Вокруг Света 2006 №06 - Вокруг Света

Кока и золото

На следующем островке мы застаем только женщин. Они заняты разделкой и сушкой рыбы. Пока я осматриваюсь вокруг, стараясь им, по возможности, не мешать, Феликс затевает разговор с древней старухой, вышедшей, а точнее, выползшей на свет Божий из своей хижины. По обрывкам беседы становится ясно, что она — старейшая из живущих ныне островитян. Причем обязана этим обстоятельством, по собственному убеждению, постоянному жеванию листьев коки. Все урос ежедневно жуют их, полагая, что тем самым укрепляют здоровье. Мне трудно судить, так это или нет, но старухе уже 104 года: она крестила мать Феликса. Кстати, принятые в ту давнюю пору «христианские обязательства» ничуть не помешали ей всю долгую жизнь оставаться практикующей язычницей. Вот и сейчас «пожилая дама» отчитывает Феликса за то, что, отправившись в путь, тот не принес жертву Пачамаме (Великой Матери-Земле). То есть не бросил какой-нибудь символический предмет в Титикаку…

Кстати, лучшего места для надежного хранения ценностей, чем озеро, действительно не придумаешь. Первыми это осознали все те же инки, которые, говорят, сбросили в него казну погибшей империи, чтобы она не досталась испанцам (впрочем, относительно казны есть и другие версии). Чтобы наглядно представить себе масштабы былой сокровищницы, достаточно вспомнить об одной только золотой цепи предпоследнего Инки Уаскара весом две тонны. За последние 500 лет дно Титикаки обшарили и любители приключений, и серьезные исследователи, в том числе прославленный Жак Ив Кусто, но, увы, так ничего и не нашли.

Открыватели картофеля

Попрощавшись со старухой и ее семьей, плывем к следующему тростниковому «оазису», обжитому пожилой парой — Матео и Мануэлой. Хозяйство нехитрое: две небольшие лачуги, несколько чугунных кастрюль, рыболовные сети и куча тряпок неизвестного назначения. Впрочем, имеются еще лежащие на солнце старые пластиковые бутылки из-под кока-колы, связанные одной веревкой. Соотечественники Феликса в свое время своеобразно отреагировали на правительственную «просветительскую» кампанию против употребления сырой воды. Теперь они ее не пьют, как раньше, прямо из озера, а выстаивают в вышеупомянутых емкостях на открытом воздухе, чтобы лучи Светила убили всех вредных микробов. Считается, что нескольких часов для этого достаточно.

Матео целыми днями охотится и ловит рыбу, а супруга его размалывает зерно самым что ни на есть первобытным способом: между двумя гладкими камнями. На них же разводят огонь и готовят еду. Кстати, некоторые особенно предприимчивые индейцы в плавучих условиях даже умудряются заниматься огородничеством. Когда вода в озере опускается, они собирают комочки почвы с корней гниющего тростника, спрессовывают их и выращивают на них картошку — величайший дар мировому сельскому хозяйству от Южной Америки. А в самой гуще тростника молодое поколение собирает птичьи яйца. Мы с Феликсом даже попробовали им подражать. Правда, это оказалось немногим легче, чем искать пресловутую иголку в стоге сена. Я уже открыл было рот, чтобы призвать Феликса прекратить бессмысленное занятие, как вдруг услышал его торжествующий возглас и понял: удача ему все же улыбнулась. Целых четыре утиных яйца в одной кладке. Но разве ими накормишь шестерых голодных детей, которые ждут отца с ужином?

В общем, пришлось отправиться еще и на утиную охоту с одним-единственным ружьем, напоминающим музейный экспонат. Эта реликвия переходит в семье Коила от поколения к поколению. Но, как известно, если нужно, то выстрелишь и из палки, и Феликс со второй попытки умудряется одним «махом» сбить сразу двух птиц.

Черная кровь и солнечная батарея

Климат на перуано-боливийской границе довольно суров и контрастен — высокогорное озеро обдувается всеми ветрами. Ночью температура иногда падает до –10 градусов, а днем на озере некуда скрыться от палящего солнца, которое вдобавок ко всему отражается от водной глади и слепит глаза. Но индейцы ко всему привыкли и почти круглый год ходят в одной и той же одежде. Феликс «по секрету» сообщил мне, что в жилах предков урос текла «специальная» черная кровь, которая и защищала их от зимних морозов, и не давала утонуть в ледяной воде. Конечно, лишний раз прыгать в нее никто и не думал, но, если на плавучем острове начинался пожар, другого спасения от огня просто не было.

Тем временем наступают сумерки, и пора брать обратный курс на Пуно. Путь не близок, и мой проводник успевает сполна насладиться любимым делом — предаться воспоминаниям о себе и о своем необычном народе. Урос стали известны миру в 60-х годах ХХ века. До этого они крайне неохотно шли на контакт с чужаками.

Когда Феликсу исполнилось 7 лет, на Титикаку приехал один профессор лингвистики из США, изучавший южноамериканские аборигенные языки. Непрошеному гостю удалось довольно быстро наладить с туземцами доверительные отношения, но когда ему пришло в голову привезти на острова первую группу американских туристов, то индейцы попрятались в хижинах и не высовывались до тех пор, пока пришельцы не отплыли на безопасное расстояние. Впрочем, время и привычка делают свое дело. Ученый проявил упорство в своих стараниях, и вскоре страх перед белыми людьми исчез, урос научились делать для них сувениры и соорудили несколько специальных «туристических» островов поближе к берегу. Американцы тоже не отставали и построили на одном из них евангелическую школу, что позволило наконец не на словах, а на деле распространить среди «дикарей» христианство. С тех пор туристический поток неуклонно рос, а бывший глава Перу Альберто Фухимори в середине 90-х годов прошлого века даже подарил самому большому острову Уакавакани солнечную батарею. На ней до сих пор сохранилась гордая надпись «Подарок от президента Фухимори», несмотря на то, что сам даритель давно свергнут и бесславно бежал на историческую родину — в Японию.

Интернет и футбол

В общем, можно сказать, что урос ныне полностью приобщены к цивилизации. Почти в каждой хижине есть телевизор, работающий от солнечной батареи, а если прогресс так пойдет и дальше, скоро и Интернет появится. Только появится он, наверное, уже не в хижинах: в 2006 году на озере постоянно проживают лишь около сорока семей. Этим индейцам пришлось столкнуться с той же проблемой, что и практически всем малым народам современности. Во-первых, ухудшается экология: промышленные предприятия интенсивно сливают в озеро химические отходы. Из-за этого тростник уже не вырастает так высоко, как прежде, а низкий плохо подходит для «плетения островов». Во-вторых, с индейцами-рыболовами жестко конкурируют хорошо оснащенные рыболовецкие флотилии: после них в Титикаке мало что остается. Ну, и, наконец, урос стремительно смешиваются с окружающим населением. Их собственный язык уже практически исчез из обихода, сохранившись в памяти лишь у немногих стариков, но им не с кем на нем говорить, кроме как друг с другом. Все вокруг давно перешли на кечуа или аймара. Да и как не перейти, если работать приходится на более состоятельных и многочисленных соседей на берегу и невест зачастую брать из их среды?