Специальность – хирург - Яков Цивьян

Операция осуществляется спереди, с передней поверхности позвоночника; если это шейный межпозвонковый диск, то следует раздвинуть все сложные образования шеи, прежде чем удастся подойти к диску; если это грудной межпозвонковый диск, то следует вскрыть грудную клетку, сдвинуть легкие, рассечь внутренний листок плевры, прежде чем удастся подойти к диску; если это поясничный межпозвонковый диск, то следует обнажить забрюшинное пространство с его сложнейшими анатомическими образованиями, прежде чем удастся подойти к диску. Это многих пугает. Но это значительно безопаснее для пациента, чем нарушение задних опорных структур позвоночника.

Это и удобнее. Зачем же стремиться схватить правое ухо левой рукой? Ведь правой-то рукой легче, проще, доступнее!

* * *

Много сотен раз я делал подобные операции. И всякий раз испытываю беспокойство, волнение.

Сумею ли?

Смогу ли сделать так, чтобы больной поправился?

Этот последний вопрос всегда возникает у меня перед началом операции, хотя я отлично понимаю, что далеко не все зависит от меня, от моего уменья.

Вот и в случае с Максимом. Ведь прошел почти целый месяц, как его спинной мозг сдавило выпавшим межпозвонковым диском. За этот месяц спинной мозг несомненно претерпел тяжкие изменения.

Обратимы ли они? Начнет ли он функционировать после того, как будет освобожден от сдавления? Восстановится ли его проводимость? Это уже не зависит ни от моего уменья, ни от того, как я сделаю операцию…

Я рассекаю ткани. Вот рассечены кожа, подкожная клетчатка, фасция, мышцы. Освобождено девятое ребро справа, через ложе которого я должен войти в правую плевральную полость. Вот ребро отсечено и удалено. От плевральной полости меня отделяет тонкая прозрачная плевра. Рассекаю плевру и вхожу в плевральную полость – отдел грудной клетки, в котором расположено правое легкое. Проверяю, свободно ли оно от сращений? Подвижно ли оно? Можно ли без риска повредить его, оттянуть легкое кверху, чтобы освободить путь к больному диску и сдавленному спинному мозгу…

Глазами мой помощник врач-анестезиолог показывает мне, что все благополучно, что я могу продолжать вмешательство…

Движущееся от дыхательных движений легкое я завертываю в матерчатую пеленку и специальной мягкой эластической вогнутой металлической лопаткой оттесняю кверху. В этом положении легкое удерживает рука одного из моих ассистентов на протяжении всей операции. В глубине операционной раны, внизу виден нужный мне отдел позвоночника. Сквозь покрывающую его так называемую медиастинальную плевру просвечивают тела позвонков и межпозвонковые диски. Я рассекаю эту тонкую плевральную пластинку продольно несколько правее средней линии позвоночника. Это необходимо для того, чтобы не повредить грудную аорту, пульсирующую рядом, и грудной проток…

И этот этап операции проходит гладко…

В операционной, как всегда, спокойно, тихо. Однако сквозь эту тишину угадывается предельное напряжение моих помощников и, видимо, мое. Эта тишина прерывается порой тихим шепотом или движением присутствующих в операционной студентов, врачей-курсантов и свободных от операции сотрудников клиники.

Выделен из окружающих образований больной диск. Он легко угадывается по своей дряблости, окраске, ширине. Он значительно уже других межпозвонковых дисков и имеет желтоватую окраску. Теперь я приступаю к самому ответственному моменту операции. Мне нужно удалить этот больной измененный патологическим процессом диск, но удалить так, чтобы освободить спинной мозг от сдавления и вместе с тем не повредить этот спинной мозг своими действиями, своими манипуляциями в ране.

Тут важен каждый миллиметр!

Ведь задняя часть выпавшего диска, сдавившего спинной мозг Максима, вплотную прилежит к передней поверхности спинного мозга. Более того – выпавший межпозвонковый диск внедрился в спинной мозг, сдавил его.

И этот этап операции прошел благополучно.

Мне удалось удалить весь больной, разорванный межпозвонковый диск Максима. Я внимательно осматриваю переднюю поверхность спинного мозга там, где он был сдавлен. При этом осмотре мне удалось установить, что спинной мозг в этой области не пульсирует. Его оболочка утолщена и тускла.

