Свитки Мертвого моря - Майкл Бейджент

Свиток Войны привносит метафизическое и богословское измерение в битву против «киттим», изображая эту борьбу как войну «сынов света» с «сынами тьмы». И, что особенно важно, свиток содержит исключительно весомый ключ к своей собственной датировке и хронологии. Говоря о «киттим», текст вполне конкретно упоминает об их «царе». Таким образом, «киттим» не могли быть солдатами республиканского Рима, вторгшимися в Палестину в 63 г. до н.э., во главе которых просто не было монарха. Напротив, они могли быть только воинами императорского Рима, занявшими Палестину в ходе подавления восстания 66 г. н.э., хотя, если говорить совсем точно, оккупационные войска стояли в Палестине еще с 6 г. н.э. – времени установления власти префектов и прокураторов. Таким образом, совершенно ясно, что Свиток Войны следует рассматривать не в контексте предхристианской эпохи, а в контексте I в. н.э. Как мы знаем, эти внутренние свидетельства хронологии, которые, кстати сказать, пресловутый «консенсус» упорно игнорирует, более подробно развиты в другом, едва ли не самом важном кумранском тексте – свитке Толкования на Аввакума.

Храмовый свиток, как считается, был найден в Кумране в пещере 11, хотя это не было доказано с полной определенностью. Свиток этот, как показывает его название, посвящен – по крайней мере, частично – Иерусалимскому Храму, описывая его архитектурное решение, особенности строительства, крепления сводов и т. п. Кроме того, в свитке описаны подробности некоторых ритуалов, совершавшихся в Храме. В то же время название свитка, связывающее его с Храмом и данное ему Йигаэлем Йадином, представляется нам ошибочным.

По сути, Храмовый свиток – это нечто вроде Торы, или Книги Закона, своего рода альтернативная Тора, которой пользовались и сами обитатели Кумранской общины, и представители других сект в Палестине. «Официальная» Тора иудаизма включает в себя пять первых книг Ветхого Завета – Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие. Считается, что это – те самые книги Завета, которые Моисей получил на горе Синай, и потому их авторство по традиции приписывается пророку Моисею. Что касается Храмового свитка, то он в известном смысле представлял собой шестую книгу Закона.

Установления, которые содержит свиток, не ограничиваются ритуалами поклонения и богослужения, совершавшимися в Храме. Здесь представлены и установления, касающиеся более общих вопросов – таких, как ритуальные очищения, брак и сексуальные отношения. Но самым интересным аспектом содержания свитка является то, что в нем приведены установления, регулировавшие учреждение института царей в Израиле: характер деятельности царя, его полномочия и обязательства. Так, например, существовал строгий запрет на то, чтобы царем мог стать чужеземец. Ему запрещалось иметь более одной жены. Как и всем прочим иудеям, ему запрещалось вступать в брак со своей сестрой,[66] теткой, женой брата[67] или своей племянницей.

Собственно говоря, в большинстве этих запретов нет ничего принципиально нового. Они указаны в 18– 20 главах Книги Левит. Однако один из них – запрет на брак царя со своей племянницей – был совершенно новым. Помимо этого свитка, он встречается еще лишь в одном месте, не принадлежащем к свиткам Мертвого моря, – Дамасском документе. Как подчеркивал Эйзенман, этот аспект является ценным ключом к датировке как Храмового свитка, так и Дамасского документа, а также, вероятно, и других свитков Мертвого моря. Как мы уже отмечали, пресловутый консенсус международной группы считает свитки Мертвого моря материалами, относящимися к предхристианской эпохе, то есть времени правления израильских царей из династии Маккавеев. Однако нет никаких свидетельств того, чтобы цари из династии Маккавеев или какой-либо израильский царь до них вступали в брак со своими племянницами и заслуживали упрека за это. Подобный вопрос представляется весьма неактуальным и малосущественным. Либо брак с племянницей был общепринятой практикой, либо подобных случаев не было вообще, на него не был наложен запрет.

