Отречение. Император Николай II и Февральская революция - Всеволод Воронин

А.Д. Протопопов

Князь Н.Д. Голицын

Лиц, подозреваемых в убийстве Г.Е. Распутина, сначала поместили под домашний арест, а затем выслали из столицы в их имения; великий князь Дмитрий Павлович был отправлен на фронт в Персию. Однако наложенное на него наказание вызвало протесты внутри царствующего дома, где сложилась собственная оппозиционная фронда. В своем письме к государю члены императорской фамилии призвали его сменить «гнев на милость». Царь был возмущен демаршем родственников. «Никому не дано право заниматься убийствами. Знаю, что совесть многим не дает покоя. Удивляюсь вашему обращению ко мне»[22], – заявил он в ответ. Но царская отповедь не остановила фронду. В высшем обществе звучали призывы к «дворцовому перевороту» и возведению на престол великого князя Николая Николаевича, некоторые представители династии говорили «о желательности дворцового переворота» французскому послу М. Палеологу. Все это заставило царя перейти от слов к делу. Лидеры великокняжеской фронды были высланы из столицы: великий князь Николай Михайлович – в свое имение Грушевку [Херсонской губ.], великий князь Кирилл Владимирович – на Мурман, а великий князь Борис Владимирович – на Кавказ.

Наконец, 5 января 1917 г. вышел указ Николая II, отсрочивший созыв Думы с 12 января до 14 февраля. Таким образом, и это пожелание императрицы Александры Федоровны было, в итоге, исполнено.

Но реальная опасность подстерегала императорскую чету не в стенах Таврического дворца, где заседала Государственная дума. В эти дни в свою завершающую фазу вступала подготовка «переворота», никоим образом не связанная ни с думскими прениями, ни с раскладом депутатских голосов. Неутомимый авантюрист А.И. Гучков, с 1915 г. стоявший во главе Центрального военно-промышленного комитета [ЦВПК], вынашивал планы «военного переворота». Вместе со своими соратниками он налаживал связи с начальником штаба Верховного главнокомандующего М.В. Алексеевым, главнокомандующими фронтами, другими военачальниками. Согласно первоначальному замыслу, предполагалось захватить царский поезд и вынудить царя отречься; одновременно в Петрограде, при поддержке надежной части войск, заговорщики собирались арестовать правительство и объявить о смене власти. Правда, осуществить этот план, по словам Гучкова, «было трудно технически», имелись также препятствия морального свойства – «известные принципы, верования и симпатии»[23]. Иногда Александр Иванович испытывал глубокую досаду; ему казалось, что все его усилия тщетны: «Сделано было много для того, чтобы быть повешенным, но мало для реального осуществления, ибо никого из крупных военных к заговору привлечь не удалось»[24]. Однако деятельности заговорщиков благоприятствовали как внутренние, так и внешние обстоятельства.

Во-первых, большим тактическим успехом крупного капиталиста Гучкова стало появление в составе ЦВПК и местных военно-промышленных комитетов активных деятелей революционных партий и рабочего движения, объединенных в рабочие группы. Главная роль в рабочих группах принадлежала умеренной части социал-демократов – меньшевикам, которые были готовы к сотрудничеству с «буржуазией», но конечной целью этого сотрудничества видели свержение «самодержавия». Таким образом, Гучков сумел обзавестись, как могло показаться, весьма полезными для себя попутчиками в борьбе с режимом, способными сплотить промышленный пролетариат под знаменами социального протеста.

