Путь лекаря - Анатолий Логинов

Заслышав шаги, Олег опустил трубу.

– Вот и враги, – спокойно сказал подошедший к нему Окта. – Пора, Маг.

В этот момент поле словно вздрогнуло от удара вражеских магов. Тяжелый воздушный щит устремился вперед, угрожая раздавить, втоптать в землю ромейские войска, раскатывая землю, как асфальтовый каток с Земли-1. Секунды привычно растянулись, словно заколдованные. Олег тяжело вздохнул и потянул на себя мысли всех собравшихся «профессоров». Не дойдя буквально нескольких травинок до передовых воинов, щит внезапно распался. Лишь легкий ветерок пронесся над легионами, расправляя знамена и слегка качая легионных орлов. Радостные вопли врагов смолкли, словно отрезанные ножом.

«Как вам? Самое хорошее заклинание всегда можно разрушить, если знать как. Спасибо Ольгерду и его горжетке», – мысли текли сами по себе, а губы уже шептали ответ. Но и ответный удар ромейских магов не достиг цели. Сотни огнешаров бессильно застряли в щите, выставленном алайцами, создав на несколько мгновений новую полосу тумана, разделившую противников. Но Олег уже шептал следующий набор слов, непривычный и пугающий. Казалось, от него нахмурилось небо и вновь вздрогнула земля. Над полем воцарилась давящая тишина.

Кифа печально вздохнул. «Нет, надо проситься куда-нибудь на точку. Отдохнуть за простой, не треплющей нервы работой. Здесь становится совсем невыносимо, мэтр Председатель скоро съест меня живьем и без соли. А что я могу сделать? Все, что знают нынешние текны, – лишь половина того, что знали ранее. Починить эмгератор? Да, но только на месте и только если есть нужные запчасти. А без этого…» – Он еще раз вздохнул и встал со своего места. Предстоял еще один неприятный разговор. Как объяснить, что сами собой отключились сразу три эмгератора, да еще в стратегически важном районе, он просто не знал…

Малой кровью, могучим ударом (продолжение)

Стоящий на вершине холма дон Гуг гневно обернулся, но, увидев лицо главного ведьмака, только выругался в никуда. По виду собравшихся колдунов все было понятно без слов. Магия никакой поддержки в будущем сражении не окажет. Остается только честная сталь. Меч на меч и щит на щит. Но и такой бой дона Гуга не пугал, его войска даже после ухода имперского ак-каида многочисленнее, чем у ромеев. И он, решившись, поднял вверх руку с жезлом коннетабля, украшенным блестевшими на солнце драгоценными камнями.

Взревели трубы, отозвались грохотом барабаны, и строй алайцев дрогнул. Оглушающий рев атакующих всадников и пехотинцев разорвал тишину и заглушил все остальные звуки.

Атакующая конница сдерживала коней, стараясь не опережать идущую в центре пехоту, но когда до строя противника оставалось всего с сотню шагов, бросилась на фланговые алы, прикрывавшие строй передовых легионов. Те, в свою очередь, не дожидаясь удара, также рванули вперед, стараясь встретить врага контратакой. Над полем поднялся новый, ужасающий грохот и рев, с которым столкнулись две конные лавы.

Не обращая внимания на ливень стрел и болтов, на падающих под ноги соратников, алайская пехота, стараясь поддерживать сплошную стену щитов, колючую от опущенных вперед копий, шла и шла под еле слышный барабанный бой на держащих строй легионеров. У тех тоже были потери, стоящие в задних рядах атакующих алайцев лучники не напрасно выбрасывали вверх тысячи и тысячи смертоносных стрел. Но вот враз вылетели из-за ромейских щитов тяжелые пилумы, сбивая с ног, убивая, калеча, вонзаясь в щиты противника. Попавший в щит пилум застревал в нем и мешал движению, заставляя его бросить на землю и покрепче сжимать в руках копье. Короткая команда и, в свою очередь опустив свои копья, гасты, римляне бросились на черные щиты противника. Алайцы продолжали идти вперед, смыкая ряды, бесстрашно встречая ромейскую контратаку.

Грохот от столкновения передовых шеренг перекрыл даже звуки конного боя, идущего на флангах. Немногочисленные по сравнению с алайскими конруа ромейские алы связывали их боем, крутя карусель схватки и не давая охватить первую линию легионов с флангов. Рубка разрасталась, стремясь охватить все поле, но с боков ей мешали овраги и речка, а центр был занят бьющимися пехотинцами. Так что конникам пришлось драться в тесноте, и тем удивительней было, что многочисленные и опытные алайские кондотьеры никак не могут справиться с малочисленной кавалерией противника. А ромеи рубились и рубились, не только удерживая поле, но кое-где даже разгоняя и прогоняя алайских всадников, заставляя вражеского полководца бросать в сечу все новые и новые конруа.

