Кровавая Мэри. Детективный роман - Леила Хомерики

– Кофе будете? – спрашиваю обескураженного моей откровенностью майора.

Он кивает в знак согласия.

Я удаляюсь на кухню, насыпаю в джезву две ложки кофе и ставлю на плиту. Сергея застала склонившимся над моим списком.

– Что это? – тыкает пальцем в один из вагонов и искоса смотрит, будто упрекает в чём-то.

– Поезд.

– Куда он едет?

– Пока никуда… Застрял в туннеле, как мы с вами.

– Дааа… – вздыхает майор и переводит взгляд на фотографию, где изображена я с Микой. – Это ваш сын?

Я отрицательно покачала головой. Мика – мой племянник, на фотографии ему четыре годика, и он очень похож на зеленоглазого херувимчика. Соответственно, я на десяток лет моложе. Мне нравится эта фотография, там у меня короткая чёлка и красивые зубы. Зубы у меня и по сей день хорошие, до того ровные, что бывшая свекровь, мать Жорика, приняла их за протез и сплетни разводила, мол, беззубая моему мальчику жена досталась. Узнав столь страшную клевету, я с трудом удержалась от показательного выступления – так захотелось продемонстрировать хватку натуральных зубов.

– Благодарствую. – Майор пригубил кофе и присел на край дивана.

Ненавижу театральные реплики, будто вместо ароматного кофе украинское сало преподнесла.

– А что говорит следствие?

– Есть кое-какая информация, – важно произнёс майор. – Не такие уж беспроблемные у вас друзья, госпожа Ия.

– Не поняла…

– Или они кривили душой перед вами, или им было что скрывать.

Паук ревности оживился и с удвоенной силой схватил за горло:

– Например?

– Например, против Григория Тарасова было возбуждено дело в прокуратуре города Москвы.

– По какой причине?

– Незаконное ношение оружия. Дело удалось закрыть по ходатайству Никиты Соколова.

– Мужчины своё дело знают.

– И про Киру Шевченко не вся правда, – вылизывая кофейную гущу, продолжает майор.

Не такой уж он наивный ослик, как показалось с первого взгляда, наивные люди так не смотрят.

– Что с Кирой?

– С мужем были неприятности. Дело шло к разводу.

– Как к разводу? – чувствую, как лезут на лоб мои бедные брови. – Какому разводу?

– Обыкновенному. До несчастного случая они жили в одном доме, но в разных комнатах, Кира не любила мужа, более того – ненавидела.

– Первый раз слышу, – тихо бормочу я.

Конечно, он прав, этот наглый майор, но мне трудно признать – Кира не любила мужа, но чтобы ненавидела…

– Кто вам сказал такую чушь? – спросила на всякий случай.

– Почтальoн Печкин, – решил пошутить майор и взялся за свою папку. – Спасибо за кофе, вот моя визитка, если что – звоните, – протянул визитку и был таков.

Что за намёки, «если что», я никого не боюсь.

С балкона наблюдаю, как майор садится в ниву ирисового цвета. Неожиданно закружилась голова, вцепившись в перила, разинула рот, как выброшенная на берег рыба. Если немедленно не проветрюсь – потеряю сознание или умру.

Решила прогуляться к Лоле, хоть поболтаем.

До дома Лолы всего две-три остановки. С трудом уворачиваюсь от устрашающе сигналящих машин и перехожу улицу.

В Лолином подъезде прохладно, у лифта стоит белобрысый великан с загадочной улыбкой на розоватой физиономии. Или иностранец, или ненормальный. Немного поразмыслив, остановилась на втором варианте. Чёрт знает, что взбредёт в голову здоровому мужику с нездоровой улыбкой. При попытке изнасилования заору на весь крещёный мир, в конце концов, пну каблуком между ног… Не пешком же переть на седьмой этаж?!

Дряхлый лифт наконец прибыл, встряхнулся, задумался и показал свои нехитрые внутренности.

– Рlease, – незнакомец пригласил в кабину.

– Тhank you very match, – отвечаю. Всё-таки иностранец, интуиция не подвела меня.

– Этот лифт едет только на шестой этаж, – с виноватой улыбкой сообщает иностранец.

Сказать честно, меня восторгает их отношение к жизни. Они счастливы в любой ситуации… почти в любой. На днях по телевидению показывали документальные кадры о наводнении в одной из английских провинций. Сидящая на руках спасателей древняя старушка мирно помахивала рукой и улыбалась в камеру. Вокруг плавали остатки её мебели: вот показалось перевёрнутое кресло, диван проплыл, как гигантская рыбина, живописно торчала ножка стула. Вместо того чтобы рвать на себе волосы, орать во всё горло, брызжа слюной, она смеётся, ей приятно попасть в камеру, приятно, что жива осталась, а остальное – фигня, гроша ломаного не стоит.

