Охота на канцлера - Платон Обухов

Польша (Варшава)

Лидер оппозиционной националистической партии польского сейма Ежи Вайда вошел в просторный вестибюль варшавского отделения клуба «Ротари» и привычным движением сбросил плащ на руки подоспевшему швейцару. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, Вайда очутился в огромном зале с высокими потолками, с которых свисали искрящиеся хрустальные люстры. «Ротари» располагалось в бывшем особняке князей Понятовских…

За длинным столом Ридигер в компании работников Генштаба играл в бридж. Когда Вайда приблизился к столу, он крикнул:

— Сегодня я в ударе. Не хотите ли сразиться со мной? Ставки невелики. Всего десять тысяч злотых с проигравшего.

Вайда молча покачал головой.

— Боитесь? — в голосе Ридигера прозвучала издевка.

Кровь бросилась в лицо Вайде.

— Кто согласен любезно уступить мне место? — нетерпеливо спросил он.

Один из генштабистов поднялся со стула. Ежи сел, раскрыл веером карты. Но в этот вечер Ридигер и в самом деле был в ударе. Он не только безукоризненно играл. Казалось, генерал видит все карты в руках соперника. Вскоре Вайда признал свое поражение. Взгляд, который он бросил на генерала, поднимаясь из-за карточного стола, был полон ненависти. Вайда злился, что его прилюдно унизили.

— У меня нет с собой наличных денег, — отрывисто произнес лидер националистической партии. — Вам придется подождать несколько минут…

— Нет проблем, — весело отозвался Ридигер.

Выигрыш привел его в самое радужное настроение. Они подошли к окошку кассира. Ежи протянул свою членскую карточку и попросил выдать десять тысяч злотых.

— Крупными купюрами! — предупредил Ридигер.

— Я не меньше твоего обескуражен поведением фон Мольтке, — прошептал Вайда, когда они отошли от кассы, но это не значит, что мы должны отступиться. Просто будем продолжать борьбу своими силами. Группа Леха способна убить канцлера! В этом я уверен. Делай что хочешь, но арестовать ты должен лишь подлого предателя Бальцеровича. И дать возможность Мазовецкому и Карбовской спокойно готовить покушение.

Ридигер, казалось, не расслышал его. Засовывая новенькие купюры в бумажник, он громко спросил, так, чтобы это услышали все стоявшие рядом:

— Не хотите ли взять реванш, господин Вайда?

Тот смерил его взглядом, в котором смешались презрение, гнев и ненависть.

— Нет, благодарю.

Польские полицейские ворвались в салон «Боинга» сразу же после того, как авиалайнер замер в конце взлетно-посадочной полосы. Анна попробовала сопротивляться, но не успела поднять руки, как на нее навалились сзади два «футболиста», а один зажал рукой рот.

На террористов надели наручники и посадили в машины. Рядом с Бальцеровичем сели два детектива. Когда же дело дошло до Анны, решили, что ей хватит одного. Все-таки — женщина.

Впереди помчалась полицейская машина с сиреной, заставляя попадавшиеся по дороге автомобили шарахаться в сторону. Следом ехала машина с Тадеушем, затем — с Анной. Замыкали колонну две машины сопровождения. Они были набиты вооруженными полицейскими. Руководить перевозкой террористов из «Окенце» во внутреннюю тюрьму польского министерства внутренних дел было поручено генералу Ридигеру. Он не исключал, что Лех Мазовецкий попытается отбить своих сообщников, и приказал принять необходимые меры безопасности.

Англия (Лондон)

Герцог Лоуренс Аттенборо тщательно натер мелом кончик кия. Отступив на полшага влево, занял наиболее подходящую позицию для удара. Последовал неуловимый выпад, и шар с сухим треском вошел в лузу.

— Поздравляю, Лоуренс, — с кислой миной на лице пробормотал наследственный пэр Англии Ричард Коуард. Двадцать лет назад он был одним из тех, кто рекомендовал кандидатуру герцога Аттенборо для вступления в члены клуба «Будлз» и отстаивал его кандидатуру на общем собрании. Тогда Лоуренс относился к нему с пиететом и всячески обхаживал герцога. Ведь список кандидатов рассматривался лишь раз в восемь лет. О том, чтобы обыграть пэра на бильярде или в бридж, не могло быть и речи…

Аристократы поклонились друг другу и расстались. Герцог Аттенборо отправился в библиотеку клуба. Библиотекарь Джон, мужчина с густыми седыми бакенбардами и прической в стиле героев Диккенса, с поклоном вручил ему сборник афоризмов Бернарда Шоу. Герцог удобно расположился в старинном кресле-бержере и бросил рассеянный взгляд на висевшую напротив картину восемнадцатого века с изображением сцены псовой охоты на лисиц в окрестностях Уотфорда. Таких картин в «Будлз» было немало, так как первоначально клуб объединял любителей охоты. Если бы на момент вступления в клуб Лоуренс не умел держаться в седле и хорошо стрелять, его бы ни за что не приняли…

Больше всего герцогу Аттенборо понравилось изречение великого драматурга: «Никогда не следуйте советам. Если бы я следовал тем, что мне давали в молодости, то был бы сейчас дряхлым безработным клерком».

