Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Они достали ее из сундуков? – Мельхиор заметил, что снова кричит на аббата Вольфганга. Горло его горело. Вольфганг был так бледен, что в свете лампы его лицо казалось желтым.

– Им что-то помешало. Они оставили ее на полу и сбежали.

– Что-то? А как же Хранители?

– Сначала они убили всех Хранителей.

Мельхиор уставился вглубь сундука. Книга манила его к себе. Казалось, она говорила: «Возьми меня. Я твоя. Я изначально предназначалась для самых сильных. Чего ты боишься? Возьми меня, и я буду принадлежать тебе». И тут еле слышно зашептал другой голос: «Все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне».

Кардинал отшатнулся, наткнулся на Киприана и почувствовал, как тот поддержал его. На какое-то мгновение искушение просто упасть в обморок и передать инициативу своему племяннику было таким сильным, что у него подкосились колени. Но затем он выпрямился.

– К чему вся ложь? – прошептал он. – К чему все сказки о Хранителях, которых якобы распределили по другим монастырям? К чему все твое молчание, Вольфганг?

– К тому, что сейчас речь идет о куда более важных вещах, чем эта проклятая книга! – выкрикнул аббат. – Католическая церковь в Богемии подвергается гонениям. Над монастырем здесь, в Браунау, смеются. Уличные мальчишки швыряют камни в моих монахов, когда те появляются в городе. Ересь повсюду перешла в наступление. Я должен запретить ее по твоему приказу и приказу кайзера, но никому и дела нет до того, возможно это или нет. По велению короля я должен закрыть церковь Святого Вацлава, хотя я не в состоянии даже войти в нее, без того чтобы не собралась толпа и не начала угрожать мне. Вот в чем состоит реальная опасность здесь, в Браунау. Этот город – котел, в котором варят свое ядовитое зелье алхимики в верхах Церкви, еретичества и государства, и если варево выкипит, то его кислота зальет и выжжет всю страну! Вы поместили меня в центр пожара: ты, кайзер, придворные, король, – но каждому из вас насрать на то, в состоянии ли я выполнить свою задачу! Вместо этого ты сваливаешься сюда как снег на голову вместе со своими авантюристами, и все, что тебя интересует, это ТРИЖДЫ ПРОКЛЯТАЯ КНИГА ВНУТРИ ЭТОГО ГРЕБАНОГО СУНДУКА!

Голос Вольфганга становился все громче, пока под конец не превратился в истошный вопль. Всхлипнув, аббат замолчал и, похоже, только сейчас понял, что сказал. Его качало.

– Кто это сделал? – спросил Мельхиор.

– Я не знаю.

– Почему ты мне ничего не сообщил?

– Я не могу выгнать тебя из города, потому что Браунау принадлежит королю, хотя, если я правильно понял бургомистра, это уже не так, – в изнеможении произнес аббат. – Но монастырь – моя и только моя территория, и на ней я тебя больше не желаю видеть, Мельхиор Хлесль. Если ты хочешь мне что-то сказать, пришли письмо. Если ты хочешь сместить меня с должности, обсуди это с кайзером или аббатом-примасом. Больше никогда сюда не возвращайся. Я проклинаю тот день, когда поддался твоим уговорам и занял место аббата в этом монастыре.

– Я не позволю… – начал было Мельхиор, но почувствовал, как Киприан схватил его за руку.

– Пойдем, – сказал племянник, и Мельхиор почувствовал, что его потихоньку тащат к двери. В тот же миг кардинал воспротивился.

– Нет, – решительно заявил он и с трудом сдержался, чтобы не выплеснуть бушевавший в нем гнев на Киприана. – Нет, я такие…

– Как бы там ни было, здесь библия дьявола в большей безопасности, чем в любом другом месте, – прошипел Киприан. – Она лежала в тайнике двести лет. Нет ни одного места, которое бы лучше для этого подходило, стерегут ли ее Хранители или нет. Если вы с аббатом сейчас окончательно разругаетесь, он просто швырнет тебе Книгу под ноги, или попросит кайзера забрать ее, или вообще сунет ее первому попавшемуся идиоту. Мы сейчас уйдем, чтобы все страсти улеглись, и получим отсрочку, чтобы придумать выход из положения.

– Но…

Мельхиор посмотрел поверх плеча Киприана и заметил, что аббат Вольфганг нагнулся и начал запирать сундуки. Андрей стоял возле бенедиктинца.

– Вы чувствуете стук? – поинтересовался он. – Вибрации? У вас возникает ощущение, что воздух гудит, как от тысячи злобных мыслей, желающих захватить над вами власть?

Аббат тупо уставился на него.

– Вы что, умом тронулись? – спросил он.

