Личности в истории. Россия - Сборник статей

Сама Земля со всем, что есть на ней, – Живое вещество. Его количество есть величина неизменная. «Биосфера является совершенно уникальной сложной космической системой, характерной чертой которой является существование в ней живого вещества (а не живых существ, с которыми имеют дело биологи, биогеографы и т. д.). Для меня все яснее извечность и безначальность жизни. Смерти нет».

Размышляя о биосфере, о ее внутренних связях и закономерностях, ученый часто обращается к художественным образам Вселенной, космоса. Эпиграфом к первому очерку книги «Биосфера» он взял стихи Федора Тютчева:

…Невозмутимый строй во всем,Созвучье полное в природе.

Вернадский продолжает развивать взгляды Кеплера и Галилея, Ломоносова, Гумбольдта и Гете, для которых поэтическое восприятие мира было одним из путей познания.

В «Очерках геохимии» биосфера, «Земная природа» представляется во всей своей первозданности, как гармонически устроенное Целое, напоминая поэтические образы античной мифологии и философии, к которым ученый часто обращался. «Сказочные обобщения, пронизанные осторожной мудростью, невольно выливаются в образы древнейшей философии», – писал академик Виноградов об этом труде.

Современники не понимали взглядов Вернадского. Доброжелатели полагали, что большой ученый отвлекся, свернул с классического научного пути в философствование. Многие считали его идеи образными, крылатыми выражениями, более свойственными литературе, чем науке.

Вернадский же был убежден, что наука не может изучать лишь явления видимого мира, не принимая в расчет его невидимую суть. Он писал: «Я глубоко религиозный человек». Отвечая на вопросы во время переписи населения России, ученый назвал себя «верующим вне христианских церквей».

И размышляя на эту же тему, замечал: «Человек, искренне верующий и глубоко чувствующий бытие, будет ли это глубина Природы или человеческой Души, может быть всякой религии и принимать всю пользу научного знания».

Геолог и академик Д. Наливкин нарисовал в своих воспоминаниях живой образ Владимира Вернадского: «Высокая, стройная, немного сутуловатая фигура, быстрые, но спокойные движения запоминались сразу, над всем безраздельно царила голова. Узкое точеное лицо, высокий, выпуклый лоб ученого, темные волосы с сединой, каскадами поднимающиеся над ним, поражали и удивляли. Но и они были только фоном для глаз, необычайно чистых, ясных и глубоких. Казалось, что в них светится весь облик, вся душа этого необыкновенного человека. Впечатление еще более усиливалось, когда он начинал говорить. Его голос был такой же, как глаза, – спокойный, ясный, приятный и мягкий, глубоко уходящий в душу.

Обыкновенно он был мягок и поразительно вежлив. Казалось, он боялся сказать вам хоть одно неприятное слово. Но когда было надо, эта мягкость сменялась железной твердостью.

Поразительно глубокий и всеобъемлющий ум, исключительная духовная чистота сливались в нем в единое целое, гармоничное и стройное. Таких ученых всегда было мало, мало их и сейчас».

Времена не выбирают. Вернадский вместе с Россией пережил все крутые повороты истории: две революции, Первую мировую и Великую Отечественную войны, светлые и темные стороны Советской власти.

В 1890 году Владимира Ивановича пригласили заведовать кафедрой минералогии в Московском университете. Он преподавал здесь до 1911 года.

Это было время философских исканий, побед и поражений. Современниками Вернадского были ученые и философы, поэты и писатели разных поколений: Павлов, Трубецкой, Короленко, Зелинский, супруги Кюри, Менделеев, Толстой, Достоевский, Есенин. Они встречались, переписывались, дружили…

В это время жили и развивали свои идеи русские космисты – Чижевский, Циолковский, Докучаев, Косточев. К людям пришли последние романы Достоевского, началась моральная проповедь Толстого, возникла оригинальная философия В. Соловьева, Н. Федорова.

Циолковский в Калуге пишет дерзкие книги о полетах в межзвездное пространство. И там же на рынке продает свои картины, чтобы как-то заработать на жизнь. Второй великий калужанин – Чижевский создает космическую науку о солнечно-земных связях.

В темной, голодной Москве пишет свою книгу «Овладение временем» безвестный философ Валерьян Муравьев, обосновывая на базе новых достижений в биологии, медицине, математике и физике идею преодоления смерти. Безудержно мечтают о будущем поэты и утописты. Одни думают о крахе, другие – о катарсисе через страдание.

На фоне великих потрясений в России научные открытия того времени фактически меняют устоявшуюся картину мира. Рентген открывает невидимые лучи. Беккерель объявляет о естественной радиоактивности – самопроизвольном свечении солей урана. Супруги Кюри исследуют удивительные свойства полония и радия. Планк создает квантовую теорию. В научных дискуссиях участвуют Резерфорд, Томсон, Рэлей.

Вернадский пишет: «Где искать опоры? В бесконечном творческом акте, в бесконечной силе Духа… Нет ничего хуже апатии, нет ничего вреднее и ужаснее безразличия, серой будничной жизни».

В 30-е годы в Московском университете ликвидируют геологический факультет. Закрывают институты… «Кругом террор… Миллионы арестованных… Аресты среди ученых продолжаются». Вернадский, как может, спасает людей. Пишет письма в президиум Академии наук, сражается, отстаивает, защищает.

Он разыскивает знакомых, тех, кому нужна помощь. Устраивает дела вдов и детей друзей, помогает им деньгами.

Главное – оставаться человеком. В любых условиях, как бы ни было трудно. Вернадский это хорошо знает и умеет. Он давно, еще с юности, верит в любое духовное усилие…

Он преподавал в Москве, в Петербурге и Симферополе. Его учениками были «король минералов» А. Ферсман, нарком здравоохранения Н. Семашко, академики А. Виноградов, Н. Моисеев, К. Флоренский – сын Павла Флоренского.

«Мы ждали его лекций как праздника, – вспоминала одна из студенток Вернадского. – Они оживляли для нас мертвую природу. Словно бы камни заговорили».

Спустя годы еще один ученик, вспоминая о любимом учителе, напишет: «Мы, Ваши уже старые ученики, бережно несем через жизнь зажженный в нас Вами огонь и стараемся согреть им других. Благодарю судьбу за то, что она скрестила мой жизненный путь с Вами».

Молодые ученые всегда ощущали его любовь и заботу. Они были его друзьями. Как-то один новичок, после первых дней, проведенных в лаборатории с Вернадским, сказал своему старшему товарищу: «Странные у вас с Владимиром Ивановичем отношения. Не поймешь, кто у вас академик, а кто лаборант».

Вернадский наставлял: «Не ищите себе в научной работе учителя. Учителем у вас должны быть законы природы».