Во-вторых, идеям либерализации русского политического строя сочувствовали правящие круги Англии и Франции – главных союзников России по Антанте. Недовольные настойчивостью русских дипломатов в отстаивании интересов России при предварительном согласовании условий мира, Англия и Франция желали ослабить Россию как своего конкурента в европейских и общемировых делах. Кроме того, обеспокоенные угрозой выхода России из войны путем заключения сепаратного мира, которой запугивал союзников лидер кадетов П.Н. Милюков, англичане и французы явно предпочитали иметь в Петрограде правительство, более лояльное Антанте. В конце декабря 1916 г. французский и британский послы – М. Палеолог и Дж. Бьюкенен сочли своевременным вмешаться в разбор политической ситуации в России. Во время аудиенций у царя оба пытались завязать разговор о внутренних проблемах России, чтобы подтолкнуть его к уступкам либеральному «блоку». Но в беседе с Палеологом [25 декабря 1916 г.] Николай II уклонился от обсуждения «русских дел»; а, принимая Бьюкенена [30 декабря], он в ответ на призывы посла пресечь «германские интриги», уволить Протопопова и «заслужить доверие народа предположил, что и «народу следовало бы заслужить» царское доверие, и, сверх того, заверил посла в своей способности выбирать министров «без посторонней помощи»[25]. Из разговора с царем Палеолог вынес впечатление, что Николай II «чувствует себя подавленным и побежденным событиями, что он больше не верит ни в свою миссию, ни в свое дело; что он, так сказать, отрекся внутренне; что он уже примирился с мыслью о катастрофе и готов на жертву»[26]. Узнав же о сухом и недружелюбном приеме, который был оказан царем Бьюкенену и во время которого царь «выражал лишь чистую теорию самодержавия, в силу которой он занимает престол», французский посол только утвердился во мнении о скором крахе самодержца: «Весь вопрос в том, сколько времени он в силу этой теории еще останется на троне»[27].

Лорд А. Мильнер

Начатая послами дискуссия была продолжена в кулуарах конференции представителей союзных держав – России, Великобритании, Франции и Италии. Конференция проходила в Петрограде с 19 января по 7 февраля 1917 г. и была призвана выработать «общий план для кампании 1917 г.». Во время конференции в столичном обществе распространялись «слухи» о намерениях союзников взять русскую власть «под опеку», добиться от царя создания «ответственного министерства» и т. п. Союзники игнорировали или публично опровергали эти «слухи». Однако 4 февраля 1917 г. британский представитель лорд А. Мильнер подал

Николаю II секретную записку в которой рекомендовал назначить оппозиционных деятелей Земского союза и Союза городов, «совершенно не считаясь с официальными традициями, на высшие правительственные посты»[28]. Такова была официальная позиция правительства Англии, которое теперь, в разгар войны, прямо призывало царя изменить государственный строй и передать либеральной оппозиции контроль над исполнительной властью. До начала переворота в Петрограде оставалось 3 недели.

В условиях консолидации антиправительственных сил власти не имели ощутимой общественной поддержки. Лишь малочисленные и разобщенные дворянско-монархические организации в своих обращенных к царю адресах, записках и челобитных выступали против уступок либералам – «слабым сердцам» и «легковерным умам», за роспуск Государственной думы и ограничение политических свобод. Государь был «глубоко» тронут подобными, весьма редкими, верноподданническими заявлениями[29]. Впрочем, вскоре выяснилось, что и престиж думского «блока» был довольно иллюзорным…

В своих отношениях с законодательными палатами Николай II пытался избежать крайностей. Он не собирался ни учреждать «ответственное министерство», ни возрождать неограниченное самодержавие. В рескрипте на имя председателя Совета министров князя Н.Д. Голицына, опубликованном 8 января 1917 г., царь обязал правительство проявлять «благожелательное, прямое и достойное отношение к законодательным установлениям» – Государственному совету и Государственной думе ради объединения усилий правительства и депутатского корпуса «горячим желанием довести войну до победного конца»[30].

Тем временем политический кризис окончательно вышел за рамки формальных взаимоотношений Думы и правительства. В январе 1917 г. социал-демократическая [меньшевистская] по составу рабочая группа ЦВПК вела подготовку демонстрации под лозунгом: «Долой самодержавие!». Власти ответили репрессиями – в ночь на 27 января члены рабочей группы были арестованы. Гучков хлопотал перед премьером князем Н.Д. Голицыным о смягчении участи арестованных. Однако найденные у членов группы бумаги раскрывали крамольные планы социал-демократов.

Н.А. Маклаков

В начале февраля 1917 г. Николай II имел разговор с бывшим министром внутренних дел Н.А. Маклаковым о предстоящем созыве Государственной думы. Не заметив новых угроз, царь готовил меры на случай обострения конфликта с депутатами. Он поручил Н.А. Маклакову написать проект манифеста о роспуске Думы, если она продолжит борьбу с правительством. Слухи о выборах в новую Думу, об урезании прав Думы и даже о ее полном упразднении «при помощи нового государственного переворота» ходили в обществе, по свидетельству П.Н. Милюкова, с конца 1916 г. Тот же Н.А. Маклаков призывал монарха срочно приступить «к восстановлению государственного порядка, чего бы то ни стоило», и действовать решительно, ибо «смелым Бог владеет»[31].