Пророчества Книги Даниила. 597 год до н.э. - 2240 год н.э. - Дмитрий Щедровицкий

«... Итак, я с первого года Дария мидянина стал ему подпорою и подкреплением...» (Дан. 11, 1)

Слово ???? <амди?>, т. е. «мое стояние», «мое пребывание» (в Синодальном переводе – «стал ему»), указывает на постоянное присутствие ангела при Дарии. «Подпора и подкрепление» свыше требовались для того, чтобы внушить Дарию (который, как мы помним, был назначен Киром править Вавилонией) расположение к иудеям, дабы он содействовал мерам Кира по возвращению изгнанников и восстановлению Иерусалима и Храма. Ведь от деятельности местных властей на Древнем Востоке весьма зависела скорость исполнения царских решений.

Вдумываясь в слова ангела, мы начинаем лучше понимать, насколько вся политика Кира и его сатрапов по отношению к иудеям направлялась свыше (II Пар. 36, 23; Ездр. 1, 2–11; 6, 6–13; 7, 21–24; 9, 9; Неем. 2, 7–9; Ис. 44, 28; 45, 1–6).

Переходя к предречению дальнейших событий, ангел говорит:

«...Теперь возвещу тебе истину...» (Дан. 11, 2)

Очевидно, с этого места и начинается изложение записанного в «истинном Писании» (Дан. 10, 21).

Поскольку далее исторические события излагаются достаточно подробно, встает вопрос: насколько их ход и взаимосвязь предопределены свыше? Обязательно ли, например, должны свершиться упомянутые далее беззакония, влекущие за собой различные бедствия? И как можно соотнести такую предопределенность со словами Моисея? —

Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое... (Втор. 30, 19)

Ведь все благословения и проклятия, изложенные в Торе, осуществляются в зависимости от верности сынов Израиля завету со Всевышним (Лев. 26, ст. 3–12, 15–17, 27–33; Втор. 28, ст. 1–2, 7, 15, 45, 64–67; 30, 1–5). А среди этих благословений и проклятий есть и обещания побед над врагами при верности завету и поражений от неприятелей при его нарушении (Лев. 26, ст. 6–8, 17, 25, 32–33; Втор. 28, ст. 7, 10, 25, 33, 36–37, 41, 48–52, 68; 30, 7).

Итак, смены царств, господствующих и над Святой землей, и над потомками Израиля во всех местах их расселения; и войны, и победы – все это зависит от исполнения или нарушения воли Божьей Его народом. В то же время, главы 11–12 Книги Даниила излагают грядущие исторические события как нечто предопределенное, неотменимое, как реализацию ясно выраженных предначертаний Господних.

Как же увязать такую предопределенность событий с утверждениями Торы о свободе выбора?

Здесь мы встречаемся с одним из сложнейших теологических вопросов: о соотношении предопределения Божьего со свободой воли человека. Над этой проблемой размышляли величайшие мудрецы всех эпох. Но, какой бы ответ каждый из них ни предлагал, все они утверждали, что у каждого человека есть возможность в любое время и при любых обстоятельствах быть верным Богу и исполнить Его волю. Ибо ход мировых событий не сковывает свободы нашего выбора относительно исполнения или нарушения заповедей.

Иисус, сын Сирахов, свидетельствует об этом так:

Он от начала сотворил человека и оставил его в руке произволения его.

Если хочешь, соблюдешь заповеди и сохранишь благоугодную верность.

Он предложил тебе огонь и воду: на что хочешь, прострешь руку твою.

Пред человеком жизнь и смерть, и чего он пожелает, то и дастся ему. (Сир. 15, 14–17)

... Возвратимся теперь к конкретным пророчествам о судьбах Персидской империи. Ангел предвещает Даниилу:

«... Вот еще три царя восстанут в Персии.» (Дан. 11, 2)

Эти «три царя», как нам известно, – важнейшие из правителей страны после Кира (выражение ????? ???? <йаамду? ле-Фара?с>, «встанут для [защиты] Персии», может относиться лишь к сильным царям – защитникам своего народа). К таким важнейшим царям относятся трое: Дарий Гистасп (522–485 годы до н. э.), Ксеркс I (485–465 годы до н. э.) и Артаксеркс I (465–424 годы до н. э.), причем все трое правили подолгу, в отличие от прочих Ахеменидов (представителей той же династии).

