Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Виктор Бакин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда-то в театре были поставлены интересные спектакли, среди них — «Дворянское гнездо» и «Каширская старина». Но к 1961 году театр состарился и умирал — подчас на сцене актеров было больше, чем зрителей в зале. Не оздоровило театр и появление очень талантливого режиссера — выпускника ВГИКа Петра Фоменко. Летом 1963 года он ставит «Микрорайон» по одноименному роману Л.Карелина. Зритель пошел в театр. Но один спектакль погоды не делал...
2 ноября 1963 года директором театра назначили Николая Лукьяновича Дупака. Бывший артист Театра им. Станиславского, член бюро Свердловского райкома КПСС, фронтовик, орденоносец, офицер-кавалерист и муж приемной дочери легендарного Чапаева — Николай Дупак сразу же понял, что оживить театр можно, только влив «новую, здоровую, молодую кровь». Он стал посещать выпускные спектакли в театральных училищах Москвы.
А театральная Москва в это время стремилась увидеть дипломный спектакль студентов по пьесе Б.Брехта «Добрый человек из Сезуана», который поставил преподаватель училища Юрий Любимов на сцене Училища им. Щукина. Работа над пьесой началась на третьем курсе, и когда был готов первый акт, его показали на кафедре. Кому-то вольная по форме, озорная интерпретация Брехта показалась трюкачеством, издевательством над вахтанговскими традициями, и «антинародный и формалистический» спектакль пробовали закрыть.
В архиве Любимова сохранилось официальное предупреждение ректора училища профессора Б.Захавы: «В поставленном Вами спектакле «Добрый человек из Сезуана» в его первоначальном виде были, наряду с положительными его сторонами, отмечены серьезные недостатки. Наиболее существенным из них было наличие в спектакле моментов, послуживших поводом для демонстраций в зрительном зале со стороны той части, которая находит удовольствие в позиции политического скептицизма и фрондерства. ...Никакие двусмысленности, призванные возбуждать ассоциации с нашей советской действительностью, в этом спектакле совершенно неуместны.
Под моим давлением Вы внесли в спектакль поправки, направленные на устранение указанного недостатка. Однако мое указание на необходимость изъять из спектакля песенку «О власти и народе», по непонятной для меня причине, встретило с Вашей стороны упорное сопротивление. Считаю, что внесенные в эту песенку дополнительные строки не изменяют существа дела. Поэтому вынужден, пользуясь правами ректора, категорически потребовать от Вас изъятия из спектакля этой песенки. Примите это как официальное мое распоряжение».
«Песенка о власти и народе» была на стихи Б.Брехта в переводе Е.Эткинда, но какое-то время автором текста будут считать Высоцкого. Ректор страховался не зря — песенка была даже совсем не безобидной:
Власть исходит от народа,
Но куда она приходит
И откуда происходит,
До чего ж она доходит?
Что за митинг? Живо слазьте!
Кто-то спрашивает что-то,
Задает вопросы кто-то,
Почему-то, отчего-то.
Тут, конечно, дали власти
Очередь из пулемета.
И тогда свалился кто-то,
Как-то сразу отчего-то
Повалился наземь кто-то.
Власти ходят по дороге...
Кто лежит там на дороге?
Кто-то протянул тут ноги.
Труп какой-то на дороге.
«Э! да это ведь народ!..»
Для Любимова предупреждение Захавы было первым в огромном потоке подобных документов на протяжении всей его режиссерской деятельности. Но Любимов продолжает работать и вместе со студентами делает заявку на театр улицы, на народное представление.
Брехт назвал пьесу притчей. В ней рассказывается, что на Землю спустились боги с целью найти доброго человека в нынешнем жестоком и безразличном к человеку мире. Таковой оказалась девушка Шен Те, за что и была вознаграждена. Разбогатев, она, по доброте своей, старается помогать обездоленным. Эта благотворительность кончается тупиком — пользующиеся ее добротой окружающие только бездумно расходуют средства и требуют новых подаяний. И тогда Шен Те превращается в человека вовсе не доброго: переодевается и становится жестким, безжалостным, беспощадным, деловым и решительным. Он тут же приструнивает окружающих, заставляет их умолкнуть и работать не разгибая спины, а не рассчитывать на благодеяния
Зрителей покоряла также условность спектакля, чужеродная канонам советской драматургии. Спектакль игрался почти без декораций. Единственной реальностью на сцене была открытая театральная игра актеров. Актеры не старались уверить, что на сцене реальный Сезуан. И не делали вид, что зрительного зала нет, напротив — постоянно обращались к нему. Даже между собой общались «через зал», глядя зрителю в глаза. Потом Любимов будет разъяснять, что специально ломал традиции и сделал спектакль не на четвертом курсе, как обычно, а на третьем, «чтобы студенты могли на зрителе почувствовать, что такое настоящая связь со зрительным залом». Диалог со зрителем станет одним из определяющих художественных принципов театра Любимова. Как говорил сам режиссер, «...Театр разговаривает со зрителем, как с живым соучастником спектакля».
Спектакль был насыщен танцами, элементами пантомимы, декламацией и песенными эпизодами под аккордеон и гитарный перебор — Любимов привлек в постановку двух музыкально одаренных щукинских первокурсников Бориса Хмельницкого и Анатолия Васильева. «Уличные певцы» то и дело появлялись на авансцене, исполняли зонги Брехта.
Постановка Любимова не была чем-то совсем новым для театральной общественности нашей страны. В 1957 году созданный и взращенный Брехтом театр «Берлинен Ансамбль», руководимый после смерти Брехта Эрихом Энгелем, гастролировал с несколькими спектаклями в Ленинграде. Несколько позже вышел сборник пьес Б.Брехта, и советский читатель впервые смог ознакомиться с гениальными пьесами: «Трехгрошовая опера», «Жизнь Галилея», «Мамаша Кураж и ее дети», «Добрый человек из Сычуани», «Кавказский меловый круг» и другими. В 1963 году на сцене Ленинградского БДТ в постановке польского режиссера Эрвина Аксера вышел спектакль «Карьера Артуро Уи», имевший огромный успех. Чуткий ко всему новому Любимов понимал, что с постановкой «Доброго человека...» он окажется на гребне интереса к драматургии Брехта. Он сделал ставку на пьесу, вызывающую в публике удивление и осознание общественных проблем. Получилось зрелище острое по мысли и необычное по форме. И хотя хронологически были более ранние спектакли по драматургии Брехта, открытие великого драматурга на отечественной сцене произошло именно в постановке Любимова.
