Маршал Шапошников - Владимир Робертович Анищенков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И уж совсем «забылись» налёты советской авиации на Берлин. 7 августа с аэродрома Кагул на острове Эзель поднялась особая ударная группа из 15 бомбардировщиков Балтийского флота под командованием полковника Е.Н. Преображенского. При полёте над германской территорией самолёты были обнаружены, но немецкая ПВО огня не открывала, принимая их за свои. Пять самолётов сбросили бомбы на Берлин. Остальные отбомбились по предместью. После семичасового полёта, экипажи без потерь вернулись на аэродром.
Хотя бомбардировка не нанесла существенного урона, но имела важное психологическое воздействие на противника.
Опять же со времён перестройки особо смакуются наши потери, а немецкие стыдливо умалчиваются. Официальный справочник Мюллера-Гиллебранда «Сухопутная армия Германии. 1933–1945» сообщает, что за июнь 1941 года немцы потеряли 22 000 солдат и офицеров. То есть в среднем ежедневно теряли 2,5 тысячи. Для сравнения, Советская армия за всю войну в Афганистане потеряла тринадцать тысяч бойцов.
* * *
На второй день Великой Отечественной войны был создан Совет по эвакуации при СНК СССР. С 23 июня по 16 июля 1941 года Б.М. Шапошников трудился в этом Совете. Под его руководством была проведена не имеющая аналогов в мировой практике эвакуация имущества и людей на восток страны, в ходе которой было спасено 2593 предприятия, в том числе 1523 крупных, и около 18 миллионов человек.
«Исключительная сложность… заключалась в том, что в таких масштабах и в такие короткие сроки эвакуация не предусматривалась и никогда не планировалась», — вспоминал заместитель Председателя Совнаркома СССР и наркома химической промышленности СССР военных лет, генерал-лейтенант инженерно-технической службы М.Г. Первухин.
Первоначально считалось, что агрессия противника будет быстро отражена и война продолжится на его территории. Такого мнения придерживались сотрудники Наркомата обороны: Г.И. Кулик, Л.З. Мехлис, Е.А. Щаденко. Однако после молниеносного захвата Франции и особенно Польши вопрос об эвакуации стал обсуждаться весной 1941 года и вошёл в директивы Генерального штаба, разосланные 14–15 мая 1941 года в приграничные Прибалтийский, Западный, Киевский и Одесский военные округа. Параграф 7 этих директив гласил: «На случай вынужденного отхода разработать согласно особым указаниям план эвакуации фабрик, заводов, банков и других хозяйственных предприятий, правительственных учреждений, складов военного и государственного имущества». Однако выполнить это предписание уже не оставалось времени.
29 июня была распространена директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) «При вынужденном отходе частей Красной армии угонять подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего».
В первые дни войны грандиозная по своим масштабам эвакуация военно-экономического потенциала страны на восток была проведена.
* * *
10 июля, на восемнадцатый день войны, Борис Михайлович Шапошников был включён в состав Ставки Верховного командования[180].
В Белостокско-Минском сражении (22 июня — 8 июля) войска Западного фронта потерпели тяжёлое поражение: бо́льшая часть сил фронта попала в окружение и была уничтожена как боевая сила. Из 625 тысяч человек своего состава фронт потерял около 420 тысяч, в руки противника попало большое количество военной техники.
30 июня новым командующим фронта был назначен генерал-лейтенант А.И. Ерёменко[181]. Андрей Иванович, командовавший армией в Забайкальском военном округе, за три дня до войны был срочно вызван в Москву. Выехав на поезде, он вскоре пересел на самолёт и 28 июня прямо с аэродрома прибыл в Наркомат обороны. Маршал С.К. Тимошенко объявил о назначении его командующим Западным фронтом вместо Д.Г. Павлова.
«На командный пункт Западного фронта, находившийся в лесу недалеко от Могилева, мы приехали рано утром. Командующий в это время завтракал в небольшой, отдельно стоящей палатке. Я зашёл в палатку, а генерал Маландин[182] пошёл искать начальника штаба фронта. Генерал Павлов приветствовал меня, по своему обыкновению, довольно шумно, забросав множеством вопросов и восклицаний:
— Сколько лет, сколько зим! Какими судьбами к нам вас занесло? Надолго ли?
Вместо ответа я протянул ему предписание. Пробежав глазами документ, Павлов, не скрывая недоумения и беспокойства, спросил:
— А меня куда же?
— Нарком приказал ехать в Москву, — ответил я.
Павлов пригласил меня к столу.
Я отказался от завтрака и сказал ему:
— Нам нужно поскорее разобраться в обстановке на фронте, выяснить состояние наших войск, осмыслить намерения противника.
Павлов после непродолжительной паузы заговорил:
— Что можно сказать о создавшейся обстановке? Ошеломляющие удары противника застигли наши войска врасплох. Мы не были подготовлены к бою, жили по-мирному, учились в лагерях и на полигонах, поэтому понесли большие потери, в первую очередь в авиации, артиллерии, танках, да и в живой силе. Враг глубоко вторгся на нашу территорию, заняты Бобруйск, Минск»[183].
Павлов ссылался на позднее получение директивы о приведении войск в боевую готовность.
«В том, что удар противника оказался внезапным для наших войск, — полагал Ерёменко, — определенную долю ответственности несет также высшее военное руководство. Необходимо было принять все меры для изучения вероятного противника, его замыслов. Если бы правительству были представлены всесторонне проанализированные и достаточно надёжные данные об обстановке на западных границах, оно не смогло бы игнорировать их.
Кроме того, Наркомат обороны и Генеральный штаб могли бы принять меры, не идущие вразрез с указаниями правительства. Например, усиление боеготовности частей, бдительности командного и личного состава. Можно было частично вывести войска в порядке плановых учений в подготовленные районы близ границы».
На вопрос Павлова «А меня куда?» вскоре последовал ответ. Он был арестован и после недолгого следствия по приговору Верховного суда «за трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти» был приговорен к расстрелу. Вместе с ним были расстреляны: начштаба фронта генерал-майор В.Е. Климовских, начальник связи фронта генерал-майор А.Т. Григорьев, начальник артиллерии фронта генерал-лейтенант Н.А. Клич, командир 14‐го мехкорпуса генерал-майор С.И. Оборин, командующий 4‐й армией генерал-майор А.А. Коробков.
Командующий ВВС фронта генерал И.И. Копец застрелился в своём служебном кабинете ещё в первый день войны, узнав о потерях — 738 самолётов (из них 528 на земле).
Через три дня после назначения А.И. Ерёменко командующим фронтом было создано Западное направление, которое противостояло группе армий «Центр», рвущейся через Смоленск на Москву. Западное направление, включало в себя несколько фронтов, в том числе и Западный. Возглавил его бывший нарком обороны маршал С.К. Тимошенко. Таким образом, Ерёменко как командующий Западным фронтом стал его первым заместителем.
* * *
21 июля 1941 года Сталин вызвал в Кремль Б.М. Шапошникова. Вечером того же дня Маршал Советского Союза вылетел на фронт и возглавил штаб Западного направления. Но уже 30 июля Верховный главнокомандующий отозвал его обратно в Москву и назначил начальником Генштаба РККА.
Накануне после доклада Г.К Жукова в Кремле случилось непредвиденное. Он был отстранён от должности начальника Генерального штаба и назначен командующим Резервным фронтом
