Советская правда - Всеволод Анисимович Кочетов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не случайно же друзья за рубежом откладывают в сторону иные из наших романов и повестей и зачитываются книгой Юрия Гагарина. Недоумки кричат им: «Времена Павки Корчагина в Советском Союзе прошли!» Но они в лице Юрия Гагарина и его друзей космонавтов видят прямых наследников Корчагина и верных продолжателей его боевой линии жизни – линии, которая обогатилась многим новым, но не свернула в сторону.
Да, конечно, Павки Корчагина в прежней форме сейчас нет. Он не ходит в опорках и в обмотках, не носит суконный шлем с шишаком, не бросается в кавалерийские атаки с клинком наголо, не заготовляет дрова под кулацкими пулями. Он вырос, он окончил десятилетку, техникум, институт. Но это он, он летает в космических кораблях. Он зимует на льдинах Северного полюса и в Антарктиде. Он работает в лабораториях Дубны, оберегает наши границы, сбивает, когда надо, воздушных разведчиков из чуждого нам мира.
Рядом с ним, конечно, есть и такие, умиляясь на которых недоумки и кричат: «Времена Корчагиных прошли!» Но спросите Ленинский комсомол: отречется ли он от своего Павки во имя нескольких разболтанных юнцов, которых прочат в герои нашего времени?
На днях я получил письмо от одной преподавательницы советской литературы из крупного индустриального и культурного центра. Она пишет: «Если бы вы знали, какой урон нанесли и продолжают наносить проповедники «чистой художественности» нашей молодежи! А ведь я каждый день сталкиваюсь с этим. Послушали бы вы, какие штормы бушуют у нас на заседаниях поэтического клуба и литстудии! Да что там говорить! Я изо всех сил оберегаю сына (ему уже шестнадцатый год). Я боюсь, чтобы он не уподобился расхлябанным юнцам, которые вдруг с легкой руки некоторых писателей сделались героями нашего времени».
Действительно, за последние год-два мы наслышались утверждений в критике о том, что эти разболтанные юнцы разболтаны до случая, а если надо будет, то они, мол, блеснут неслыханным героизмом. В «Правде» 18 ноября 1962 года об ошибочности таких представлений очень хорошо высказался Лев Кассиль. Он сказал, что ему всегда казались неверными утешительные рассуждения о том, что «сегодняшние ухари, шалопаи и молодчики, если бы случилось что, стали бы самыми надежными на переднем крае – с автоматом в руках или у ракетной установки. Мы помним слишком хорошо, как проявляли себя люди на фронте. Конечно, массовый героизм народа часто чудодейственно переплавлял многих из тех, кто казался в мирное время пропащим. Но, как правило, и в тяжких буднях фронтовой жизни, и в самые ответственные минуты подлинными героями, настоящими людьми, на которых можно было положиться безоговорочно, оказывались те, на кого можно было надеяться и в мирное время. А иначе, собственно, зачем же было бы нужно вообще воспитывать людей? Пусть растут сами по себе, чего попало набираются без разбору, а придет, мол, час испытания, так они сразу и засияют всеми нужными качествами…»
Могу только присоединиться к словам одного из мастеров нашей литературы, хорошо знающего душу молодого человека. Да, мы не забыли того, как проявляли себя люди на фронте. Скромные Матросовы, Космодемьянские, Чайкины, воспитанные на традициях Павки Корчагина, первыми бросались навстречу опасности, навстречу врагу, а «смельчаки» за именинными столами, всякие ухари и шалопаи вместе с мамашами бегали по врачам за спасительными справками о чем угодно, вплоть до слабости разума, лишь бы не попасть на фронт, простреливали себе руку или ногу сквозь буханку хлеба и все-таки, в конце концов, шли под трибунал за трусость и дезертирство. У орла орлиные крылья растут с его орлиного детства, а не лежат где-то в цейхгаузе до случая.
Партия с величайшим доверием назвала писателей своими помощниками. Партия сказала в своей Программе построения коммунизма: «Советская литература и искусство, проникнутые оптимизмом и жизнеутверждающими коммунистическими идеями, играют большую идейно-воспитательную роль, развивают в советском человеке качества строителя нового мира. Они призваны служить источником радости и вдохновения для миллионов людей, выражать их волю, чувства и мысли, служить средством их идейного обогащения и нравственного воспитания».
Во все века мастера слова, резца, кисти стремились к тому, чтобы их творения приносили людям радость, были для них источником вдохновения. Не всегда получалось так в эпохи ожесточенных классовых битв, в эпохи насилия, изуверства, угнетения человека человеком. Тогда искусство или подневольно служило насильникам, или как могло боролось против них. Но в природе его всегда было сокровенное всепобеждающее стремление доставлять людям радость, вести их к светлому будущему.
Нам дорога к такому радостному творческому труду широко открыта. Ничто не мешает нам творить для народа, на радость народу, помогать партии в осуществлении ее великих целей и идеалов. Тысячи лекторов, даже самых хороших, не смогут сделать того, что способна совершить в умах, в сердцах людей одна книга. Если она верно направлена, она сделает доброе дело. Если неверно – злое.
Если писателя увлекают светлые стороны нашей действительности, вдохновляют победы, одерживаемые партией и народом, в боях за социализм, за коммунизм, его надо поддерживать в этом. Ни народ, ни наши друзья за рубежами, обеспокоенные судьбой своих молодых поколений, ни люди будущих десятилетий не поймут нас, если мы сегодня не будем создавать все больше ярких, крупных художественных свидетельств о наших днях, о наших героях.
Да, конечно, нынешний молодой герой времени уже не говорит, как друг Павки Корчагина Панкратов, по поводу изучения философии: «Наводка теней». Он изучает философию. Будучи бетонщиком или токарем, он пишет повести и стихи. Но по духу своему – революционному, комсомольскому – он прямой сын или внук Павла Корчагина. Он не хлюпик. Он строитель, преобразователь.
Если мы покажем его во весь рост, мы сделаем великое дело. И советским людям, и нашим друзьям за рубежами мы дадим могучее оружие борьбы за нового человека, за накопление коммунистических черт в его сознании, в сердце, в душе.
1962
Англия. Там, где родился и похоронен один великий англичанин
Теплый, солнечный июльский день. Зеленые пологие холмы с расставленными по их склонам одинокими вязами. Вязы стары и могучи – они как бы взяты с давнишних иллюстраций к английским романам о храбрых рыцарях и благородных разбойниках. Под шатровыми кронами вязов, в долинках среди холмов, по пшеничным и ячменным нивам – деревни, деревушки, селения, городки, отдельные домики. Домики двухэтажные; окна у них фонарями, в мелких, темных от возраста переплетах; окрашено все в спокойные, не бьющие по глазам, неяркие тона. Кое-где видны еще и белые, очень белые приземистые строения;
