Сеять разумное - Мария Артемьева

Слабый табачный дух, сдобренный запахами тимьяна и чая, распространился по комнате.

- Рассказывай, - махнул Сергей Иванович коллеге.

Сияя глазами, Андрюша Селиванов сел за свой стол и сложив руки, как школьник на уроке, принялся рассказывать, заглядывая то и дело в свои бумаги, разбросанные на столе.

- Вы, Сергей Иванович, конечно, знаете, что не все растения, которые Карл Линней когда-то включил во всеобщую классификацию растений, существовали на самом деле. Некоторые из них современная наука причислила к биологическим легендам – так же, как в зоологии легендой считаются теперь единорог и дракон.

- Считаются? – Широков расхохотался. – Ох, Андрей… Не понимаю, к чему ты ведешь, но… Ладно. Ошибки в словесных описаниях, народная мифология – когда-то это сбивало с толку науку. Но время все расставляет по своим местам... Азы мне известны. Ну и что ты хотел? Продолжай. – Широков махнул сигаретой в сторону и снова запыхтел, раздувая синий огонек.

- Продолжаю. В раздел тайнобрачных папоротников Линней поместил так называемый «баранец», или «Скифский Агнец», по известным ему сведениям, произрастающий в России, - с непроницаемым видом продолжил Селиванов.

- Насколько я помню эту часть занимательной биологии, Андрей, Линней в России не был никогда, - с усмешкой прервал Селиванова кандидат наук.

- Да, верно. Он положился на мнение Эдуарда Кемпфера, а тот – на аббата Этерроше, который в 1768 году самолично приезжал в Татарию, чтобы разыскать таинственного зоофита или, по-латыни, plantanimal, о котором сам узнал впервые из книги Сигизмунда Герберштейна, написавшего внушительный и весьма серьезный по тем временам труд – «Записки о московитских делах».

В отличие от остальных искателей «агнца», - а их было немало - Герберштейн не один год прожил в России. При чем сведения о псевдозвере-псевдорастении он сообщил как бы между прочим, они не были для него самоцелью - так, всего лишь одной из тысяч азиатских диковинок, повстречавшихся ему в загадочной для европейца Руси.

Вот что он сообщил об «агнце». Цитирую:

"Между реками Волгой и Яиком... есть некое семя, если его зарыть в землю, то из него вырастает нечто, очень похожее на ягненка, в пять пядей вышиной, оно называется на их языке «баранец», что значит «ягненочек», ибо оно имеет голову, глаза, уши и все прочее в виде недавно родившегося ягненка и, кроме того, снабжено тончайшей шкуркой… Сверх того... это растение, если только позволительно назвать его растением, имеет и кровь, но мяса у него нет, а вместо мяса есть какое-то вещество, очень похожее на мясо раков. Корень у него находится у пупка или посредине живота. Живет оно до тех пор, пока сам корень, истребив вокруг себя травы, не засохнет от недостатка корма."* [[ * Примечание: цитата подлинная. Сигизмунд Герберштейн, Записки о Московии ]]

Кроме того, немец предупреждал, что плоды «агнца» опасны тем, что невероятно привлекательны для волков. Неизвестно почему, но хищники без ума от вкуса и запаха странных растений.

Сергей Иванович снисходительно поглядывал на Андрея Селиванова. Заговорил же с ленцой в голосе, как будто ему страшно не хотелось расхолаживать чужой энтузиазм:

- Андрей, голубчик. Это все весьма любопытное, но, однако, давным-давно разоблаченное заблуждение. Таким красивым, но абсолютно ошибочным способом европейские исследователи передавали свое впечатление от произрастающего в засушливых степях Азии хлопка. Хлопок был неизвестен в Европе, вот они и посчитали, что его «шерсть» - животного происхождения.

Андрюша Селиванов, услыхав эти слова, покраснел и переменился в лице. Он вдруг резко наклонился, опустив голову в ладони, почти лег на стол.

- Андрей, что ты? – спросил Сергей Иванович. – Что с тобой?

- Ничего, - глухо сказал Андрей, и плечи его затряслись. Кажется, он смеялся. А может быть, плакал? Сергей Иванович встал.

В этот момент в дверь постучали.

- Открыто! – крикнул Широков. Скрипучая дверь приоткрылась, и в лабораторию протиснулся плотный парнишка с мокрыми кругами пота под мышками. На его майке читалась надпись: «Живодер».

- Из адвокатской конторы, от Белова Геннадия Францевича. К Селивестрову Александру! – отрапортовал парень, вопросительно глядя на Сергея Ивановича.

Кандидат наук оглянулся в растерянности.

- Да, да, да! Это ко мне, это я. Только не Селивестров, а Селиванов. Проверьте по накладной! – закричал Андрей, нервно вскакивая. Он был весь красный по шею, он размахивал руками и гримасничал.

Потный «Живодер» поставил на ближайший лабораторный стол коробочку средних размеров, обернутую коричневой крафт-бумагой, вынул из кармана брюк мятую накладную, воткнулся в нее глазами и начал изучать так, как будто впервые увидел буквы.

- А, да, - признал, наконец, он, - Селиванов. Это я перепутал. Забегался. Распишитесь.

Возбужденный Андрей подбежал, выхватил накладную, отодвинул плечом посыльного и росчерком удостоверил, что посылку получил. При этом он умудрился дважды уронить ручку.

- Все, все. Иди! Спасибо. Спасибо! – Сунув нерасторопному «Живодеру» десятку чаевых, Андрей мягко вытолкал его за дверь, повернув для верности ключ в замке.

- Итак! – воскликнул он, встав посреди лаборатории с присланной коробочкой в руках. – Вот то, что вы точно еще не знаете, Сергей Иванович.

Лицо Андрея сияло.

- В сентябре прошлого года я с группой студентов побывал на Алтае. Высоко, в районе Горного Чарыша. Там было несколько заброшенных сел и один хутор, дальше всех от населенных местностей. Нам говорили, что там жила когда-то травница-знахарка. Местные считали ее умершей. На самом деле она просто прервала всякие контакты с людьми, потому что ноги у нее больные: не могла она, как прежде спускаться со своей горы вниз. Состарилась, одряхлела.

Когда мы появились возле ее дома, она ужасно нам обрадовалась. Мне удалось с ней подружиться, и как-то ночью, когда все спали, а я сидел и тупо пялился на звезды, потому что не мог уснуть… Бабка пришла, села со мной рядом на завалинку и стала рассказывать все, что знает о редких растениях и травах. Ей хотелось, как я понимаю, что-то из своего знания передать людям. – Андрей помолчал. Набрал воздуху в грудь и продолжил.

- Однако некоторые вещи слишком опасны, если у человека бессердечный ум и глупое сердце, сказала знахарка. И очень опасен «агнец Тартарии» - она  называла его именно так, и еще – «адский барашек». На самом деле это хищное растение, оно не зря привлекает именно волков…

- Постой! – возмутился Сергей Иванович. – Ты сейчас передаешь мне бредни какой-то безграмотной старухи. Друг мой! Я все же призываю оставаться в границах рационального. В рамках традиционной науки.