«... Потом четвертый превзойдет всех великим богатством, и когда усилится богатством своим, то поднимет всех против царства Греческого.» (Дан. 11, 2)

Понятно, что выражение «еще три царя» в начале рассматриваемого стиха исключает современника Даниила – Кира: последующие три выдающихся правителя появятся после его царствования. Под «четвертым» царем подразумевается четвертый не по счету (от Кира), а по значимости: этот последний царь из династии Ахеменидов запомнился потомкам уже тем, что сражался против Александра Македонского – и тем обессмертил свое имя.

Весьма интересно, что слово ????? <йааши?р>, «обогатит(ся)» (Синодальный перевод: «превзойдет богатством») – того же корня, что ???? <асара?>, «десять», и может поэтому пониматься как «завершит десятку». И, действительно, последний Ахеменид, Дарий III (336–331 годы до н. э.), был как раз десятым по счету – «завершающим» представителем своей династии.

Не считая самозванцев и быстро сходивших со сцены узурпаторов, предшествующие девять царей – это Кир, Камбиз, Дарий I, Ксеркс, Артаксеркс I, Дарий II, Артаксеркс II, Артаксеркс III и Арс.

Но возвратимся к буквальному смыслу стиха: четвертый царь «... превзойдет всех великим богатством.». Это понятно, ведь сокровища, собранные всеми предыдущими Ахеменидами в течение их более чем 200-летнего правления огромной империей, достались последнему царю – Дарию III, который и надеялся с их помощью вооружить достаточное войско для отпора Александру Македонскому.

Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях» сообщает:

В это время Дарий двигался из Суз по направлению к морю. Он полагался на численность своего войска (под его началом было шестьсот тысяч)... («Александр», XVIII)[12]

Столь огромное, особенно для древнего мира, войско царь мог собрать только благодаря своим баснословным богатствам. О них Плутарх говорит следующее:

Александр овладел Сузами, где нашел в царском дворце сорок тысяч талантов в чеканной монете, а также различную утварь и бесчисленные сокровища. Обнаружили там, как рассказывают, и пять тысяч талантов гермионского пурпура, пролежавшего в сокровищнице сто девяносто лет, но все еще сохранявшего свежесть и яркость. Персидские цари хранили в своей сокровищнице сосуды с водой, привезенной из Нила и из Истра, что должно было свидетельствовать об огромных размерах персидской державы и могуществе власти, покорившей себе весь мир. (Там же, XXXVI)

Приведенный отрывок – свидетельство небывалых богатств Дария III. Вес «таланта» в древнем мире колебался от 26 до 36 с лишним килограммов. Взяв приблизительную среднюю величину – 30 кг, мы насчитаем в сокровищнице Дария II тысячу двести тонн золота только в чеканной монете! Кроме того, сообщение о пурпуре, хранившемся в казне «сто девяносто лет», т. е. практически весь период власти Ахеменидов, указывает на то, что сокровищница со времен Кира не разграблялась, и богатства в ней только умножались на протяжении двух веков.

Все это подтверждает пророчество Даниила о царе, который «превзойдет всех великим богатством». Именно понадеявшись на богатство (в Синодальном переводе – «усилится богатством своим»; в оригинале – глагол ??? <хаза?к>, означающий «укрепиться [чем-либо]»), Дарий III и был уверен в своей победе.

Однако вышло наоборот – далее говорится об Александре:

«... И восстанет царь могущественный, который будет владычествовать с великою властью, и будет действовать по своей воле.» (Дан. 11, 3)

Александр Македонский должен «восстать» (??? <ама?д>), как «восставали» на защиту своего народа и персидские цари (тот же глагол в стихе 2), следовательно, он отнимет у Персии главенство.

«Великая власть» Александра поистине беспрецедентна: до него никто не властвовал над столь обширными территориями. Кроме того, он, как никто ранее, «действовал по своей воле», т. е. не опирался на традиции предшествующих правителей, но создавал новые формы взаимодействия властителя с подчиненными. Этот человек удивительным образом соединял в своем правлении несоединимое: абсолютизм власти – с пренебрежением к целостности империи (чего стоит хотя бы ее разделение между друзьями согласно завещанию Александра!), эллинскую непритязательность – с восточной роскошью.

С одной стороны, как замечает Плутарх,

Если... доходило до дела, Александра не могли удержать, как это не раз бывало с другими полководцами, ни вино, ни сон, ни развлечения, ни женщины, ни занимательные зрелища. Об этом свидетельствует вся его жизнь, которую, как коротка она ни была, он сумел заполнить многочисленными и великими подвигами. (Там же, XXIII)

C другой же стороны,

... За пиршественным столом его хвастливость становилась тягостной. Он и сам безудержно хвастался и жадно прислушивался к словам льстецов. После пира Александр. спал нередко до полудня, а иногда проводил в постели весь последующий день. (Там же, XXIII)