История Биафры - Фредерик Форсайт.

В начале апреля майор Штейнер, немец, бывший офицер Иностранного Легиона, старший из четырех наемников (четвертым был англичанин, который, как и Уильямс, действовал у реки Кросс, но потом уехал), получил от полковника Оджукву приказ сформировать и обучить новую ударную бригаду на основе маленьких и сплоченных отрядов, которые до этого момента эти четыре европейца возглавляли каждый по отдельности. Штейнер, у которого был свой собственный отряд десантников, действовавший около аэропорта Энугу и доставлявший нигерийцам массу неприятностей, разбил лагерь и приказал Уильямсу присоединиться к ним. Так они оба начали собирать по частям Четвертую биафрскую десантную бригаду, весьма неоднозначное формирование, которое, тем не менее, сыграло весьма заметную роль в борьбе биафрцев с нигерийской армией.

Уильямс хотел остаться на реке Кросс, но это предложение было отклонено. Через пару недель после его ухода Гводо-Гводо переправились через реку, чего они, как считал Уильямс, не смогли бы сделать, останься он на месте. Поскольку контракт его закончился, Уильямс, удрученный мучениями милых его сердцу Ибо, в начале мая уехал в Лондон, но уже через неделю его попросили вернуться. 7 июля он вернулся на второй срок контракта. К этому времени Штейнер подготовил 3 тысячи человек, разделив их на 6 маленьких батальонов, и был готов действовать. Когда ему предложили выбрать участок для действий, он выбрал дорогу из Энугу в Оничу и двинулся назад на Север, где к нему по возвращении присоединился Уильямс.

В течение всего июля десантники довольно успешно проводили в этом районе рейды в места расположения 2-й Дивизии. Впоследствии, когда полковника Харуну, командира Второй, спросили, почему он вовремя не присоединился к двум остальным дивизиям при «решающем штурме Иболенда»,   он ответил, что все его приготовления были сведены на нет рейдами десантников, заставившими его все время перебрасывать крупные части в те места, где наносился очередной удар. Действия десантников в Амансее, Уку и Амиени доказали жизненность оригинальных теорий Штейнера о том, что небольшие мобильные отряды в условиях Африки более эффективны, чем крупные фаланги пехоты. Хотя полковник Оджукву с этим и согласился, обстоятельства заставили его потом вернуть десантников к роли простой пехоты.

В июне Адекунле на юге вышел из Порт-Харкорта, имея приказ захватить остатки родного штата Говона — штата Риверс, к западу от Бонни. В этот момент полковник Оджукву попросил племенных вождей двух южных провинций — Йенагоа и Дегема — встретиться с ним. Он сказал им, что рельеф местности, где они живут, настолько неподходящ для обороны, что он не может твердо пообещать, что армия Биафры не потерпит поражения. Поэтому он предложил вождям выбор: если они захотят выбрать Нигерию и спастись от грядущих репрессий, то он установит линию обороны севернее обеих провинций и уступит Нигерии все, что осталось от территории Риверс.

Вожди хотели ответить сразу, но Оджукву велел им вернуться домой и обсудить все на совете. На следующий день прибыл посланец с ответом народа Риверс. Они хотят остаться с Биафрой; они надеются на любую возможную оборону и сами помогут всем, что в их силах. Они понимают, что это повлечет за собой репрессии, и готовы к ним.

Впоследствии Адекунле заставил Риверсов дорого заплатить за их верность Биафре. Как и предсказывал Оджукву, было невозможно оборонять эту территорию против армии, на вооружении которой было множество кораблей и катеров. Обороняющиеся части пришлось бы для этого раздробить на мельчайшие отряды, чтобы вести наблюдение за каждым клочком берега и островами. Нигерийцы могли бы легко выбрать подходящее место и высадиться с моря. К середине июля такие десанты были осуществлены в Дегеме, Брассе, Йенагоа и многих других местах. На материке нигерийская пехота продвинулась к Игритте, Элеле и Ахоаде, чтобы захватить оставшуюся часть штата Риверс.

До сих пор полковник Адекунле действовал только в местах проживания этнических меньшинств. Он никогда не бывал в Иболенде, тогда как две другие нигерийские дивизии никогда не действовали вне этой территории, за исключением Первой Дивизии, которая провела кампанию по захвату провинции Огоджи. Поэтому, несмотря на огромный перевес в вооружении, Адекунле пришлось действовать с осторожностью.

Это вовсе не означало, что сражения были более легкими на землях этнических меньшинств, чем в Иболенде, или что большинство вождей племенных меньшинств не оставались верны Биафре. Но на этих землях было легче найти диссидентов, готовых к сотрудничеству — либо по искреннему убеждению, либо из желания получить какие-то выгоды; и эти нигерийские агенты проделали огромную работу, проведя нигерийские войска и открыв им тайные тропы, которые были известны только местным жителям.

Было также легче заслать в эти районы, за несколько недель до начала вторжения, множество агентов, которых специально доставили из общин национальных меньшинств в Лагосе. Однако некоторые из этих агентов сбежали сразу же, как только оказались снова среди своего народа, и рассказали о тех огромных суммах, которые были ассигнованы на подкуп местных вождей, об агентах-провокаторах, возбуждавших ненависть к Ибо и об угрозе жестокой расправы, в случае если местное население сохранит лояльность по отношению к Биафре, когда произойдет намеченное вторжение.

В некоторых районах подобные приемы оказались успешны, хотя мало что из обещанного было когда-нибудь выполнено, а поведение нигерийской солдатни быстро разбивало все иллюзии. Насилие обычно шло двумя волнами. Первыми появлялись боевые части федералистов, стрелявшие во все, что попадалось на глаза, не разбирая племени, разрушая и грабя имущество, не различая, кто его владелец. Озверение солдатни было обычно прямо пропорционально их потерям при взятии той или иной позиции. Так что там, где город сдавался легко, без единого выстрела, и население быстро становилось пронигерийским в результате резкого изменения в соотношении сил, иногда случались краткие периоды дружбы между пехотой и местным населением. В землях Ибо этого никогда не случалось, но ведь там ни у кого и не было особых сомнений в том, что уж их-то участь, во всяком случае, решена.

После того как пехота уходила дальше, в город вступали второсортные части гарнизона, и буквально в течение нескольких недель местное население осознавало, что «Единая Нигерия»    было прекрасным лозунгом, но крайне непривлекательной действительностью, когда это влекло за собой кажущуюся бесконечной оккупацию солдатни, которой никто не мешал думать, что в оккупированной Биафре все было их собственностью. Вот почему к концу 1968 года самой питательной средой в стране для нарождающейся партизанской войны были именно те места проживания этнических меньшинств, которые дольше всего оставались под оккупацией.