Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Евгений Юрьевич Спицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между тем, как утверждает тот же Г.В. Костырченко,[178] ровно через год Е.С. Варгу обвинили в очередной антимарксистской «ереси», поводом для чего послужили два события сентября 1948 г. Во-первых, выступая на одном из совещаний экономистов, он заявил, что темпы восстановления и преодоления «кризиса недопроизводства» и ограничение инфляции в разрушенной Европе во многом зависят от экспорта американского капитала на «старый континент». И, во-вторых, уже де-факто находясь в опале, он вновь направил в ЦК очередные «экономические рекомендации», где предложил сосредоточить все усилия на восстановлении народного хозяйства СССР, отказавшись от распыления собственных ресурсов «на освоение экономического потенциала Восточной Европы, чреватого, помимо прочего, политическими осложнениями с Западом». Естественно, новый глава Отдела науки ЦК ВКП(б) Юрий Андреевич Жданов тут же доложил об этом Г.М. Маленкову, заявив в своей записке, что опальный академик, не сделав «должных выводов», не только «стоит на позициях оправдания „плана Маршалла“, но и выступает против столь важной и нужной поддержки стран „народной демократии“». Правда, следует сказать, что почему-то тот же Г.В. Костырченко именно с этими событиями ошибочно связал выход известного Постановления ЦК о ликвидации ИМХМП и его слиянии с Институтом экономики АН СССР, которое, как известно, вышло годом раньше, в сентябре 1947 г.
Однако прошло совсем немного времени, и «оппоненты» Е.С. Варги сами превратились в жертвы «политических гонений». Как известно, в марте 1949 г. с властного Олимпа в одночасье рухнул Н.А. Вознесенский, а затем пришёл черёд главы Агитпропа ЦК Дмитрия Трофимовича Шепилова, который стал предпринимать лихорадочные усилия для своего спасения, поскольку ряд ведущих идеологов, в том числе его заместитель Леонид Фёдорович Ильичёв и главный редактор журнала «Большевик» Пётр Николаевич Федосеев, за глаза обвинили своего патрона в принадлежности к «школке Вознесенского». Используя старые аппаратные связи и известные приёмы самовыживания, Д.Т. Шепилов попытался прикрыться от начальственного гнева с помощью «козлов отпущения», в качестве которых он избрал ряд ведущих сотрудников Института экономики. Вскоре после краха Н.А. Вознесенского он стал усиленно «бомбить» Г.М. Маленкова всевозможными записками о «наведения порядка» как в самом Институте экономики, так и в редакции журнала «Вопросы экономики». В частности, в начале июля 1949 г. он представил ему обстоятельный донос на профессора К.В. Островитянова, «неспособного и не желающего ликвидировать» в своём Институте «монопольное» положение группы учёных, «захвативших» ключевые позиции в экономической науке и препятствующих выдвижению новых научных кадров. По этой причине на учёном совете института «не даётся острой критики буржуазно-реформистских и космополитических ошибок» в трудах академика И.А. Трахтенберга и в работах Л.Я. Эвентова, М.Л. Бокшицкого, И.М. Лемина, В.И. Каплана, С.А. Выгодского и других авторов, посвящённых экономике западных держав. Нет адекватной оценки «абстрактно-схоластического подхода» политэкономии социализма, которым буквально пестрят работы Л.М. Гатовского, А.И. Ноткина и Г.А. Козлова. И наконец, «состав научных работников Института политически… засорён выходцами из чуждых и враждебных партий: бывшими троцкистами и бундовцами», к каковым он причислил всех остальных институтских евреев, в том числе И.М. Файнгара и А.С. Мендельсона.
Кстати, очень важную роль в выметании кадрового «сора» из Института экономики сыграл и академик Л.Н. Иванов, только что назначенный заместителем по кадрам академика-секретаря отделения экономики и права АН СССР. Именно он вложил Немало сил в подготовку проекта Постановления ЦК «Об Институте экономики Академии наук СССР», который в середине июля 1949 г. Д.Т. Шепилов провёл через Секретариат ЦК. Однако все эти отвлекающие манёвры не спасли главу Агитпропа ЦК, и в конце того же месяца Г. М. Маленков наконец-то выдавил ждановского ставленника из ЦК. Оказавшись без работы, он провёл полгода в ожидании своей дальнейшей судьбы, пока в начале 1950 г. о нём не вспомнил сам И.В. Сталин, назначив его на должность инспектора ЦК и введя в Комиссию по подготовке нового учебника политэкономии для высших учебных заведений страны.
Ещё один традиционный и любимый сюжет нашей либеральной историографии, посвящённый «сталинской тирании» над «бедной и вечно страдающей» советской наукой и культурой, связан с фигурой знаменитого советского историка-интеллектуала академика Евгения Викторовича Тарле, опубликовавшего в предвоенный и военный периоды несколько крупных научных работ, том числе такие знаменитые монографии, как «Наполеон» (1936), «Нашествие Наполеона на Россию» (1937), «Талейран» (1939), «Крымская война» (1941–1943), «Адмирал Ушаков на Средиземном море» (1943), «Нахимов» (1944) и другие.
По устоявшемуся мнению всех записных антисталинистов (Е.И. Чапкевич, В.А. Дунаевский[179]), сразу после окончания войны резко критическим нападкам и шельмованию подвергся ряд вышеупомянутых работ, в частности знаменитый двухтомник Е.В. Тарле «Крымская война», опубликованный в 1941–1943 гг. Дескать, ретивые партийные функционеры и их «клевреты от науки» по указанию вождя всячески поносили маститого учёного за целый ряд методологических ошибок, в частности идеалистический субъективизм, подмену классового подхода в анализе исторических фактов ревизионистскими установками об особых национально-государственных интересах царской России и иных смертных грехах. Особенно резкой и даже вульгарной критике академик Е.В. Тарле был подвергнут за ошибочное положение о справедливом характере Крымской войны, за оправдание захватнических войн Екатерины II и её стремления вернуть Россию к её естественным этническим и историческим границам, за неверную трактовку Заграничного похода русской армии в период наполеоновских войн, за попытку отрицания жандармской роли царской России при Николае I, за желание создать из ряда царских генералов, в том числе М.Д. Скобелева, М.И. Драгомирова и А.А. Брусилова, героев русского народа и т. д.
Однако, как справедливо отметили их оппоненты (В.С. Брачёв, Б.С. Каганович, И.А. Шеин[180]), все эти уже набившие оскомину либеральные штампы, конечно, были очень далеки от реального положения вещей. Начнём с того, что напряжённая работа академика Е.В. Тарле в годы войны, носившая ярко выраженный патриотический характер, была по достоинству оценена советской властью. Уже в конце 1942 г. за участие в работе над первым томом многотомной «Истории дипломатии» он был удостоен первой Сталинской премии. Затем в ноябре 1943 г. ему вручают очередную Сталинскую премию, на сей раз за первый том его «Крымской войны», над которой он начал трудиться ещё до войны. Наконец, в ноябре 1944 г., когда маститый академик приступил к работе над своим фундаментальным трудом «Внешняя политика России при Екатерине II», который так и остался незавершённым, в связи с 70-летним юбилеем его наградили орденом Ленина.
Так что говорить о каких-то гонениях, а уж тем более травле маститого учёного со стороны властей и лично «тирана» И.В. Сталина, конечно, просто смешно. Между тем эти гонения и травля были налицо, однако их авторы и исполнители