– Я пока нет, – ответил Андрей. – Знаете, среди погибших, о которых упоминал кардинал Мельхиор, была и женщина, которую я любил. Как только я узнал, насколько небрежно вы обращались с драконом, спящим в этих сундуках, у меня руки зачесались свернуть вам шею. Но я ничего не почувствовал.

– Исчезните, – требовательно произнес аббат Вольфганг.

Когда они вышли к монастырским воротам, Мельхиор глубоко вдохнул. Ему казалось, что свежий воздух еще никогда не был так ароматен.

– Я его убью, – заявил он. Это было первое, что пришло ему на ум.

– Вы почувствовали библию дьявола? – тут же спросил Андрей.

Мельхиор растерянно моргнул.

– Я еще никогда ее не чувствовал, и если в моей жизни есть нечто, чем я горжусь, то это данный факт.

– К чему ты клонишь? – не понял Киприан.

– Однажды я почувствовал ее. В тот раз, когда сидел напротив аббата Мартина, узнал в Павле убийцу Иоланты и захотел прикончить его.

Киприан и кардинал промолчали: один – из сострадания, другой – от смущения.

– Сегодня я снова почувствовал такую же ярость. Но библия дьявола ничего мне не сказала.

Мельхиор пристально посмотрел на Андрея. Возникшая у него мысль была такой чудовищной, что он не решался облечь ее в слова. Кардинал почувствовал, как в мозгу у него раскинулась тень и задушила все холодом.

– Нам нужно как можно быстрее возвращаться в Прагу, – произнес он бескровными губами.

20

Вацлав как-то раз слышал от отца, что, когда он был маленьким, родители таскали его по городам и весям и что он никогда не поступит так со своим сыном. Вацлав, которому тогда было чуть больше десяти лет от роду, кивнул, но не осмелился указать Андрею на то, что, прежде чем переехать в Прагу, они жили в крошечной хижине Андрея на Златой уличке. Затем – там же, но в немного большем доме, позже – прямо у подножия замкового холма, потом – некоторое время в доме Киприана и Агнесс и, наконец, – снова на Златой уличке. Это был их последний дом, в котором они жили и сейчас, несмотря на то что Хлесли неоднократно предлагали им переселиться в их просторный дом. Вацлав, с одной стороны, очень боялся этого, понимая, что тогда он будет находиться в непосредственной близости от Александры, но с другой, был разочарован, ибо подобный выход из положения никогда не обсуждался.

После того как власть перешла к кайзеру Маттиасу, Злата уличка из пахнущего серой и недавними взрывами приюта алхимиков императора превратилась в почти нормальную улицу, где проживали немногие не очень хорошо оплачиваемые придворные сановники – и те, кто ими когда-то был, но сумел достаточно быстро сориентироваться. Большинство обитателей были прилежными, старательными людьми, которые не имели привычки ни бродить по мостовой с безумным взором, бормоча себе что-то под нос, ни вылетать из дверей с воплем «Эврика!» и опаленными, пахнущими дымом волосами, что служило живым доказательством того, что жар огня на лице человек начинает ощущать лишь после того, как его брови успели сгореть. Наоборот, крики «Эврика!» были для них очень соблазнительны, поскольку господа алхимики никак не могли найти то, что искали, а именно – философский камень. Название переулка в свое время было переосмыслено и теперь звучало как «Злата уличка», что, вообще-то, имело оттенок сарказма, поскольку Андрей фон Лангенфель хотя и принадлежал, без сомнения, к зажиточным жителям улицы, суп золотой ложкой все-таки не хлебал.

Тыльной стороной дом выходил на северную городскую стену и представлял собой узкое, с множеством углов строение, оказавшись в котором нужно было все время подниматься по лестнице. В нем царила вечная темнота, вызывавшая недоумение у каждого, кто входил сюда в отсутствие жильцов. Если же жильцы были дома, то в огромном камине постоянно горел огонь, бросавший теплые блики и мягкие тени и превращавший грубый обожженный кирпич в червонное золото. И можно было неожиданно поймать себя на мысли, что ты уже удивительно долго сидишь и наблюдаешь за игрой света и тени и чувствуешь себя счастливым и довольным, не пытаясь завязать разговор.

Вацлав очень удивился, когда раздался стук в дверь. Он ждал отца еще вчера, но знал, что Андрей вошел бы в дом не постучавшись. Неожиданно юношу охватило беспокойство: неужели что-то случилось? Он сбежал вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки, и распахнул дверь. Стоявшая снаружи Александра испуганно отшатнулась. Первой реакцией Вацлава было захлопнуть дверь, что он и сделал, но полсекунды спустя юноша пришел в себя и снова открыл ее, на этот раз осторожно. Александра по-прежнему стояла перед дверью.