Как я разводила мух. Рассказы - Нина Заря-Абрамович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хозяйка, очевидно, не желая играть в де-
мократию со своей прислугой, только гово-
рила. О моих обязанностях.
Как выяснилось, обязанностей было
много. Дом в три этажа, баня, бассейн,
спортзал, летняя кухня, барбекюшница,
беседка, крыльцо дома. Все это предстояло
мне держать в чистоте и блеске.
Адель выдала мне тетрадь, с перечнем
моих обязанностей. Это напоминало школь-
ный дневник. И чье-то ослиное упорство.
Понедельник. Уборка: Парадное крыль-
цо. Дом. Баня. Бассейн. Спортзал. Летняя
кухня, барбекюшница, беседка. Стирка.
Глажка. Приготовление еды.
Вторник. Уборка: Парадное крыльцо.
Дом. Баня. Бассейн. Спортзал. Летняя кух-
ня, барбекюшница, беседка. Стирка. Глаж-
ка. Приготовление еды.
Среда и далее все повторялось с ослиным
упорством.
Помимо всего, мне предстояло кормить
собак. По особому рецепту. Мясо нарезать
мелкими кусками, заливать кипятком,
тщательно сливать воду, добавлять олив-
ковое масло.
Кормить трех котов.
Я взглянула на этот «дневник» и ужас-
нулась. Тут нетрудно и загнуться.
«Вот тебе и помощница по хозяйству!
Вот тебе и родной человек!» – обреченно
подумала я и мысленно нащупала дулю
в кармане. Это тебе не мастер-классы по
написанию рассказов, о которых соседка
Светка и не подозревала! Но мне же хоте-
лось сменить обстановку, найти новые эмо-
ции! Хотела – и получила! И моя полная
впечатлений жизнь началась.
Девять утра. Я уже во дворе. Идет снег. И
светит солнце. Горы вокруг поместья вели-
чественные. Слева, сразу за забором, вдоль
каменистого русла, журчит река. А воздух!
Прозрачен и чист до головокружения. По-
сле загаженного Киева я попала на курорт.
Попала!
Да ладно. Мыслить надо положитель-
но! Представляю, как здесь будет хорошо
весной.
Я убираю крыльцо. От снега. Метлой из
пластмассы голубого цвета. Крыльцо по-
крыто скользкой плиткой. Равновесие удер-
жать сложно. Я, как телушка на льду. Ноги
разъезжаются! Мгновение – и я падаю с ди-
ким криком на пол, получив метлой по лбу.
И какой дурак делал ступеньки из такой
гладкой плитки?! Это же надо иметь такие
мозги! Дятел! Наверное, гастарбайтеры.
Собаки тут же. У алабая глаза какие-то
человеческие. Холодные. Недоверчивые.
Смотрит испытующе. Обрубок его хвоста в
застывшем положении. И я понимаю, что в
любой момент могу стать жертвой нападе-
ния этой хищной твари.
Ротвейлер более простоват. На мои при-
ветливые слова повиливает своей бесхвос-
той задницей.
– Ну что, пацаны! Берите лопаты! И
вперед, снег убирать! Такова жисть!
«Пацаны» смотрят на меня непонима-
юще, но, кажется, нейтрализованы. Есть
меня не собираются. Пока.
Слова хозяйки о том, что алабай спосо-
бен убить человека, меня бодрят. И я, нео-
жиданно для себя, завожу мажорную укра-
инскую песню.
– «Ты ж мэнэ пидманула, ты ж мэнэ пид-
вела…» Эх! Ля! Тра-ля-ля!
Всех слов любимой народом песни я от
страха вспомнить не могу. Но зато источаю
положительную энергетику. Жить захо-
чешь, не то источать будешь!
Зверюги в такт моему пению весело
крутятся у меня под ногами, на скользкой
мраморной плитке. Их лапы тоже разъез-
жаются, и псы как будто приплясывают. У
ротвейлера коричневый копчик крутится
пропеллером. У алабая обрубок хвоста едва
заметно, но подвиливает.
Может, я так хорошо пою? А может, они
вовсе и не злые ребята!
Адель показывает мне, как надо при-
водить в блеск дом. У нее в прачечной це-
лый арсенал подручных средств. Швабры
разных мастей, невиданные щетки, упа-
ковки салфеток и шкаф флаконов с быто-
вой химией.
В доме, кстати, стойкий запах стираль-
ного порошка. И от самой хозяйки пахнет
букетом из французских духов и «Ариэля».
Странные люди! Ратуют за здоровье, за
чистоту дома, а загрязняют свой организм.
Вместо кислорода дышат всякой дрянью. За
здоровьем они приехали в горное ущелье!
Пока я изображаю из себя Золушку, хо-
зяйка тоже не сидит сложа руки. Она бук-
вально ходит за мной по пятам. Контроли-
рует качество работы. Проверяет чистоту
бумажной салфеткой.
Вижу, осталась довольна.