Однако ситуация драматическим образом изменилась, когда трон Иудеи перешел к Ироду Великому и его потомкам. Во-первых, трон Иудеи занял Ирод, бывший, по иудейским представлениям, чужеземцем, идумеяни-ном, ибо он происходил из аравийского племени, жившего в Идумее – области, расположенной к югу от Иудеи. Во-вторых, цари из династии Ирода ввели в обычай регулярную практику брака со своими племянницами. А царевны из дома Ирода столь же регулярно выходили замуж за своих дядей. Так, например, Берниса, сестра царя Агриппы II (48–53 гг. н.э.) вышла замуж за собственного дядю. Иродиада, сестра Агриппы I (37– 44 гг. н.э.) пошла еще дальше, выйдя замуж поочередно за двух своих дядей. Таким образом, запреты, упомянутые в Храмовом свитке, имели самое что ни на есть актуальное значение для той эпохи, представляя собой прямую критику практики династии потомков Ирода – династии чужеземных марионеточных царей, навязанных Израилю[68]силой и опиравшихся только на копья легионов императорского Рима.

Итак, подводя итог сказанному, надо признать, что свидетельства Храмового свитка противоречат мнению консенсуса международной группы по трем основным позициям:

1. Согласно мнению консенсуса, Кумранская община не имела никаких связей ни с Иерусалимским Храмом, ни с «официальным» иудаизмом той эпохи. Как и Медный свиток, Храмовый свиток со всей определенностью показывает, что Кумранская община поддерживала тесные связи с первосвященниками Храма и правящей теократией.

2. Согласно тому же консенсусу, предполагаемые кумранские «ессеи» были настроены очень дружелюбно по отношению к Ироду. Однако Храмовый свиток содержит несколько весьма специфических критических выпадов против Ирода и его династии.[69] В любой другой ситуации подобные выпады были бы бессмысленны.

3. По мнению консенсуса, сам Храмовый свиток, как и все прочие кумранские тексты, следует датировать предхристианской эпохой. Однако содержание самих свитков указывает на целый ряд обстоятельств, которые могли иметь место только в эпоху правления династии Ирода, то есть в I в. н.э.

Дамасский документ был известен в научном мире задолго до открытия в Кумране свитков Мертвого моря. Но из-за отсутствия сведений об историческом контексте, ученые не знали, как его интерпретировать. Однако в конце прошлого, XIX в. на чердаке одной старинной синагоги в Каире была обнаружена так называемая гениза – хранилище обветшалых списков религиозных текстов, самые ранние из которых датировались IX в. н.э. В 1896 г. несколько фрагментов из этой генизы попали в руки Соломона Шехтера, лектора Кембриджского университета, который тогда случайно был в Каире. Оказалось, что один из фрагментов содержит первоначальный древнееврейский оригинал текста, который на протяжении нескольких тысячелетий был известен только во вторичных переводах. Эта находка побудила Шехтера продолжить поиски. В декабре 1896 г. он получил в свое распоряжение все содержимое генизы – ни много ни мало 164 ящика с рукописями, в которых хранилось более 100 тыс. фрагментов, – и доставил это сокровище в Кембридж. В этом море материалов и были обнаружены два древнееврейских списка текста, получившего впоследствии название Дамасский документ. Варианты, найденные в генизе каирской синагоги, явно представляли собой позднейшие списки куда более древних текстов. Тексты были неполными; в них отсутствовали и конец и, по всей видимости, большие фрагменты в середине свитков. В довершение всего фрагменты были перепутаны, и их порядок оказался нарушен. Но даже в таком виде Дамасский свиток воспринимался как крайне провокативный и даже потенциально взрывоопасный материал. Впервые Шехтер опубликовал его фрагменты в 1910г. В 1913 г. Р. Чарльз опубликовал репринтное воспроизведение этого документа в составе своего компилятивного свода «Апокрифы и псевдоэпиграфы Ветхого Завета».

Когда Эйзенману удалось получить и распространить через «Biblical Archaeology Review» компьютерную распечатку, содержавшую опись всех кумранских материалов, находившихся в руках международной группы, в ней были указаны дополнительные варианты и/или фрагменты Дамасского документа. Будучи кумранскими материалами, они, естественно, оказались куда более древними, чем списки из генизы каирской синагоги, и, по всей вероятности, куда более полными. Именно кумранские параллели и фрагменты Дамасского документа имели в виду Эйзенман и Филип Дэвис из Шеффилдского университета, когда обращались к Джону Страгнеллу с запросом о предоставлении им доступа к свиткам, получив в итоге в 1989 г. крайне огорчивший их отказ. Почему же этот документ стал, образно говоря, яблоком раздора?