Новочеркасск. Кровавый полдень - Татьяна Бочарова

С каждым часом обстановка становилась все напряженней. Толпа возрастала. К бастующим заводчанам присоединились подошедшие с окрестных жилых районов женщины, дети. Целыми семьями стояли люди у завода-кормильца, обращая к безответным заводским стенам свой гнев. Впрочем, у стен были уши. С самого начала в толпе рабочих находились переодетые агенты КГБ. О том, что происходит на площади, что говорят и что планируется делать, знали те, кому было положено это знать. Они же передавали информацию своим руководителям.

О том, что происходит в Новочеркасске, Хрущев знал уже с утра 1 июня. Как знал и о том, что по всей стране проходят волнения в ответ на Постановление правительства о повышении цен. Волнения разной степени — от недовольных высказываний до акций протеста. Об этом шли докладные КГБ, но Хрущева волновали глобальные проблемы, незыблемость коммунистической системы не подлежала сомнению. В Москве, в первый день лета — День защиты детей, проходили торжественные, радостные мероприятия. Выступая на открытии Дворца пионеров, Никита Сергеевич говорил о счастливом детстве советских детей.

Но столь незначительные, на взгляд из Москвы, волнения в провинциальном городке Новочеркасске не казались таковыми в Ростове-на-Дону, где располагалось руководство области во главе с имевшим почти безграничную власть на территории области обкомом КПСС. Этот «передовой отряд советского народа» сразу впал в панику. Первый секретарь Ростовского обкома партии А. В. Басов, пользуясь своими полномочиями, будучи членом Военного Совета СКВО, хотел поднять войска на усмирение завода-бунтовщика. Пытался это сделать, заметим, в отсутствие Командующего округом И. А. Плиева, который в это время проводил сборы командного состава под Краснодаром. Плиев крайне возмутился, когда узнал об этих попытках Басова. Однако вскоре командующему пришлось исполнять приказы вышестоящих партийных начальников Басова.

Не найдя слов для успокоения рабочих, им решили пригрозить силой.

1 июня, около 10 часов утра, у завода появились первые военные, с рациями, на бронетранспортере. Это еще больше обозлило рабочих. Они перевернули две подъехавшие к заводу легковые армейские машины. Офицерам посоветовали не вмешиваться, машины вернули в исходное положение, и этот первый силовой отряд отправился восвояси. Затем, ближе к обеду, к заводу подъехало несколько бронетранспортеров с солдатами местного гарнизона. Через главные ворота на завод их не пропустили. Военные проникли на территорию через запасной вход.

Милиция с утра также предпринимала усилия с целью восстановления общественного спокойствия. На завод направлялись оперативные группы работников отделения милиции поселка Октябрьский, городского отдела милиции и прибывшая оперативная группа работников Ростовского УВД. Но реально сделать они ничего не могли и просто отслеживали обстановку. К обеду 1 июня в Новочеркасск подъехали работники милиции из различных городов и районов Ростовской области в количестве около 150 человек. Была предпринята попытка очистить от митингующих площадь перед заводоуправлением и заблокированные железнодорожные пути. К заводу прибыли грузовые автомашины с невооруженными сотрудниками милиции в форме. Выстроившись в две шеренги, они двинулись к собравшимся, одновременно через мегафоны призывая людей разойтись. Этой организованной силе тут же навстречу выплеснулась стихийная сила толпы с извечным оружием пролетариата — палками и камнями. Милиции пришлось отступить. В машины вскакивали на ходу. Двое милиционеров замешкались, но женщины защитили их от дальнейших побоев.

Милиция больше не предпринимала походов «стенка па стенку», а занялась локализацией конфликта и предупредительными мероприятиями на прилегающих к заводу территориях. Еще утром с витрин и прилавков продавцы убрали водку (впрочем, спрос на нее в этот день не увеличился). Под охрану было взято около 30 точек с государственной собственностью: магазины, склады, буфеты, столовые. Нападений и погромов не было. И на самом заводе имущество было в целости и сохранности. Правда, в кузовном цехе была обнаружена разбитая витрина буфета. Вызванная для осмотра продавщица пересчитала находившиеся за витриной пирожки с ливером (те самые!) и заявила, что они все на месте.

Рядовые милиционеры, участковые хорошо знали жизнь заводчан, им понятны были их беды и проблемы. Находясь с утра среди забастовщиков, они в меру своих сил пытались урезонить рабочих, но им советовали не вмешиваться, не проявляя при этом излишней агрессии к блюстителям порядка. Рабочим нужен был разговор с властью. Уважительный разговор.

А у власти самым скорым и отработанным для разговора с непослушными был язык силы. На арену действий вывели внутренние войска. Днем, в половине третьего, был поднят по тревоге и переброшен в Новочеркасск дислоцировавшийся в Ростове-на-Дону 505-й полк 89-й дивизии внутренних войск. Но и этого уже казалось недостаточно. В боевую готовность были приведены части 18-й танковой дивизии. Начинали действовать распоряжение Министра Обороны СССР и приказ Командующего СКВО. Отсчет времени по часам сменялся отсчетом по минутам. Новочеркасск превращался в полигон военных действий.