Пехотное же сражение разгоралось неторопливо, но основательно. Уже первые ряды столкнувшихся скар и когорт полегли под ударами копий, мечей и топоров. Уже вступили в бой, заполняя образовавшиеся бреши скары второй линии и принципы легионеров. Уже копья были брошены, щиты упирались в щиты и короткие гладиусы оказывались более удобны в наступившей тесноте, чем более длинные бастарды и кончары алайцев. Давка стала такой, что убитые не могли упасть на землю, мешая драться. Уже кое-где гибли не столько от мечей и кинжалов, сколько от давки. Огромная толпа убивающих и убиваемых с рычанием и криками, под лязг железа топталась на выровненном предыдущим ударом магов поле, двигаясь то в одну, то в другую сторону.

Стоявший на валу Олег внимательно разглядывал в подзорную трубу извивающуюся, двигающуюся то в одну, то в другую сторону линию войск, в которую непрерывно врывались все новые и новые отряды алайцев и ромеев. При этом он старался не думать, что там, в этой кровавой каше, сейчас оказались или готовы оказаться его друзья, и не обращать внимания на царящую над полем какофонию из лязга и грохота оружия, криков воодушевления и боли, лошадиного ржания и стука копыт. Стоящий рядом Окта и несколько легатов и центурионов выслушивали подъезжавших гонцов, что-то командовали, о чем-то совещались, но Гордеев совершенно не вникал в штабную суету. Его терзала одна мысль – не пропустить момент, когда надо будет отозвать заклинание и нанести один, выверенный до полупальца и полусекунды удар. Удар, который должен переломить ход сражения. И поэтому он, отключив переживания и слух, весь обратился в зрение, не отрывая глаза от подзорной трубы. И ждал…

Гонец резко осадил коня, из-под копыт которого во все стороны брызнули земля и трава. Два охранника вцепились в узду, помогая удержать коня на склоне. Гонец практически свалился на землю.

– От кого? – Дон Гуг пытался говорить спокойно.

– От дона Кондора, – выдохнул поддерживаемый охранником гонец. – Мы ломим… Но у нас большие потери… Пробиться насквозь мы не сможем… дон Кондор просит двинуть Гвардию.

– Нет, – после короткой задумчивости ответил дон Гуг. – Гвардия должна стоять.

Повернувшись к стоящим неподалеку командирам, коннетабль скомандовал.

– Барон Помпа и дон Гай, – двое из оставшейся четверки дружно вскинули руки в салюте. – На поддержку дона Кондора. Ударьте в стык между корпусом Кондора и левым флангом пехоты. Туда, и только туда!

Командиры отдали салют и, пришпоривая лошадей, наметом устремились к своим лэнсам.

Земля уже дрожала под копытами лошадей. Но внезапно новые оглушительные крики поднялись над полем, и земля даже не задрожала – закачалась от тяжелого конского топота. Сверкая на солнце блестящими доспехами, в которые были одеты и лошади, и не менее блестящими остриями длинных копий, втаптывая в землю все встречающееся на пути, вперед устремилась лава рыцарской кавалерии алайцев. Щиты, несущие благородные гербы, шлемы, украшенные султанами из перьев и причудливыми фигурками, тяжеловозы-декстрие, покрытые кольчугами, – казалось, ничто не может остановить набравшую разбег подвижную стену брони, копыт и копий. Но земля снова задрожала, теперь уже под мерными шагами тяжелой пехоты. Олег оглянулся. Ни Трора, ни командующего союзным хирдом на валу уже не было. Гордеев снова поднял трубу и осмотрел поле боя…

Клин тяжелой конницы пробился, как нож сквозь масло, через истончившуюся на фланге линию пехоты и разбросал в стороны рубящихся сбоку от нее конников. Приученные лошади безбоязненно скакали по конским трупам, давили и растаптывали человеческие тела. Конница вырвалась на простор… и тотчас же уткнулась в стоящий напротив плотный, закрывшийся тяжелыми, окованными металлом щитами и ощетинившийся алебардами квадрат – баталию гномьего хирда.

И вновь, который раз за это время, раздался перекрывающий грохот боя чудовищный, невероятный, четкий звук, от которого, казалось, волосы стремились вырваться из-под шлема наружу. Олег невольно вздрогнул и оглянулся.

– Конница нарвалась на алебарды, – оторвавшись от подзорной трубы, пояснил ему Окта.

Клин рыцарей с размаху попытался прорваться сквозь чащу торчащих навстречу алебард и… увяз. Увяз в вязкой и эластичной, как смола, огрызающейся ударами копейных наконечников и лезвий топоров алебард железной стене баталии. Там, где, рубя мечами и отталкивая конскими телами, закованными в броню, древки алебард, конники все же добирались до строя, вверх поднимались тяжелые топоры. И последнее, что успевал увидеть в жизни уже предвкушающий победу алаец, был блеск гномьей стали. Падали и гномы, попавшие под удар пики или тяжелого меча, но их было намного меньше, чем выбитых из седел и убитых атакующих.