Другая хронология катастрофы 1941. Падение "сталинских соколов" - Марк Солонин

В результате воевать лётчикам 10-й САД пришлось на самолётах «старых типов», причём «типы» эти оказались очень разными: 123-й ИАП был полностью укомплектован «чайками» И-153 выпуска 1940 года, в хорошем техническом состоянии, с самыми мощными моторами (М-63), в то время как 33-й ИАП вырабатывал последние моторесурсы допотопных И-16 тип 5 (вариант с двумя пулемётами винтовочного калибра и мотором М-25) выпуска 1936 – 1937 гг.[22] (245)

Штурмовой полк дивизии, как и все прочие штурмовые полки советских ВВС кануна войны, был вооружён бипланами И-15/И-153, но, в отличие от многих других полков, укомплектован он был по полной штатной норме (47 И-15бис и 15 И-153); в дополнение к тому 74-й ШАП одним из самых первых получил новейшие на тот момент штурмовики Ил-2 в количестве 8 единиц. (246) Бомбардировочный полк (39-й БАП) был «старым», кадровым, с боевым опытом «зимней войны» против Финляндии. Накануне 22 июня в полку было 5 (по другим источникам – 9) новых пикирующих бомбардировщиков Пе-2, но основным вооружением 39-го БАП оставались ветераны СБ в количестве 43 единиц. (246)

Характерной особенностью 10-й САД был сверхштатный избыток лётного состава – по 70 и более лётчиков в истребительных и штурмовом полку. Другой особенностью (хотя правильнее будет сказать – достоинством) дивизии была весьма активная, по меркам ВВС Западного ОВО, лётная и тактическая подготовка пилотов. За зимний период (до 1 мая) 1941 года дивизия налетала 4091 час (в среднем по 14 часов на каждый экипаж, летающий самостоятельно на боевом самолёте), в том числе – 117 часов ночных полётов (для сравнения отметим, что в значительно большей по составу 9-й САД ночной налёт составил всего 41 час). Дивизия выполнила 875 воздушных стрельб (больше, чем 11-я САД и 9-я САД, вместе взятые), а единственный бомбардировочный полк 9-й САД произвёл 241 учебное бомбометание – немногим меньше, чем целая бомбардировочная дивизия (12-я БАД – 285 бомбометаний). (248) В июне 39-й БАП начал подготовку экипажей к переходу на новые пикирующие бомбардировщики, для чего со 2 по 15 июня было выполнено 80 учебных пикирований под углом 30 – 40 град, на имеющихся самолётах СБ. (249)

Разумеется, не следует забывать о том, что главным критерием оценки является отнюдь не сравнение с соседями по округу. Воевать предстояло с сильным противником, в среднем 5 учебных бомбометаний и 3 воздушные стрельбы на экипаж едва ли могли считаться достаточным уровнем подготовки для встречи с пилотами Люфтваффе, накопившими к тому времени значительный опыт реальных боевых действий. Оставалось уповать лишь на то, что часть лётного и большая часть командного состава 10-й САД тоже успела изрядно повоевать в небе Испании, Китая и Финляндии.

Аэродромная сеть в полосе развёртывания 10-й САД насчитывала 21 площадку: 4 постоянных и 17 оперативных аэродромов, из которых 9 требовали расширения в связи с ожидаемым поступлением новых самолётов. (250) 17 мая 1941 г. авиаполки 10-й САД, так же как и других дивизий ВВС Западного ОВО, были выведены на полевые оперативные аэродромы: 33-й ИАП из Пружаны в Куплин, 74-й ШАП из Пружаны в Малые Зводы, 123-й ИАП из Стригово в Огородники, Именин. (251) Кроме того, 123-й ИАП на аэродромах Брест и Лыщицы «в течение полутора месяцев держал одну эскадрилью в засаде для перехвата немецких самолётов, перелетавших на нашу территорию». (244) Таким образом, перед началом войны истребители 10-й САД оказались в полосе 20 – 50 км от границы – значительно ближе, нежели истребительные полки всех прочих соединений авиации западных округов (за единственным исключением 9-й САД). Лишь 39-й БАП оставался на своём постоянном аэродроме Пинск (150 км восточнее Бреста).

Как было уже выше отмечено, 20 июня 1941 г. командир 10-й САД получил от командующего ВВС Западного ОВО приказ привести части в боевую готовность, отпуска командному составу запретить, находящихся в отпусках – отозвать в части. Судя по отчёту «О работе 33-го истребительного авиаполка в период 22-28.6.41 г.», приказ этот – по крайней мере, в части, касающейся 33-го ИАП и отзыва из отпусков, – был выполнен: из 291 человека личного состава «не прибыло из отпусков, командировок и находилось в госпиталях округа» всего 23 человека, в том числе один лётчик. (252) Кроме того, как пишет в своих мемуарах полковник Белов, «командиры полков получили и мой приказ: самолёты рассредоточить за границы аэродрома, личный состав из расположения лагеря не отпускать». (216)

В ночь на 22 июня в Кобрине никто не спал – ни в штабе 10-й САД, ни в штабе 4-й армии. После полуночи Белова вызвали к командующему 4-й армией генерал-майору Коробкову. Состоявшийся разговор в мемуарах Белова описан так:

«Генерал Коробков был один.

