входя в разбирательство, их наказывал». (Иванов, 1987, с. 385.)
Общая характеристика личности
«Маленький Саша, лишенный материнской ласки, фактически не знал детства. Никто не дарил ему игрушек, а если он приспосабливал для игры какую-нибудь вещь в доме — следовала расправа. Отсюда сочетание в характере скрытности и кротости со своенравием и бунтарством. Пятнадцати лет от роду Саша бежал из дому, последовав примеру старшего брата… Ущербность детства лежит неизгладимой печатью на всей его личности — болезненная ранимость, нежелание быть на виду… Здесь, очевидно, кроется разгадка многих “тайн” Саши Черного и, в частности, отсутствие в печати изображений поэта». (Там же, с. 385–386.)
«И вот тогда, молю беззвучно, / Дай мне исчезнуть в черной мгле, — / В раю мне будет очень скучно, / А ад я видел на земле». (С. Черный)
«…Меньше всего походил он на баловня славы: очень чуждался публичности… С писателями он почти ни с кем не водился, лишь изредка бывал у Куприна и Леонида Андреева, которые душевно любили его. Да и там при посторонних все больше молчал, и было в его молчании что-то колючее, желчно-насмешливое и в то же время глубоко печальное. Казалось, ему в тягость не только посторонние лица, но и он сам для себя… Вообще он держал себя гордо и замкнуто». (Чуковский, 1963, с. 379–380.)
Можно предположить у поэта патохарак-терологическое формирование личности, происхождение которого было обусловлено хроническими семейными психотравмирующими ситуациями и неправильным воспитанием. Мы видим и реакцию пассивного протеста (уход из дома). Таким подросткам свойственно также компенсаторное фантазирование. Во взрослом состоянии патохарактерологическое развитие переходит, как правило, в личностное расстройство.
ЧЕРНЫШЕВСКИЙ НИКОЛАЙ ГАВРИЛОВИЧ (1828–1889), русский революционер и мыслитель, писатель, экономист, философ; один из родоначальников народничества, вдохновитель революционного движения. В 1864 г. приговорен к 7 годам каторги.
Наследственность
[Мать] «…особа болезненная, с психопатическими чертами характера». (Сегалин, 1925а, с. 32.)
Общая характеристика личности
[Выдержки из дневника Н.Г. Чернышевского] «[Май 1849 г.] Пришла новая идея о вечном движении, самая простая, чрезвычайно легко осуществимая, так что соблазняет, не сделать ли самому модель… [Июль 1849 г.] Надежды и желания… через несколько лет я журналист и предводитель или одно из главных лиц крайней левой стороны… уничтожение пролетариатства и вообще всякой материальной нужды… и это будет осуществлено через мои машины… Строил пробу своей машины… В связи с заболеванием пришло желание описать на всякий случай свое изобретение (машину), чтоб не могло погибнуть, и написал… [Январь 1853 г.] Обдумывая устройство клапана к вечному двигателю, “убедился окончательно, что машина не пойдет при таком устройстве”, в связи с чем изорвал письмо в Академию наук и уничтожил рукопись…» (Чернышевская, 1953, с. 51, 53–54, 78.)
[Июль 1872 г.] «Столкновение Чернышевского с жандармским унтер-офицером Ижевским, истолкованное в донесениях последнего начальству как “умопомешательство”». (Там же. с. 400.)
«…Пробыл девятнадцать лет в Сибири, а мог бы пробыть гораздо меньше, если бы написал прошение о помиловании после десяти лет ссылки. Он совершенно не иронизировал, когда говорил о сибирском периоде своей жизни как о самом счастливом… Женившись, Чернышевский дал понять своей жене, что она свободна в отношении соблюдения супружеской верности (и она с охотой изменяла ему)… Ученый из Гарварда Адам Улам говорит, что есть нечто “граничащее с мазохизмом” в том, с каким упорством Чернышевский переносит страдания. Это не так. Это и был мазохизм». (Ранкур-Лаферрьер. 1996, с. 49.)
«Что он до конца сохранил силу своего могучего мозга — это он, впрочем, доказал в последние годы невероятно энергической работой по переводам. Но что у него не “все в порядке” — об этом я слышал еще за несколько недель до его смерти и от людей, которые имели случай видеть его и говорить с ним лично… Чернышевский всегда был немного чудак». (Короленко, 1990, с. 519.)
«Мучительно складывались отношения и с женой. В письмах к сыновьям Ольга Сократовна писала, что ей трудно привыкать к Николаю Гавриловичу, в Сибири он даже “есть по-человечески” разучился, оставаясь один, читает наизусть стихи, поет, рассуждает сам с
