Мой Ванька. Том первый - Алексей Лухминский

– Согласен быть коновалом, но только на кухне. Так что – терпи!

Перед курантами поднимаем рюмки с водкой.

– Ну, Ванюха… Ещё один год прошёл. И снова… трудный.

– Да уж, – соглашается он. – Саш… Давай не будем вспоминать всё плохое, что было в этом году. Хорошо?

– Вообще-то я и не вспоминаю… Ну, давай!

Хрустальные рюмки приятно звенят.

– А вот когда шампанское из стекла будем пить, то звук будет, как у морских камушков под водой, – улыбается Ванька.

– А ты откуда знаешь?

– Родители меня возили в детстве. Пока живы были… Жаль, в этом году я так и не приезжал на кладбище.

– Я там был. От тебя цветы положил.

– Сашка… – выдыхает Ванька и замолкает, только смотрит на меня своими глазищами. Грудь у него ходит ходуном – вот-вот разрыдается.

Подхожу к нему и обнимаю.

– Всё. Всё хорошо. Хватит…

– Спасибо тебе…

– Ладно. Скоро куранты.

Открываю шампанское. Куранты…

– Ну, Ванюха, с Новым годом!

– С Новым годом, Сашка! Пусть в этом году Бог убережёт нас от потрясений!

– Точно. Не хотелось бы… повторений, – ворчливо говорю я, хотя и понимаю, что жизнь штука такая: никогда не знаешь, где она тебя с размаха припечатает к какой-нибудь стенке.

Работаю с пациентом. Что-то не то с ним. Вроде лечу ему позвоночник, но вижу тёмное пятно в районе лёгких. Оно совсем не такое, как я привык видеть при воспалениях всякого рода, и именно это пятно втягивает мои пальцы, мои руки… Чуть не всего меня самого. Да ещё и какой-то холод оттуда… Что это дело лёгочное, я понял по тому, как он дышит. Да и цвет лица его какой-то землистый.

Так я устаю после этого пациента! Сил никаких нет. Едва до дома доезжаю. Пытаюсь восстановиться, как я это делаю обычно, и не получается! Что-то тут не то. Даже страшновато. И интуитивных подсказок я никаких не ощущаю, кроме неосознанного страха. Ох, будто навалилось. Еле еду.

Как озарение… У него же рак! А может быть, удастся? О-ох… Будто по голове ударило. Скорее бы наш двор. Надо парковаться. Не могу. Иначе, чувствую, до дома не доберусь. Ага… Сигнализация… Что же так лифт ползёт… Такая тяжесть… И холод… Как ватный весь… Ноги подгибаются. Скорее бы… наш одиннадцатый этаж… О-ох…

Звоню в звонок. Ключи достать сил нет.

– Сашка!

Ваньку вижу как в тумане.

– Ваню… ха… О-ох-х… Плохо…

Пол летит на меня. Видно, Ванька меня всё-таки поймал…

– Сашка… Что с тобой? Скажи хоть слово!

Сказал бы, если б мог. Только язык будто примёрз. Ванька тянет меня в комнату. Проваливаюсь… Темнота… Душно!

Открываю глаза. Вижу Ваньку. Холодно…

– Сашка… Ну скажи что-нибудь… Я буду «Скорую» вызывать.

– Не надо… Холодно…

– Ты же не дышал почти совсем! Белый весь… Что с тобой? Ну скажи же!

– Плохо… мне… Очень…

Опять наваливается такая тяжесть! И себя я не чувствую.

– Плохо… Помираю я, похоже… Ухожу…

Свой шёпот слышу будто со стороны. Такой безразличный…

– А вот хуй тебе! – неожиданно зло выкрикивает Ванька. – Не отпущу! Ты меня спросил?! Не отпущу! Понял?

Он наваливает на меня всё, что можно. Открыв глаза, я вижу, что Ванька стоит в растерянности.

– Я сам буду тебя греть!

Ох-х… Лезет под все покрывающие меня шмотки ко мне. Так, прижал… Он тёплый. Действительно, стало теплее. Опять куда-то проваливаюсь. Темно… Ничего не вижу. Темно… Что же со мной? Как мне тяжко! И холодно… Надо соображать. О-ох… Думай, голова, думай… Ванька по-прежнему прижимается ко мне всем телом, и от него идёт тепло…

Неужели… Похоже, я заигрался с энергетикой. Это не совпадение… с этим больным… Там рак. Там мои руки так втягивало… И невозможно было накачать. Опять проваливаюсь… Стоп… Всё! Нет больше сил. Проваливаюсь… Пытаюсь открыть глаза. Всё плывёт…

– Сашка… Что я могу сделать? – Ванька заглядывает мне в глаза и вдруг решительно: – Я буду звонить Юрию Степановичу! Где его телефон?

– В книжке… – и опять проваливаюсь.

…Рука на лбу. Какие веки тяжёлые…

– Саша… Что с вами? Что чувствуете?

Кажется, это Юрий Степанович. Запах какого-то лекарства. Видимо, уколы…

– Холодно… Темно…

– Ваня, наполняйте все пластиковые бутылки, какие есть, горячей водой и обкладывайте его. Быстро! Пульса почти нет. Надо ещё адреналин колоть!

