Рокировка судьбы - Ирина Глебова

«Никто не поймёт, только она!» – подумал он с тоской.

Он хорошо говорил по-французски, и потому сумел описать сюжет Ли Чангу. Да ещё набросал на бумаге рисунок. И попросил: «Надо сделать так, чтоб сердце и маска – понятно, а их каких знаков – трудно понять». И мастер сделал ему чудесную татуировку на руке, чуть пониже левого плеча.

Александр оказался во Вьетнаме в декабре 72-го года, и сразу включился в поединок противовоздушной обороны Вьетнама и военно-воздушных сил США. Эту операцию американцы назвали «Лайнбеккер-2»: несколько дней шла массированная, «ковровая» бомбардировка Ханоя, порта Хайфона, всех промышленных и стратегических объектов. 700 боевых самолётов, стратегические бомбардировщики «Летающая крепость» В-52… «Двенадцать огненных дней и ночей» – так потом вьетнамцы назвали этот почти непрекращающийся бой. И Чаренцов был в самом центре его, у родных зенитно-ракетных комплексов С-75. И в том, что американцы потерпели поражение, его заслуга тоже была. 30 декабря операцию остановили, а через месяц было подписано Парижское соглашение о прекращении бомбардировок ДРВ и выводе войск из Вьетнама. Ненадолго уехав в отпуск, домой, он вернулся в Индокитай ещё на два года, уже в другом качестве – военного советника Патриотического фронта Лаоса. Воевал вместе с вооружёнными отрядами «Патет Лао» до 1975 года, вместе с ними вошёл в столицу – Вьентьян. А через два месяца уже был в Анголе с кубинскими добровольческими отрядами. Там, у вооружённых сил Народной Республики Анголы тоже были зенитные и миномётные батареи. Потом наступило время Афганистана…

Борис Андреевич Полозов был вдовцом, старше Марины на восемь лет. Умный, хороший человек, он сразу располагал к себе. И Марина, в первый же вечер, проведённый с ним в ресторане, рассказала ему всё о своей семейной жизни.

– Марина, вы должны разойтись с мужем, – сказал он, положив ладонь на её руку и крепко сжав пальцы. – Жить с нелюбимым и нелюбящим человеком аморально. А я вас люблю и буду любить всегда. Верите?

Заливаясь краской от счастья, с глазами, полными слёз, она кивнула, не находя слов. Борис поднёс её руку к губам.

– Вы знаете, у меня нет детей. Миша станет мне сыном. Вот поедем вместе в санаторий, там поймём – подходим ли мы с ним друг к другу.

В красивом загородном месте, в сосновом бору находился санаторий обкома партии. Марина с Мишей и Борис Андреевич взяли туда путёвки, конечно же врозь, но на один заезд. И Миша так сильно привязался к «дяде Боре», живущему на их этаже, через два номера. С мамой и дядей Борей они вместе ходили на лыжах, катались на коньках по залитому льду вокруг наряженной ёлки, а через неделю вместе встречали Новый год в большом банкетном зале – с музыкой, танцами, весёлыми викторинами. А Дедом Морозом был как раз дядя Боря, и он сразу выбрал себе в помощники Мишу.

После санатория Борис Андреевич стал приходить в гости к Марине и Мише, всегда с подарками. Мальчик радостно встречал его, долго не хотел отпускать. А если Борис засиживался допоздна, он укладывал Мишу спать, рассказывая ему интересные истории. Сам же никогда не оставался ночевать у Марины. Интимные их встречи проходили на его квартире. Они с Мариной решили: пока Александр в Афганистане, о разводе речь не пойдёт.

– Война там не на один год, – сказал Борис. – Столько мы ждать не станем. Но вот когда он вернётся хотя бы ненадолго, в отпуск, поговорим. Думаю, он поймёт.

Через три месяца, в апреле, пришло известие о гибели Александра. В военкомате Марине передали кое-что из вещей и орден Красного Знамени, которым подполковник Чаренцов был награждён посмертно.

Миша тяжело пережил смерть отца. Долгое время просыпался по ночам и плакал. Отказался петь в школьном хоре: у него был хороший голос, он солировал. Но мальчик не мог заставить себя петь весёлые детские песни.

Борис Андреевич всё время был рядом, помогал, поддерживал. Вызвал к себе в обком руководителя школьного хора, предложил ввести в репертуар военную песню из гайдаровского фильма «Судьба барабанщика» – «Эх, горною кручей, на бой неминучий, красный отряд идёт». Когда 9 мая, на городском концерте для ветеранов, ребята спели её, солист Миша Чаренцов заставил зал долго аплодировать…

В июле Борис Андреевич пригласил Марину с сыном поехать вместе с ним к морю, в Пицунду, в санаторий ЦК партии и газеты «Известия». Но перед этим он поговорил с Мишей.

– Я человек одинокий, – сказал, посадив мальчика рядом с собой. – Очень привязался к тебе, твоей маме. Знаю, как вам сейчас трудно, и хочу быть всегда с вами, помогать вам.

Десятилетний Миша посмотрел ему прямо в глаза, спросил:

– Вы хотите жениться на маме?

Борис Андреевич ответил дрогнувшим голосом:

– Да, очень хочу. Как ты на это смотришь?

Миша помолчал, тихо ответил:

– Раз папы уже нет, то вы самый лучший… – И тут же быстро, тревожно сказал: – Но я не стану называть вас «папой»!

– Ну конечно же, Миша! Папа у тебя всегда был и всегда будет один. Офицер, герой!

И Миша заплакал, крепко и доверчиво прижавшись к мужчине.

На море они уехали уже одной семьёй: Марина и Борис расписались. Она стала Полозова, но Мише фамилию не поменяли, он остался Чаренцовым.

Через год на работе у Марины раздался междугородний телефонный звонок. Хорошо, что трубку взяла она сама. Звонил Александр. Он сказал, что жив, что находится в Ташкенте, в госпитале.

– Давай поедем вместе, – предложил ей Борис. – Объяснимся. Я уверен, он поймёт.

– Поймёт, конечно. Но поеду я сама… Борис, сделай мне командировку в ташкентский кардиоцентр. Не хочу, чтоб кто-нибудь пока знал. Кто знает, как повернётся.

Александр встретил Марину на крыльце госпиталя. Он всегда был худощав, но сейчас… Она увидела запавшие щёки, коротко стриженные, с заметной сединой волосы, огромные от этой необыкновенной худобы глаза, и заплакала. Он обнял её за плечи, повёл в госпитальный сад, на уединённую скамейку. Разговор неожиданно для Марины получился душевный и открытый, как между очень близкими людьми. Она попросила:

– Расскажи…

И он сразу же сказал:

– Был в плену, бежал…

А потом уже подробнее. Поисково-диверсионная группа, которой он командовал, всего два дня как закрепилась на одном горном плацдарме – оттуда хорошо просматривалась главная тропа, по которой передвигались отряды душманов. Готовили им засаду, оказались сами в засаде. Ребята как раз садились ужинать, один из бойцов, по прозвищу Паша-повар, надел поверх формы белую куртку и стал разогревать кашу на сухом, без дыма, огне. Тут их и обстреляли из переносных миномётов почти в упор, потому что охрану сняли бесшумно. Как он, Чаренцов, выжил в этом аду, необъяснимо…