Да я и без контроля честно и добросо-
вестно могу трудиться. Я украинка. Хоть и
притворяюсь филиппинкой! Работящая и
выносливая. Недаром фашисты нас эшело-
нами вывозили в Германию на работы.
И москвичи припахать любят.
Как я доползла к вечеру до своего госте-
вого домика, уж и не помню. Зато спала,
как убитая. И никаких вредных мыслей!
Особенно про Вовочку Черняева.
Я кормлю их мясом и форелью. Собак.
Мясо – свежая говядина килограмма четы-
ре. На двоих. Кромсаю мясо в летней кухне.
Большим ножом. За десять минут целый
тазик. Уже наловчилась. Насобачилась.
Делаю все качественно. И не только пото-
му, что хозяйка постоянно присутствует за
моей спиной. Ведется видеонаблюдение.
Сейчас придет. Проверять, какими куска-
ми нарезано мясо. Если чуть больше по
размеру, начнет выговаривать.
Говядина псам на завтрак. Форель, све-
жайшая, цвета маренго, по две штуки на
нос. Это им на ужин. На обед – тазик су-
хого корма. Надо бы самой попробовать.
Форель.
Мясо в больших черных мешках два раза
в неделю привозит местный фермер. Два
огромных морозильных шкафа до потолка
забиты отборной говядиной для собак. Фо-
рель покупают на рыбном рынке. Кстати,
в озерце у беседки живет живая форель по
имени Фаина.
Псы терпеливо ждут, пока я расклады-
ваю им еду по кормушкам. Кормушки – в
вольере. Я все еще пою бравым голосом
украинские песни, когда собаки рядом. От
страха. Слова перевираю.
– «Нэсэ вода Галю – коромысло гнэться.
А за нэю Йванко, мов барвинок, въеться…»
Алабай носит гордое имя Шерхан. Он
заносчивый и неприступный. На длинных
ногах. И белый, как полярный медведь.
Морда вытянутая, как у трактора «Бела-
русь», зловещая. Глаза азиатские, хитрые.
В сравнении с ним ротвейлер Горд —
простой жлобок. Он не отходит от меня,
тычется носом мне в руки и начинает злоб-
но рычать на Шерхана, когда тот пытается
подойти ко мне близко. Ревнует. Этого мне
еще не хватало!
Шерхан младше Гордика на шесть лет.
Ему два года. У них тут своя дедовщина. В
такие моменты я тышком-нышком улепе-
тываю от греха подальше. За двери летней
кухни.
Сварганила и себе супец. Из «собачьего»
мяса. С луком, специями. Запах – на все
ущелье! Ем. Смотрю предвыборную агита-
цию по плазме. Про Жириновского, жесто-
ко обращающегося со своим ослом.
Где же Адель? Что-то долго ее нет?
Заходит Адель.
– Вы так быстро с мясом справляетесь!
Я вас уже готова полюбить! Я восемь лет
мясо крошила. Вы мне так помогаете! —
приторно-ласково признается Адель, до-
тошно разглядывая размеры нарезанных
мною кусков. И мне кажется, что из ее прозрачно-
серых глаз вот-вот потекут слезы.
Пробует суп. Вскидывает удовлетворен-
но бровки и забирает кастрюлю к себе в
дом. Потом мне приходит смс-ка: «Спаси-
бо. Очень вкусно. Поели с удовольствием.
Завтра приготовьте борщ».
Ну, вот и настал мой звездный час! Зав-
тра я им покажу класс! Украинский борщ
– мой конек!
Но мой борщ, вершина моей кулинарии,
которого я сварганила целую кастрюляку,
так и остался нетронутым! Хозяевам он не
понравился. Они любят жидкие щи. А в
моем борще ложка стоит!
Мы наблюдаем друг за другом. Я за Аде-
лью. Исподтишка. Адель за мной. Шпионит.
С пультом. По плазме. Лежа в подушках на
диванах зала-студии. Я передвигаюсь по
поместью, и каждый мой шаг фиксируется
видеонаблюдением.
Собаки сыты. Сидят во дворе, скучают.
Падает снег. Шерхан ловит пастью снежин-
ки. Гордик тяжело направляется ко мне. Он
тучный, закормлен и с трудом бегает.
Я кидаю им оранжевый мячик, найден-
ный на подоконнике летней кухни. Хочу
развеселить их. Шерхан бросается к мячу.
Но Гордик рычит, становится в боевую
стойку и прячет мяч в пасти.
Выходит на крыльцо Адель.
– Мария! Не надо давать им мяч! Ни в
коем случае! Мы этого не делаем! Они при-
выкнут по газонам топтаться! Или начнут
грызться, и их тогда только водой надо бу-
дет разнимать. В эти моменты вы им, смо-
трите, не попадитесь. Иначе они могут, не
разобравшись, и разорвать. Мои знакомые
все удивляются, как это у меня два кобеля
вместе живут! Вот же, выдрессировала, – с
гордостью говорит Адель.
Мячик я уже не бросаю собакам. Но мне
их жалко. Они скучают, ничем не занятые.