Детское время - Квинтус Номен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А почему же в четырех республиках селюков-то не стало?
— В России, да и в Белоруссии тоже «сталинский режим», поставив с помощью тех же МТС селюков в отведенное им стойло — но и показав, что достаток обеспечивается личным трудом, селюковскую психологию переломил. Плюс война большую часть именно селюков вычистила, ведь из них и формировались всякие власовские армии, полицаи — а народный менталитет их просто за людей считать перестал. Не всех получилось вычистить, но большинство. В Казахстане сельское хозяйство изначально строилось как рабочее, там совхозы строились, а не колхозы в основном. Ну а Азербайджан… там своя специфика. Глубинных причин не раскрою, потому что сама их не очень понимаю, но там у народа всегда огромным уважением пользовались люди образованные, и у военных был огромный авторитет. В их менталитете рабочий — даже простой рабочий у станка — был более уважаем, чем крестьянин, и тот же крестьянин старался и детей своих воспитать как будущих минимум рабочих или солдат, а как максимум — будущих инженеров и офицеров. Ты сама вспомни… хотя нет, ты не застала, но хоть мне поверь: на рынке в какой-нибудь Жмеринке торгаш цену заломленную считает окончательной и ни за что не уступит. А в Стамбуле — ну или в Баку — и вдвое, и вчетверо скинет если ты продемонстрируешь ему свое уважение. Не в том смысле, что «я тебя вот так сильно уважаю, давай подешевле», а если ты примешь его игру, поторгуешься с киданием шапки об землю… то есть покажешь по сути, что уважаешь его менталитет, его обычаи… Короче, азербайджанский колхозник — не селюк, его задача — не столько заработать, хотя и не без этого, сколько получить от своей работы удовольствие. Впрочем, это все лирика, к тому же в значительной части субъективная.
— Но я поняла. В смысле, суть явления ухватила.
— И хорошо. Я это всё к чему: и на западе, и на юге мы сейчас пытаемся ассимилировать общества, в которых уже в той или иной степени частная собственность на землю сформировалась и селюкский менталитет уже появился. Нам все же немного легче, чем тому же Сталину: его-то богом никто не считал…
— Нам много легче: мы-то уже знаем, как сделать правильно.
— Тоже верно. Но знать и сделать — вещи все же несколько разные.
— Как говорила бабуля, и не оспоришь. Лера, а ты напиши всё это — ну, Сталина не упоминая и прочее всё — на бумажке. Напечатаем книжку, раздадим её… да хоть тем же вожатым пионерским раздадим, учителям — особенно учителям начальной школы. И люди займутся воспитанием новых поколений детишек с полным пониманием того, что нужно получить в результате.
— Книжку для пионервожатых?
— И отдельный вариант для пионеров. Не самых маленьких, а для средней школы хотя бы.
— Оля, я хоть и похожа на богиню, но я — не она. Ты же такие задачи ставишь…
— А я и не требую, чтобы ты её написала уже завтра или через неделю. А вот к следующему учебному году…
— И как только я всю вашу семейку терплю вот уже полвека? Ладно, я постараюсь. Иру попрошу помочь, чтобы язык читабельным получился, ну и тебя, всю такую умную, тоже. Ладно, там вроде еще торт шоколадный Лиза обещала?
Часть 2. Неспешный спурт.
Глава 1
Летом двести восемьдесят четвертого года Император Эфиопии Бейлисту заключил несколько удивившую всех окружающих «сделку»: подписал с негусом Аксумского царства Эндубисом договор об объединении двух «держав». Несколько неравноправный был договор: Аксумское царство было огромной страной — почти в полтора раза большей даже по площади, чем Эфиопия двадцать первого века, с населением по разным оценкам от двух до пяти миллионов человек. А Эфиопская империя была страной с населением чуть меньше полутора сотен тысяч человек — из которых половина была еще детьми, и площадью в десяток тысяч квадратных километров даже если учитывать и те территории, которые Бел просто «повелел считать Эфиопскими». Но у Бела были и уравновешивающие такую разницу аргументы, причем сорго, дающее урожай от четырех до шести тонн с гектара вместо «традиционных» сейчас восьми-десяти центнеров, было одним из самых «слабых». А более сильные аргументы он, скорее всего, изложил лишь самому Эндубису при встрече. И Эндубису эти аргументы пришлись, судя по всему, по нраву: через месяц после того, как негус официально объявил об «объединении», армия Эфиопии (а именно такое название получила новая держава) вошла в пустыню, после чего Эндубис объявил и об «объединении» с царством Куш.
По этому поводу Лера, во время очередной беседы с Лизой за чашкой чая, сварливо высказалась следующим образом:
— Бел — просто молодец. А то развелось тут держав с почти одинаковыми названиями, начинаешь что-то с молодежью обсуждать— и выясняется, что я говорю о Кушитской империи, а они — о Кушском царстве. Теперь хоть путаницы не будет…
— Интересно, сожрет этот… как его… Индубис Бела или нет.
— Эндубис, это греческое произношение, у них же греческий — один из официальных языков. Как и в Кушитской империи, кстати — вот же Саша Македонский наследить везде успел! На самом деле его имя — Эндибу, но это неважно, он по-гречески говорит лучше чем на родной геэзском. Бела он не сожрет просто потому что без Бела его царство ни хрена сделать не может. У Бела мастера легко строгают кораблики на тысячу тонн груза, причем Бел может для этих корабликов у нас моторы покупать.
— А может и не покупать, если мы продавать не будем.
— Может и не покупать, но Генрих эфиопов научил строить очень даже мореходные парусники, а у Эндубиса четверть страны за морем расположена, на Аравийском полуострове. Слышала про такую страну Ндрюй?
— Это где?
— Это когда. Была такая Народно-демократическая республика южного Йемена. А сейчас это тоже часть Аксумского царства. Если у Эндубиса будет достаточно больших кораблей, то он лет за десять всю Аравию завоюет.
— И нафига ему эта пустыня?
— Слушай, древняя подружка бурной юности моей, сейчас римский климатический оптимум. Но он не только римский, как ты, надеюсь, успела заметить. В Сирии богатые поля