Герцог всю жизнь поступал именно так. Он отмахнулся от совета жениться на фантастически богатой, но столь же уродливой маркизе де Бонавентуре из Генуи, и взял в жены красивую и бедную американку Мэри Деккер, уроженку Нью-Йорка. Газеты на все лады расписывали филантропический поступок герцога, но на самом деле он не прогадал и с экономической точки зрения. Помимо того, что Мэри была чрезвычайно красива и остроумна, ее отличало исключительное честолюбие и предприимчивость. Именно она настояла на том, чтобы Аттенборо занялся бизнесом, и выдвинула ряд идей, которые их сказочно обогатили. Одна из них — превращение родового замка Аттенборо вблизи Вулвергемптона в приманку для туристов. Здание отреставрировали, обставили старинной мебелью, повесили картины. Словом, оно приобрело вид, который имело в XVI веке. Замок окружал обширный парк — тоже в стиле Тюдоров. Вулвергемптон находился в нескольких минутах езды от бирмингемского аэропорта, и поток туристов, приезжавших оттуда, превратился в золотой ручеек, попадавший прямиком в карман четы Аттенборо.

Другой плодотворной идеей Мэри Деккер стало поощрение мужа к занятиям активной политической деятельностью. Он провозгласил защиту низкооплачиваемых слоев населения и национальных меньшинств. За короткое время Аттенборо превратился в признанного друга малоимущих и обездоленных и завоевал репутацию стойкого борца за права индийцев, пакистанцев, негров из Вест-Индии и поляков. Некоторые представители старинных аристократических фамилий Англии отпускали остроты по поводу частых фотографий герцога Аттенборо, мелькавших во всех крупнейших газетах, на которых он держал на руках смуглых детей, утешал плачущих женщин в сари и индусов со священным карминовым пятнышком на лбу. Но герцогу было на это наплевать. Сумма вкладов в «Пиплз Бэнк», членом правления которого состоял Лоуренс Аттенборо, росла, как на дрожжах. Соответственно увеличивались и доходы семьи. Защита неимущих и обездоленных оказалась чрезвычайно прибыльным делом!

…Захлопнув томик Шоу, герцог оставил его библиотекарю и неторопливо отправился в отдельный номер в клубе, где за тридцать шесть фунтов член «Будлз» имел право переночевать вдали от мирской суеты и своей семьи.

Франция (Париж)

Когда автомобиль, за рулем которого сидел Франсуа Тюренн, въехал в Париж, над городом уже начали сгущаться ночные сумерки. Останавливаясь на перекрестках и перед светофорами, Франсуа низко наклонялся над рулем или делал вид, что ищет что-то на полу машины. Он не хотел, чтобы его лицо попалось на глаза полицейским.

В новом богатом квартале Сен-Жермен Тюренн приглушил мотор машины и вылез на обочину. Залаяли сразу несколько собак, и Франсуа нервно передернул плечами. После тюрьмы его неприязнь к этим животным, верным помощникам тюремщиков, еще больше усилилась.

Он быстро зашагал вперед. Лай стих. Не доходя нескольких десятков метров до виллы Вальмана, Тюренн широко расставил ноги и приложил к правому глазу миниатюрную подзорную трубу. Он сразу увидел его за окном. Склонившись над столом, банкир писал. На вид он ничуть не изменился со времени их последней встречи. Казалось, с годами банкир законсервировался и стал похож на египетскую мумию, которая могла существовать тысячелетиями.

Тюренн перевел трубу на окна привратницкой. Оба слуги банкира, выполнявшие роль телохранителей, пили чай. Между ними стояла жестянка с датским печеньем.

Тюренн, пригнувшись, двинулся вперед. Вилла Мишеля Вальмана была со всех сторон обнесена чугунной оградой. Видеокамеры и чуткие фотоэлементы служили гарантией того, что через ограду никто не сможет перелезть незамеченным. Но с обратной стороны фасада виллы никаких электронных приспособлений не было. Вальман, любивший повторять, что из сантимов складывается гора франков, не стал тратить деньги на оснащение этой части ограды системой сигнализации и наблюдения. Он решил, что это задача соседа, известного художника и скульптора Гюстава Филиппа. Но тот был так увлечен организацией выставок своих произведений и бесконечной чередой романов с молоденькими поклонницами своего искусства, что и не думал ни о какой сигнализации.