А на учебном полигоне СКВО под Краснодаром с конца мая проводились сборы командного состава округа. О событиях в Новочеркасске там стало известно в 12-м часу после звонка Басова, дотоле истерично пытавшегося раздавать команды на месте. Одновременно поступил приказ Генштаба о срочном прибытии командующего округом к месту событий. Плиев не замедлил его исполнить, вылетев в Ростов-на-Дону и появившись в Новочеркасске к 17 часам.

К этому времени в военном городке дислоцированной в Новочеркасске 18-й танковой дивизии был организован командный пункт и налажена «ВЧ» связь с Москвой. В спортивном зале 406-го тяжелого танкового полка был устроен штаб, которым лично командовал командир дивизии, начальник Новочеркасского гарнизона генерал-майор Олешко И. Ф. Коридоры и лестницы были устланы коврами. Сюда, за высокий каменный забор ККУКСов (бывшие кавалерийские курсы), под надежную охрану целый день прибывали важные лица — областное партийное и военное руководство и высокие московские гости.

Утром 1 июня, получив сообщение о событиях в Новочеркасске, Хрущев вызвал к себе секретарей ЦК КПСС Кириленко и Шелепина. Им он дал указание первыми отправиться к месту событий, разобраться в ситуации и сделать все для прекращения волнений. «Армию можно привлечь, но оружие не применять, — распорядился Хрущев. Такое указание я дал и Плиеву».

Прилетев в Ростов-на-Дону, Кириленко, Шелепин, а также прибывший с ними заместитель председателя КГБ Захаров встретились с Басовым, затем Кириленко уехал в Новочеркасск. Шелепин, переговорив по телефону с Хрущевым, остался дожидаться в Ростове Козлова с Микояном. После их приезда состоялось небольшое совещание, где были спланированы меры по подавлению бунта. Козлов сразу изложил свою позицию: «Надо применить оружие, а тысячу человек посадить в железнодорожные теплушки и вывезти из города». Микоян предлагал не торопиться, не горячиться, а во всем разобраться. Осторожничал и Шелепин, помня указание Хрущева. Но, вероятно, у Козлова были несколько иные полномочия и распоряжения.

К концу дня в Новочеркасск съехались и слетелись: Ф. Р. Козлов — член Президиума ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС; А. И. Микоян — член Президиума ЦК КПСС, 1-й заместитель Председателя Совета Министров СССР; А. П. Кириленко — член Президиума ЦК КПСС, 1-й заместитель Председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР; Д. С. Полянский — член Президиума ЦК КПСС, председатель Совета Министров РСФСР; А. Н. Шелепин — секретарь ЦК КПСС (до октября 1961 г. — председатель КГБ при СМ СССР), Л. Ф. Ильичев — секретарь ЦК КПСС.

Поскольку партийная иерархия главенствовала и события все больше приобретали политический характер, то старшим среди всех был Ф. Р. Козлов — второе лицо в партии. Он отличался от других эрудицией и властностью. Это был волевой, жесткий по характеру человек, считавший, что надо поменьше говорить, а просто наводить порядок. Несколько иным был А. И. Микоян. Учитывая его дипломатические способности, Хрущев часто использовал Микояна для переговоров, улаживания конфликтов и споров. Анастас Иванович работал еще со Сталиным, пользовался на Северном Кавказе уважением, возглавляя в 20-е годы краевую партийную организацию. Учитывалось также» что на Дону проживает большое количество армян. Но главным в принятии решений был Козлов. Его власть, по сути, не была ничем ограничена, ему подчинялись и Министр обороны, и Министр внутренних дел, и Командующий войсками СКВО, т. е. все должностные лица, имевшие отношение к событиям в Новочеркасске.

Естественно, столь солидная группа партийных бонз прибыла в соответствующем окружении. Им стали высокие должностные лица из руководства КГБ при Совете Министров СССР, МВД РСФСР и командования Северо-Кавказского военного округа. У этих лиц также были свои люди, а у тех — свои. Прибыли сотрудники центрального аппарата КГБ, группа работников 9-го управления, обеспечивавшая охрану первых лиц. Можно сказать, вся командная и исполнительская структура государства была мобилизована на погашение новочеркасского бунта. И хотя 1 июня о его грядущих размерах еще трудно было судить, такая мобилизация показывает особенность новочеркасских событий, которые, на первый взгляд выглядят рядовыми — по всей стране в той или иной мере происходили выступления рабочих, недовольных жизнью и повышением цен. Но никуда не выезжал в полной боевой готовности такой командный состав государства, и нигде так изощренно и кроваво не применялось насилие. По некоторым сведениям и по логике происходивших затем событий следует полагать, что в это же время в Новочеркасске появились и спецподразделения, занявшиеся самой грязной и кровавой работой,