Лифт с грохотом понёсся вверх, притормозив на шестом этаже. Незнакомец прошёл вперёд, я последовала на почётном расстоянии. Воспитанный человек знает – преодолевая лестничные ступеньки, нельзя пропускать женщину вперёд, дабы чуткий нос воспитанного человека не оказался у филейной части женщины. Иностранец одет в голубые джинсы, из заднего кармана высовывается треугольник дорогого портмоне. Одно верное движение руки – и обчистят доверчивого иностранца. Не ведает, куда приехал, в нашей стране не то что портмоне, зубной протез сопрут, использованный презерватив подберут, авось ещё пригодится.

На седьмом этаже незнакомец останавливается у двери Лолы. Звонит. В недоумении толкаюсь на площадке между седьмым и шестым этажами. Мысль о том, что этот молодой человек направляется к Лоле, даже в голову не приходила.

Из открытой двери слышится весёлый лай Адама, обоюдное «Дарлинг», и мужик вваливается в квартиру Лолы.

Ноги подняли меня на этаж выше, рука сама собой потянулась к звонку, но минуту спустя опустилась, как обрубленная. Там, в узком проходе коридора, происходило нечто из ряда вон выходящее – слышались приглушённые звуки, тихие смешки, стоны и другие специфические звуки, сопровождающие любовные игры.

Интересно, как относится к происходящему Адам? Что-то не слышу его ободряющего лая.

Стою на площадке, вцепившись в сумку холодными пальцами, но когда дверь начала дрожать, грозя сорваться с петель, я вышла из транса и сломя голову пустилась вниз.

У Лолы любовник! Иностранец!!! Слышишь, Сонь, что творится на белом свете? Неужели не слышишь, ты, которая так любила посплетничать?! Но это не сплетя, Сонь… Это горькая правда! Никакой белой хонды нет в помине, есть розовый иностранец, который, которому, которым…

Стою на остановке и реву, как заблудившийся в мегаполисе деревенский ребёнок.

Люди смотрят с состраданием, потом с настороженностью, переходящей в нездоровый интерес.

У ног притормозило ярко-лимонное такси.

– Подвезите до кладбища, пожалуйста, – бросила шофёру, усевшись на заднее сидение.

Шофёр, увидев в зеркале мою заплаканную физиономию, понимающе вздохнул, подумав, что, вероятно, муж обидел или того же мужа застукала с любовницей. И что на меня нашло, у Лолы наконец мужик появился… Неужели завидую?

Выудив из сумки бумажную салфетку, громко высморкалась. Шофёр уже не смотрит с сочувствием, в его глазах читается разочарование.

Примерно в восемь прибыла на кладбище. Отпустила такси, пешком двинулась по тропинке. Солнце ещё не село, лаская слабыми лучами могилы. Я не боюсь темноты, главное – вовремя найти могилу Сони. Хочу отметить, уровень моей ориентации колеблется от нуля до минус бесконечности. Ничего, как-нибудь доберусь, сегодня я должна поговорить с Соней, чего бы мне это ни стоило. Я должна сказать, что очень, очень соскучилась по ней, что, несмотря на всё, жизнь продолжается, что земля вертится вокруг своей оси, люди смеются и веселятся, что в могилу никто не торопится, что сегодня у меня был следователь, назвавший её Сильвией…

Остановилась. Оглянулась. Кругом могилы. Нет, мне абсолютно не знаком этот пейзаж. Повернула назад. Издали послышались голоса женщин, это, вероятно, здешний персонал, ухаживают за могилами, цветы поливают, свечи продают. Или даже едят вместе. Едят и сплетничают. Я тоже пришла посплетничать, но…

Вдруг услышала странный щелчок. От страха похолодели плечи. Словно волк, поворачиваю онемевшую шею и буквально в двух шагах вижу силуэт мужчины, мирно прикуривающего сигарету.

Нечего пугаться, обыкновенный скорбящий, пришедший на могилу близкого. С облегчением вздохнула, видно, слишком громко, мужчина повернул голову, на миг остановил мрачный взгляд на моём растерянном лице и отвернулся. На фоне заходящего солнца он был похож на римского императора Августа. Точно такую скульптуру видела в национальном музее Неаполя, только тот мужик был в тоге, а на этом голубая рубашка и чёрные брюки.

Прошла ещё немного. Заходящее солнце уже машет усталыми лучами, я не на шутку забеспокоилась. Где могила моих друзей? Поворачиваю назад, колени царапает невесть откуда взявшийся репей. Решив посетить кладбище на ночь глядя, надо знать местонахождение нужной могилы… Или дерево запомнить, или куст, или чей-то бюст… Вот их сколько, претендентов на вечность, особенно мужчин – с грозным выражением, выпученными глазами, сомкнутыми губами… Можно подумать, в жизни не смеялись.