Это прогностически плохо, следует предполагать, что полного восстановления деятельности спинного мозга после произведенной мною операции может не наступить. В лучшем случае его деятельность восстановится частично. Это значит, что не все движения в ногах восстановятся. Они могут восстановиться частично, настолько частично, что это восстановление не будет иметь реального значения для Максима. Тогда беда!

Об этом я сужу на основании своего врачебного опыта, сравнивая увиденное с тем, что я наблюдал у многих других подобных пациентов.

Естественно, что увиденным я очень огорчен.

С плохим, тревожным чувством я заканчиваю операцию. Вместо удаленного межпозвонкового диска в образовавшийся между телами двух позвонков дефект я укладываю кусочек костной ткани, взятой из тазовой кости Максима.

Я расправляю легкое. Ушиваю рану. Мои помощники накладывают повязку.

Операция закончена.

Максима увозят в послеоперационную палату, где на протяжении ближайших часов и дней он будет находиться под неусыпным наблюдением, пока постепенно не отпадут одно за другим все беспокойства за его состояние…

* * *

Послеоперационный период Максим перенес хорошо. Его крепкий организм помог ему с честью справиться со всеми трудностями. К концу второго месяца после операции у Максима настолько восстановились движения в ногах, что он смог вставать на них. Потом он начал ходить… Сначала с помощью костылей, а потом и без них…

Но вот деятельность тазовых органов, столь важная для человеческой жизни, полностью не восстановилась. Длительное сдавление спинного мозга привело к тому, что эти органы перестали нормально функционировать…

К сожалению, операционный прогноз подтвердился…

* * *

На протяжении последующих лет я неоднократно встречался с Максимом. Он похудел. Стал меньше ростом. В тридцать с небольшим лет он стал совершенно седым. И все это время он вел себя героически. Для того, чтобы заниматься столь необходимым ему теперь уже для здоровья плаванием, он ежегодно уезжал на Черное море, где устраивался работать инструктором водной станции. Будучи отличным пловцом, все лето он проводил в море. Так как ему трудно было ходить на далекие расстояния, то он и жил у моря, на станции.

Со временем Максим стал неплохо ходить. Он мог пройти без всякой помощи несколько кварталов. В этом отношении он стал независим. Он полностью обслуживал себя. Он частично вернулся к работе.

Однако состояние его ухудшалось.

Я видел, как раз от разу его лицо становилось бледнее, отечнее. Да и он сам понимал это. Хуже Максиму становилось от часто повторяющихся вспышек воспалительного процесса в мочевых путях. С каждым разом после таких вспышек воспалительного процесса его почки работали все хуже и хуже…

Он оставался все таким же жизнелюбом. Он всем интересовался. Он много читал. Он очень дружил со своим маленьким сыном и уделял ему много внимания и времени. К чести его жены, у них сохранилась семья. Он оставался в дружбе с юмором. Он оставался хорошим и добрым человеком.

Ранним июньским утром домой мне позвонила жена Максима. Она сказала, что только что Максим умер в почечном центре больницы…

Его почки, измученные болезнью, отказались очищать кровь от ядовитых продуктов жизнедеятельности организма…

Случилось это через пять лет после описанной операции…

«Lieber Professor Яков Леонтьевич!» Так начинаются письма, которые я получаю к каждому празднику из небольшого городка Дребкау, расположенного недалеко от Берлина. Это очередная весточка от Эберхарда и Брунгильды, с которыми несколько лет тому назад свела меня судьба.

Жарким летним днем у меня на даче, где я проводил свой отпуск, неожиданно появился главный нейрохирург нашего военного округа полковник З. Он рассказал, что его разыскали врачи больницы неотложной помощи и показали молодого человека, который, по его мнению, нуждается в моей помощи – и срочно. Сейчас же. Сию минуту.

Через сорок минут мы были в дежурной больнице.

Эберхард – так звали этого молодого человека – был туристом из Германской Демократической Республики. Вместе со своей женой Брунгильдой по путевке они приехали к нам в город.

Романтический ореол Сибири, голубизна летнего сибирского неба, просторы и красота нашего города, гостеприимство, радушие и приветливость сибиряков произвели на него и других туристов неизгладимое впечатление. И вот перед расставанием с Сибирью, за несколько часов до отлета группа туристов приехала на городской пляж.