Завещание короля Балдуина - Наталья Александрова

– В Библии написано, что Валтасар, царь Вавилона, пировал у себя во дворце, как вдруг невидимая рука написала на стене эти слова: мене, мене, текел. В других вариантах надпись длиннее: мене, мене текел фарес или мене мене текел упарсин. Но первые слова всегда одинаковые. Никто из приближенных Валтасара не смог прочесть эту надпись, не смог и ни один из вавилонских мудрецов. И только еврейский пророк Даниил смог прочесть и объяснить ее. Он сказал, что она значит: дни твоего царства сочтены, и конец его неизбежен…

– Спасибо, – перебила профессора Алена, – я знаю, что такое пир Валтасара. И спасибо, вы мне очень помогли!

– Куда же вы, Алена? – вскричал профессор ей вслед. – Мы еще о многом должны поговорить!

– Потом, потом, – бормотала Алена, сбегая по лестнице и усаживаясь в свою машину, – потом. Сейчас мне некогда, я должна повидаться с Алей. Больше мне просто некому об этом рассказать.

Она вспомнила, как была в доме в Песочном, и там, на зеркале в деревянной оправе, были вырезаны те же слова – мене, мене, текел… Это не простое совпадение! Это знак, который оставил ей Николай Михайлович. Нужно ехать в тот дом, но обязательно вместе с Алей.

Она вспомнила свой сон – когда их с Алей вели наверх пирамиды, чтобы принести в жертву Великой Богине Иштар, главный жрец называл их сестрами. Две сестры, две белые овцы, которых выбрали из стада, чтобы принести в жертву… Больше никаких жертв, теперь они будут наступать, а не обороняться!

Аля ответила не сразу.

– Ты где? – спросила Алена.

– Дома. – Голос был оживленный, слышна была музыка.

– Гошка у тебя?

– Да.

– Слушай, можешь его куда-нибудь услать, мне поговорить с тобой нужно серьезно.

– Попробую. – В голосе Али не было уверенности.

– Через сорок минут я у тебя!

Аля положила трубку и повернулась к Гоше, который сидел на диване и пялился на нее. Глаза у него были круглые, как блюдца.

– Гоша, ты закончил? – ласково спросила Аля.

Она теперь все время так с ним разговаривала – мягко и ласково, как с ребенком.

– А? – встрепенулся он. – Да, конечно, все у тебя в компьютере…

Он вскочил с дивана и побежал к столу.

– Не нужно, – она взяла его за рукав, – я потом сама посмотрю.

– Но ты не найдешь! – Гоша заволновался, потому что понял, что он больше Але не нужен, и, стало быть, она его может попросить на выход, что называется, с вещами.

– Найду. – Аля улыбалась, но добавила в голос некоторой твердости: – Все найду, все открою, ты сам меня научил.

– Аля! – Гоша решился. – Я должен с тобой поговорить!

Он встал посреди комнаты и прижал руки к сердцу.

– Аля, я просто не могу уйти! Я должен сказать тебе, что я… я тебя люблю. То, что мы встретились, – это такое чудо! То есть не чудо, я просто уверен, что все было заранее предопределено! Подожди! – закричал он, увидев, что Аля сделала отрицательный жест. – Выслушай меня и не перебивай! Я должен это сказать, а потом можешь указать мне на дверь. Хотя ты не можешь этого сделать, потому что я уверен, что ты – женщина, которая предназначена мне судьбой!

– Что-о? – Аля поднялась с места.

– Да-да! – торопился Гоша. – То, что мы встретили друг друга, это судьба!

– Судьба? – повторила Аля с какой-то странной интонацией. – Может быть, ты скажешь еще – карма?

– Да, карма, – некоторая неуверенность в Гошином голосе объяснялась тем, что он не знал толком, что такое карма.

Тут он остановился, потому что увидел, каким злым синим блеском зажглись Алины глаза.

– Георгий, – сказала она грозно, – чтобы я больше никогда в жизни не слышала от тебя этих слов: судьба, карма. Понял?

– По-понял…

– И вообще, Гошка, – Аля подошла к нему и погладила по щеке, – кончай идиотничать, а?

– Как это? – растерялся Гоша.

– Очень просто! Стань нормальным человеком! Прекрати пялиться на меня, как на икону, и нести несусветную чушь! И вообще тебе на работу не надо?

– Надо! – спохватился Гоша. – Ой, Лева меня уволит!

– Вот и иди работать! – Аля взяла его за уши, подпрыгнула и поцеловала в нос. – Все, свободен! Я тебе сама позвоню!

– Ты одна? Ушел Гошка? – Алена влетела в квартиру, запыхавшись.

– Ужас, как трудно было его выгнать, – призналась Аля, – но удалось. На работу отправился.

– Вообще-то он парень неплохой, – нерешительно начала Алена, – но…

– Балбес, но я сделаю из него человека, – в голосе Али прозвучала непривычная твердость.

Она здорово изменилась, больше не была похожа на забытую на даче куклу.