Теплее стало…

– Юрий Степанович… Коха надо сюда… – бормочу я. – Илью… Анатольевича… Коха… Телефон в книжке…

Опять проваливаюсь…

– Саша, ты меня слышишь? – звучит знакомый старческий голос.

– Да… – и опять проваливаюсь. Пытаюсь открыть глаза. Не могу…

– Да… Вот до чего себя довёл… – снова доносится до меня знакомый скрипучий голос. – А силища-то какая у него! И всё поле в дырах. Не уберёгся… Хорошо, я того отключил. Ведь так и вытягивал всё время…

Что-то странное со мной творится. Будто летаю… Теплее стало…

– Знаете, Юрий Степанович, он, не умея почти ничего, получил всего несколько уроков, а до многого дошёл сам. Но силища какая! Без подготовки всё… Вот и образовался ток к больному. Хвост целый!

Значит, при онкологии они тянут из лекаря… по этому хвосту… Уф-ф… Надо учесть. Может, и другие болезни?

– Он уже стольких на ноги поднял! – слышу голос Юрия Степановича…

– Поднял… А сам лёг! – снова скрипит голос Коха. – Эх, молодо-зелено…

– Ваня, давайте ему много пить. Сейчас у него будет жажда, – говорит Юрий Степанович. – Вон, губы какие сухие.

Опять пытаюсь открыть глаза и посмотреть, ведь мне уже легче стало.

Открываю… Туман… Какие-то силуэты.

– Смотрите, Илья Анатольевич! Глаза открыл! А ведь вы сказали, что поставили запрет! И даже порозовел слегка. А то вообще, как труп, был зелёный.

– Я же говорю – силища… Саша! Ты нас видишь?

– Почти… – шепчу я, пытаясь рассмотреть силуэты.

Юрий Степанович… и Илья Анатольевич… Руками водит…

– Здравствуйте… – шепчу я. – Спасибо…

– Одним «спасибом» не отделаешься, – ворчит Кох, продолжая водить руками. – Вторые сутки над тобой колдую. Да и все мы тут… Вон, Ваня всего четыре часа спал за всё это время. Всё твое роскошное поле в дырках! Выучиться, юноша, надо было сначала, а потом уже… Да ладно… Вот когда встанешь, придётся снова ко мне на уроки ездить. Чтобы по крайней мере знал, как защищаться, чтоб на себя не брать…

– Спасибо…

– Ну-ка, Саша, давайте я вас послушаю и пульс посмотрю…

Юрий Степанович садится на край тахты и начинает тыкать в меня фонендоскопом, потом щупает пульс.

Почему-то у меня в голове возникают две цифры – девять и пять…

– Девяносто пять… – шепчу я.

– Да… Девяносто пять, – несколько оторопело говорит Юрий Степанович. – А откуда… Ах да! Опять вы со своим…

– Я же говорю – силища! – с каким-то смаком произносит Кох. – Даже в таком состоянии…

– Ну сердце вроде пошло нормально. Правда, частит…

– Это от слабости, – комментирует Илья Анатольевич и обращается ко мне: – Так, Саша… Не надо мне сопротивляться. Это в твоих же интересах. Посмотри мне в глаза, и потом ты будешь спать крепко и хорошо.

Потом он оборачивается к Ваньке.

– Ваня, вы ложитесь или садитесь рядом, спать вам сегодня, наверное, опять не придётся. Надо наблюдать и слушать. Проснётся – дадите попить. Есть пока не давать! Даже если будет просить. Я сейчас поеду домой, отдохну, но завтра, а вернее, уже сегодня приеду опять. Юрий Степанович, вы меня отвезёте?

– Конечно, Илья Анатольевич!

– Саша, смотри сюда!

Смотрю на Коха и вижу тёмное пятно в левом подреберье.

– У вас что-то с поджелудочной? – тем же шёпотом спрашиваю я.

– Саша! Я пришёл сюда не на диагностику! – взрывается он. – И смотреть я просил мне в глаза, а не на меня! А про панкреатит я и сам знаю. Хотя то, что ты это даже сейчас видишь, конечно, прекрасно. Но у тебя не будет никакого будущего, если ты сам не будешь лечиться, в том числе и от своих глупостей! Ясно?

– Ясно… – я вздыхаю, пытаясь улыбнуться.

– Смотри мне в глаза. Ты лежишь на песчаном пляже… Светит яркое солнце, и ты чувствуешь, как его энергия вливается в тебя… Наполняет тебя…

Смотрю в глаза Коху. Веки тяжелеют…

– Ваня, от вас зависит всё! То, что он сейчас такой, не должно успокаивать. Всё может вернуться. Делайте всё, как я сказал. Традиционная медицина тут не поможет. В случае чего – мой телефон знаете…

Проваливаюсь, но совсем не так, как перед этим. Так хочется спать…

Просыпаюсь…

Ванькина голова рядом, вернее, перед глазами. Он сидит рядом на стуле. Два глаза внимательно смотрят на меня.

– Проснулся, – выдыхает Ванька и вскакивает. – Давай, попей…

Он приподнимает мою голову одной рукой, а другой подносит бокал с соком.

– Вот… Твой любимый…

Пить действительно хочется. Пью жадно.

– Сколько я спал?

– Всего пять часов. Сейчас почти десять утра.

– А почему ты не на работе?

– А ты не понял? Ты глупеешь прямо на глазах, – едко заявляет Ванька.