Я буду долго гнать велосипед… - Кристан Бэд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скоро показался большой радостный дом с триколором наверху, и Яга ткнула в него пальцем:
— Там они, туристы!
Припадая на совсем окостеневшую ногу, бабка, не дожидаясь помощи участкового, выбралась из машины и похромала через нарядную площадь с цветочной клумбой к белому зданию районной администрации.
Участковый догнал её, запыхавшись, открыл дверь, и оба они остолбенели: весь огромный холл администрации был беспорядочно заставлен офисной и не очень мебелью. Тут теснились и старинные расшатанные стулья, и новые, с ортопедическими спинками, а по бокам жались пуфики, кресла, табуретки и тумбовые столы.
Баба Яга, почуяв неладное, схватилась за враз занывшую спину. Участковый решительно отодвинул загородившее вход кресло и начал расчищать дорогу к лестнице. Но, поднявшись кое-как на второй этаж, они увидели, что самый главный чиновничий кабинет прямо-таки забаррикадирован нахальной мебелью.
Чурбанов обеспокоенно оглянулся на Ягу, та развела руками. Мол, я-то дуну, да ведь тогда и мебели никакой казённой не останется. Да и, похоже, не мебель это вовсе.
Тогда участковый стал сам разгребать дорогу в мебельном заторе, вытирая солёный пот да вздыхая от дурных предчувствий.
И вот последний тумбовый стол был сдвинут с прохода, дверь распахнулась…
За дверью оказался предбанник для секретарши, где стояли в ряд несколько табуреток. А за второй, главной дверью с золочёной неразборчивой надписью Яга и участковый увидели огромный дубовый стол и два стула — солидный офисный и маленький детсадовский, расписанный под хохлому.
Перед детским стульчиком сидела и всхлипывала девушка с метлой. Парень с рюкзачком притулился на подоконнике распахнутого окна второго этажа, откуда было всё-таки очень далеко до земли.
Увидев старшего сержанта Чурбанова, девушка зарыдала, словно до этого она плакала на черновик, а подслеповатая Яга опознала в ней наконец внучку участкового, приезжавшую по прошлому лету из большого города, что от корней родных уже оторвался, а потому был Яге не подвластен.
Чурбанов поднял с пола девчонку, закрыв её от Яги собственным дрожащим телом. Но ведьма прекрасно видела жертву и сквозь него.
— Ну! — сказала она грозно. — Сказывай, зачем метлу без спросу взяла! Вот я вас обоих да на лопату!..
Паренёк спрыгнул с окна, но Яга топнула ногой, и он застыл, шевеля губами, как вытащенный из воды гольян.
— Молчи! — пригрозила Яга. — Вижу я, кто тут зачинщица!
Девица вдруг перестала плакать и, всхлипнув, указала на стул:
— Я же по справедливости хотела, а они…
— А чего просила-то с моею метлой, глупая? — усмехнулась Яга замаскированно-беззубым ртом.
— Хотела, чтобы дороги в нашу глушь проложили хорошие. Чтобы ехали к нам люди звёздам ярким, земле радоваться. Вон цапли к нам на озерцо прилетели. Маралы спускаются с гор. Разве же можно, чтобы позабыли такую красоту?
— Так ведь и без того проходу мне не дают туристы ваши, — нахмурилась Яга.
— Так то же по глупости, — всхлипнула девица. — Всего-то и надо, что в твоём бору природоохранную зону сделать.
— Ты… это, не горячись, бабушка, — вклинился участковый. — Она же не со зла. Она же для всех хотела.
— Для всех — не для всех, а нехорошо чужое брать, — насупилась Яга. — Вот не послушалась бы тебя моя метла, да превратила бы в… — тут она осеклась, внимательно посмотрела по сторонам и поманила метлу. И та вскочила к ней в руку не хуже, чем к Гарри Поттеру.
Задумалась Яга. Уж больно много кругом стульев теснилось. Неужто столько силы в девчонке этой, мокроносой, чтобы с чужой метлой заставить такую кучу народа лица свои настоящие явить? Они же, люди теперешние, тепличные, при работе своей — и есть не больше чем мебель…
Баба Яга надула губы, зашевелила ими, вспоминая заклинание…
— Не надо дороги в клубок, бабушка, — взмолился участковый. — Ты ж и сама уже к городскому привыкла! И к калошам новым, и к поликлинике!
— Не надо, бабушка… — прошептала девица.
Яга буркнула что-то неразборчивое, покосилась на внучку участкового, грозно нахмурилась:
— А с тобою я опосля поговорю! Вот наступит тебе положенный возраст — так знай: как запоёт деревянная кукушка да часы в обратный ход пойдут, так в избушку ко мне иди! А не придёшь… — она посмотрела на паренька, прикидывая, влезет ли такой длинный «иванушка» в старенькую печь.
— Приду, бабушка, — поспешно закивала девица.
— Ну, так хорошенько запомни, что придёшь, — сурово сказала Яга. — Да береги крепче, кого любишь.
Она шмыгнула носом, вроде как чих на неё нашёл, украдкой вытерла заслезившиеся глаза и приказала:
— А сейчас — домой ворочайтесь! И, как солнце зайдёт, будет тут всё по-прежнему.
Она взмахнула метлой, плюнула по углам и ощутила, как распрямляется натруженная спина.
— Бабушка, — не сробела девица, — а дороги-то теперь будут?
— Дороги? — Баба Яга посмотрела в окно, где солнце уже повисло над дальними девятиэтажными домами. — А как звать-то тебя, запамятовала я?..
— Василиса…
— Поглядим на твоё поведение, Василиса, — вздохнула Яга, оседлала метлу и со свистом вылетела в окно.
«Ох, охальница-девчонка… Вот какое, значит, живое нутро у внучки участкового. Вот как молодой росток сквозь старое дерево-то пробился! Коль так, то можно, поди, и дороги ей дать…
Молодая Баба Яга и землю будет хранить по-новому, с теперешними порядками. Уж она-то поймёт, как хранить. А, она, бабка поспит теперь, ох, поспит!..»
Ветер погладил Ягу по лицу влажным крылом, орёл, углядев в воздухе странный объект, едва не свалился в штопор. А она летела себе на метле и тихонько напевала: «Я буду долго гнать велосипед…»
