«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - Коллектив авторов

многие черты сходства с тем, что сказано в Писании о начале истории. И сейчас, как и тогда было в обычае, их богатство заключается в стадах, отарах и численности их семейства. Таковы и многие из их семейных обычаев. Не так удивительно то, что при настолько простом образе жизни обнаруживается так много общего, как то, что народ, проживший несколько столетий в контакте с более цивилизованными нациями, до сих пор сохраняет нравы, которые были присущи человечеству ещё до того, как знание просветило мир, а торговля его обогатила»[661].

Традиционным интересом путешественников по востоку Европы пользовались евреи. После разделов Речи Посполитой Российская империя оказалась страной с крупнейшим в мире иудейским населением. Местные евреи не были эмансипированы, сохраняя традиционную одежду, образ жизни, культуру бытового поведения, религию и прочие черты. Немудрено, что путешественники по белорусским землям более или менее подробно описали этот казавшийся им необычным народ[662]. В Крыму еврейская культура оказалась в тени того впечатления, которое на иностранцев произвели неталмудические иудаисты – караимы, говорившие на тюркском языке. Так, Хоулдернесс довольно критично описала евреев, с которыми встречалась во время путешествия по Западному краю. В Крыму же она предпочла рассказывать о караимах, хотя и не всегда точно разграничивала эти этноконфессиональные группы [663]. Путешественники подчеркивали контраст между евреями и караимами, касавшийся не только внешнего вида или бытовых особенностей, но и моральных качеств. По словам Кларка, «Характер евреев-караимов прямо противоположен тому, что обычно приписывают их собратьям в других странах, будучи, в общем, безупречными. Их честность вошла в поговорку в Крыму, а слово караима считается равным клятве»[664]. Удивление вызывал уединённый образ жизни караимов, большая часть которых сгруппировалась в городе на вершине горного плато Чуфут-Кале близ Бахчисарая. «Нас весьма заинтересовал(а) <…> сама уникальная ситуация, в которой оказалось это еврейское поселение, вероятно, единственное на Земле, где этот народ существует в уединении от прочего человечества, свободно практикуя свои древние обычаи и причуды», – писал Кларк[665]. Интересно, что другой англичанин, виконт Филип-Йорк Ройстон, в 1807 г. умудрился перепутать Чуфут-Кале с Карасубазаром, как если бы караимская колония оказалась в этом равнинном городе, километрах в 70 к северо-востоку от её реального места[666]. Остаётся только догадываться, что стало причиной ошибки – плохое самочувствие, на которое жаловался путешественник, жулик-проводник или какие-то иные обстоятельства.

Одним из критериев, отделяющих «цивилизацию» от «варварства», считали личную гигиену и чистоту домов и улиц. Иностранцы не раз обращали внимание на грязь на улицах Минска[667]. Екатерина II в 1780 г. отметила «неопрятность» полоцких евреев, вышедших для её торжественной встречи[668]. Не обошлось без подобных рассуждений и в описаниях Крыма. Шотландский врач на русской службе Маттью Гатри в 1802 г. опубликовал отчёт о путешествии, якобы состоявший из писем его покойной супруги, которая в 1795–1796 гг. совершила поездку в Крым. На самом деле истинным автором писем был он сам, очевидно, решив таким экстравагантным образом почтить память жены[669]. В книге Гатри, в частности, указал на моральное превосходство караимов над родственными им евреями, отметив караимские трудолюбие и опрятность. Впрочем, шотландец заметил, что удивительная чистота города Чуфут-Кале могла быть результатом того, что его регулярно омывали дожди[670].

Крейвен обратила внимание на грязь на улицах и в домах крымских мусульман разного социального статуса, причем грязны были даже стены мечетей[671]. По ее словам, татарские дамы «свои рубашки, как и рубашки мужчин, сделанные главным образом из шелка или шелка смешанного с хлопком, переменяют редко; но то, что они очень часто ходят в баню, делает этот обычай менее противным, чем он был бы в других обстоятельствах»[672]. Очевидно, «грязь» была универсальным маркером инаковости. Хебер знал о подобных оценках и не согласился с ними. По его мнению, «что вряд ли является признаком праздности, одинаково чисты и их (татар. – Н.Х.) дома, и одежда, и они сами»[673].

Интерес путешественников вызывала нехарактерная для Западной Европы банная культура. Так, в Гомеле Хоулдернесс отвела своих детей в баню, где они принимали ванны с ароматическими травами[674]. Оказавшись в Крыму, она не упустила возможности сделать сравнительное описание татарской и русской бань: «Татарская баня обычно состоит из трёх комнат; центральная из них нагревается потоком пара, поступающего из медного котла с кипящей водой; заходят туда через дверь, а для регулировки температуры в верхнем куполе имеется множество маленьких окошек, которые при желании можно снять или вставить обратно. Внешнюю комнату используют для переодевания, а во второй имеется две-три ванны с водой для тех, кто предпочитает мыться таким образом. Русскую баню нагревают с помощью канавы, наполненной камнями, которые расположенная внизу печь раскаляет докрасна. Их поливают водой, получая нужное количество пара; а так как жар тем сильнее, чем ближе к крыше ты находишься, в комнате всегда имеются ступени, взбираясь на которые можно отыскать нужную температуру» [675]. Некоторые путешественники пытались отыскать происхождение восточноевропейских бань. Так, по мнению Гатри, и русская, и татарская, и турецкие бани происходят от бани скифской, известной из описаний Геродота[676].

Хебера удивило отсутствие у крымских татар лекарств. «На вопрос, какие у них есть средства от болезней, они дали замечательный ответ: “Мы кладём заболевшего человека на кровать; и, если Бог даст, он выздоравливает…”»[677]. Хоулдернесс писала, что «[т]атары носят огромное количество оберегов и амулетов, хранящих их от болезни и других напастей». Суеверия были свойственны не только беднякам, но и мурзам – татарской знати[678]. По словам путешественницы, несмотря на трагические последствия эпидемии оспы, крымские греки наотрез отказывались от прививок. Англичанка попыталась убедить их собственным примером, сделав прививку своему младшему сыну – но если греческие мужчины были готовы с ней согласиться, то гречанки наотрез отказались от вакцинации детей. «Причина этого обнаружилась, конечно же, в их вере в предопределение: “То, что предназначено богом, – говорят они, – то и сбудется”»[679].

Европейцы нередко становились жертвами экзотических болезней, что может отчасти объясняться непривычным климатом и ослаблением организма из-за долгого путешествия. Ройстон писал, что он и его товарищ Джоуэлл Пойнсетт страдали от лихорадки, которую подхватили на Юге России. Одним из симптомов болезни было значительно ослабление зрения. Болезни унесли жизни трёх слуг путешественников, которые ехали с ними из Москвы. В живых остался лишь «крепкий негр Пойнсетта, который, хотя сильно страдал, перенес климат лучше, чем любой из нас» [680]. Кларк, также заболевший крымской лихорадкой, понимал, что его жалобы на