Приобщение - Владимир Шарапановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К тому же на работе ему хватало физических нагрузок, чтобы не ощущать недостатка подвижности. Да и на работу он всегда ходил пешком, а это двадцать минут хода до стройки, и затем днем по стройке постоянно приходилось перемещаться, чтобы лично контролировать качество производимых работ Вот мы все и старались беречь его сон, не сильно грохоча во время зарядки и тренировки.
Первое время товарища Людмилу сильно удивляли отношения в нашей семье, и она никак не могла привыкнуть к существующему положению вещей, что с малолеткой все общаются на равных. И хотя её загодя предупредили о характере предстоящей работы, а также особенностях воспитанника, но она ожидала, что ей придётся одевать ребёнка, няньчиться и оберегать от всяческих младенческих неприятностей.
Правда жизнь быстро сломала этот стереотип, особенно когда она видела, что я самостоятельно управляюсь с большинством дел, и никто не ходит за мной, как за маленьким. А первое время она именно так и пыталась поступать, но мы с бабулей не пускали её в комнату, где работали вдвоём, да и сама комната всегда опечатывалась. Таковы уж требования по нашей форме допуска. И девушка это прекрасно осознавала, так как в комнату не заходили ни Верочка и никто иной.
Некоторое время происходила взаимная притирка друг к другу, пока она закономерно не психанула, и стала вопрошать: зачем её сюда направили, если нянечка и воспитатель практически не нужны, а к домашней готовке её не подпускает бабуля?! Пришлось успокаивать и убеждать, что она очень помогает в остальном, и просто не сразу же возможно основные домашние хлопоты перепоручить ей. Надо сначала ввести в курс дела и научить. Так что пришлось загрузить её частью работ по дому, чтобы поддержать пошатнувшуюся уверенность в собственной нужности и полезности.
Так мы и жили-поживали почти до весенних каникул. Девочки, кажется, даже немного сдружились, и лишь у нас с домомучительницей никак не устанавливались нормальные отношения. Я ей ещё не доверял и старался по возможности оградить от определённой информации. Безусловно, это её обижало и нервировало, так как она была обязана везде ходить за мной хвостиком.
Получалось очень смешно, когда я куда-то направлялся, со мной рядом следовала товарищ Людмила, а Пират сзади охотился за нашими ногами. А сколько он ей капроновых чулок передрал. Постоянно приходилось фиксировать зацепки лаком для ногтей, чтобы стрелки не распускались далее.
А сколько мы пытались его урезонить и отучить от этой дурной привычки. Сколько воспитательных бесед провели. Даже шлёпать пытались, но этот шальной бесёнок не внимал никаким словам и действиям. Пришлось мне постоянно извиняться перед девушкой и компенсировать покупку новых чулок.
Правда, потом она привыкла ходить в доме в шерстяных носках или пионерских гольфах. Так сказать вспомнила юность свою пионерскую, благо уж купить их всегда было возможно, и изготовлялись они очень прочными. Однако ноги у неё всегда были исцарапаны этим хулиганом. Меня он как-то не так часто атаковал, а бабулю даже и не пробовал. Понимал, чем это пахнет, а именно изрядной взбучкой веником. Вот Верочку тоже иногда избирал предметом охоты. Нравились ему ножки молоденьких девушек. В этом я с ним всецело согласен, ровненькие и отличные ножки мне самому всегда нравились, так что тут я его всецело понимаю, но цап-царапкать такую красоту — это всё-таки кощунство.
В целом понятно, что Петрович не просто так её к нам направил. Не только для того чтобы она выполняла официальные обязанности, а больше чтобы выступала в роли секьюрити и последнего рубежа обороны. Этой обязанности с неё никто не снимал, и она всегда очень ответственно относилась к этим обязанностям. Пушку с собой разве, что только в душ не таскала. А так по городу всегда меня сопровождала, несмотря на всю прочую охрану.
И на занятия немецким языком она с нами проходила в общежитие, где и присутствовала, пока мы там занимались. Так что я и её припряг к изучению немецкого языка, а то в Универе вторым у неё был французский. Однако временами мне всё-таки удавалось отослать их с Верочкой пообщаться к её знакомым, чтобы я мог получать нужные мне сведения. Таким образом Хайди мне и передала пакет из ГДР. После чего дома я смог прочесть, довольно удивившую меня информацию. Она была отрывочна, но я нисколько не усомнился в её точности и достоверности.
Оказывается, на май месяц намечается Пленум ЦК КПСС. И его повестка в корне отличается, от состоявшегося в нашей истории. Прям, как по Александру Сергеевичу: То было до сих пор — «Кири-ку-ку. Царствуй лежа на боку!», а тут посредь столицы:
«Петушок спорхнул со спицы,
К колеснице полетел
И царю на темя сел,
Встрепенулся, клюнул в темя…»[60]
Нас в институте мордовали материалами Съездов и Пленумов ЦК КПСС, так что хочешь не хочешь а изучать приходилось. Осенние Пленумы отличались рассмотрением вопросов «О проектах Государственного плана развития народного хозяйства СССР и Государственного бюджета СССР» на следующий год или на пятилетку, а весенние посвящены вопросам международных отношений. В этом году еще должен был подниматься вопрос об обмене партийных билетов, но видно всё-таки клюнул жареный петух этих обитателей привилегированной богадельни. И произошло осознание, что в борделе надо не койки переставлять, а менять персонал и условия его работы. Так что совершенно неудивительно, что этот Пленум был посвящён экономическим проблемам. Более точной информации не содержалось, так как пока шла только подготовка к нему, и не всё было завершено. Не все документы и решения Пленума были готовы.
Всё-таки это не какой-нибудь корпоративчик, и его подготовка занимает значительно больше времени и множества, задействованных в подготовке, сотрудников секретариата. Все доклады подготавливаются задолго до его начала, и уж тем более все его решения. А далее, останется только провозглашать лозунги — «Решения майского Пленума ЦК КПСС в жизнь!»
Вот только опасаюсь, что эти решения меня совсем не порадуют. Ограничатся какими-нибудь полумерами или компромиссными решениями, выплеснув с водой и ребёнка.