– Получен приказ привести штабы в боевую готовность, – сказал он.

– В таком случае я подниму дивизию по тревоге.

– Не паникуйте, – остановил меня командующий. – Я уже хотел поднять одну дивизию, но командующий округом запретил это делать.

– Я командую авиадивизией, да ещё пограничной, и не собираюсь спрашивать ни у кого разрешения. Имею право в любое время части дивизии поднять по боевой тревоге…

Около 2 часов ночи даю приказ «Боевая тревога». Он передаётся по телефону, дублируется по радио. Через несколько минут получено подтверждение от трёх полков о получении сигнала и его исполнении (подчёркнуто мной. – М.С.) …»

Это – мемуары. В документах 123-го ИАП мы находим чёткое подтверждение и получения, и исполнения приказа: «В 2.00 22.6.41 полку, базирующемуся на аэродромах Стригово, Именин, Брест и Лыщицы, объявлена боевая тревога и предварительным распоряжением поставлена задача – быть в готовности к боевым действиям». (253) В документах 33-го ИАП обстоятельства объявления боевой тревоги описаны самым удивительным образом:«1. В 3.10 22 июня 1941 г. на аэродроме Куплин была объявлена боевая тревога. Причиной объявления тревоги являлось то, что неизвестный самолёт произвёл налёт на аэродром Куплин и открыл стрельбу по новостроящемуся аэродрому Пружаны и по северной окраине города Пружаны». (254)

Что за «буревестник» носился в предрассветной мгле над Пружанами и аэродромом Куплин (4 км северо-восточнее Пружан) – на этот вопрос у меня нет даже предположительного ответа. В любом случае потерь на земле не было, и 33-й ИАП был своевременно разбужен: «2. Полк в составе 31 самолёт (из них 25 И-16 и 6 И-153) был подготовлен для боевых действий и рассредоточен поэскадрильно на аэродроме Куплин. Личный состав полка находился до объявления тревоги в расположении лагеря, а после объявления – у самолётов, ожидая сигнала вылета для отражения налёта бомбардировщиков и истребителей противника». (254)

Телефонная связь с аэродромом Малые Зводы оказалась нарушена (аэродром находился в 15 км от границы, и там уже вполне могли «поработать» немецкие диверсанты), и Белов отправил в 74-й ШАП своего заместителя: «Не будучи уверен, что 74-й штурмовой полк принял сигнал боевой тревоги, посылаю туда полковника Бондаренко… Полковник Бондаренко вылетел в 74-й ШАП на самолёте По-2 (трудно «лишить связи» авиадивизию, самолёты которой сами по себе являются прекрасным средством связи. – М.С.) в 3 часа ночи и по прибытии объявил боевую тревогу». (216)

Так по-разному, но во всех случаях – до первого налёта авиации противника, – была объявлена боевая тревога в частях 10-й САД. Боевые действия дивизии в районе предвоенного базирования продолжались очень недолго – это видно не только из документов полков и дивизии, но и из отчётов немецких истребительных эскадр, где сообщения о сбитых в районе Брест-Кобрин советских истребителях заканчиваются примерно в 10 – 11 часов утра 22 июня. Провели же эти первые 6 – 7 часов войны авиаполки дивизии ещё более различным образом.

Заметные следы боевых действий 74-го ШАП обнаружить не удалось. Боевое донесение № 1 штаба 10-й САД к 14.45 22.6.41 г. (написано чёрным карандашом на листке школьной тетради в клеточку) коротко констатирует: «74 ШАП, дислоцированный на аэродроме Малые Зводы, матчасть от штурмовых атак и бомбардировки выведена на 100%. Потерь лётного состава не имеет, выехали в направлении г. Пружаны (т.е. к месту постоянного базирования полка и проживания семей комсостава. – М.С.) ». (255) В послевоенных мемуарах полковника Белова этот эпизод описан чуть более подробно:

«4 часа 15 минут. Аэродром 74-го штурмового полка подвергся налёту авиации. Средств ПВО на аэродроме совершенно не было. 10 «мессершмиттов» в течение нескольких минут расстреливали самолёты. В результате все пятнадцать И-15 и два Ил-2 были уничтожены. Лётчики, находившиеся в самолётах, взлететь не успели. Оставшийся без самолётов (подчёркнуто мной. – М.С.) личный состав забрал документы, знамя и под командованием начальника штаба майора Мищенко убыл на восток…»