– Ладно, я вообще-то вот по какому поводу, – спохватилась Алена. – Нужно все-таки выяснить, отчего у нас с тобой одинаковые фамилии. Может, мы родственники? Скорее всего, да. Вот что ты знаешь о своем отце?

– Что они мамой не были зарегистрированы, потому что он так и не развелся с первой женой, но меня он записал на свою фамилию. Значит, я Кортнева Елена Сергеевна. – Аля положила на стол зеленую книжечку свидетельства о рождении. – Отец – Кортнев Сергей Анатольевич.

– А моего звали Кортнев Дмитрий Анатольевич, – проговорила Алена.

– И что это значит?

– Это не может быть простым совпадением. И фамилия, достаточно редкая, и отчество. Значит, нужно звонить Андрею и попросить его узнать по его специальной базе данных все про наших отцов! Все данные про всех родственников. Есть у них такая база, я знаю!

– Не нужно звонить Андрею. – Аля усмехнулась. – Знаю, что тебе хочется с ним увидеться, но выбери какой-нибудь другой предлог. Потому что Гоша по моей просьбе уже пролез в ту секретную базу данных и нашел все, что нужно.

Алена постаралась, чтобы на лице ее не отразилось явного разочарования. Они с Андреем простились наскоро, и с тех пор он позвонил только один раз – что-то ему нужно было уточнить. Извинился, сказал, что позвонит в ближайшее время, – и пропал. А Алене гордость не позволяла звонить самой.

Аля поманила ее к экрану компьютера.

– Так, вот смотри, данные о твоем отце. Кортнев Дмитрий Анатольевич, год рождения 1958-й, место рождения – город Бобровск, родители: Кортнев Анатолий Иванович и Кортнева Мария Владимировна.

– Бабушка с дедушкой.

– Погибли в 1968 году при взрыве газа на Бобровском химическом комбинате.

– Точно, он сиротой в десять лет остался, в детский дом его определили, потом сюда учиться приехал.

– А теперь о моем отце. Кортнев Сергей Анатольевич, 1953 года рождения, родители: Кортнев Анатолий Иванович и Рузаева Нина Алексеевна.

– Вот как, – оживилась Алена, – значит, дедушка у нас с тобой общий. Был.

– Ага, и, видно, папочка мой по его стопам пошел. Ребенка сделал, да и бросил. И алиментов не платил. То есть присылал какие-то деньги, но мало. Мама могла бы подать на официальные алименты, но не захотела. – Аля вздохнула.

– Они все уже умерли. И твой отец, и мой. – Алена смотрела на экран компьютера.

– Но зато мы живы и встретились, сестренка моя дорогая! – Аля обняла Алену. – Как здорово!

«И правда, здорово», – согласилась Алена.

В покоях изгнанного императора Алексея Ангела, уцелевших от пожара и даже сохранивших свое пышное убранство, собрались вожди и военачальники крестоносцев.

На почетном месте, где прежде восседал византийский император, сегодня сидел венецианский дож Энрике Дандоло.

Опытный воин, бывалый политик и ловкий царедворец с лицом старого, хитрого лиса сидел на императорском кресле боком, неловко сгорбившись и всем своим видом показывая, что он не претендует на верховную власть и высшие почести. Его внимательный взгляд перебегал с одного лица на другое.

Вот Конрад Монферратский, знатный рыцарь, блестящий кавалер, формальный глава крестоносцев. Честолюбивый, вспыльчивый, он сумел настроить против себя почти всех военачальников крестоносной армии и, что еще хуже, многих рядовых рыцарей. Впрочем, Конрад очень умен, и, если понадобится, он сумеет смирить свой пылкий нрав ради высокой цели…

Рядом с ним – Готфрид Бульонский. Знатный вельможа, состоящий в родстве со многими владетельными князьями христианского мира. Славный рыцарь, опытный полководец, он, однако, слишком самодоволен и самонадеян. А самое главное – не блещет умом.

Напротив Готфрида – граф Балдуин Фландрский. Благочестивый крестоносец, подлинный христианин, блестящий рыцарь, гордость крестоносного воинства.

Рядом с Балдуином – Генрих Клервосский, честный и благородный рыцарь, такой же благочестивый христианин, как Балдуин. Однако ему как раз не хватает честолюбия. Всегда и во всем он будет на вторых ролях…

Дож еще раз обвел взглядом присутствующих и проговорил негромким, властным голосом человека, который привык, что каждое его слово слушают с почтительным вниманием:

– Сегодня, государи мои, нам надлежит избрать среди нас того, кто займет константинопольский престол, того, кто встанет во главе священной византийской империи. Нашему избраннику предстоит нести тяжкую ношу: он встанет во главе империи, которая будет противостоять бесчисленным врагам христианского мира. Он должен будет беречь и охранять святыни Константинополя, он должен будет оберегать места, священные для каждого христианина, места, где прошла земная жизнь Господа Нашего Иисуса Христа.