Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следовательно: и естественный отбор ни при чем, и наследственность побоку?
Обратимся к восточной философии. По мнению дзен-буддистов, как только у человека появилось сознание, коллективная эволюция остановилась, превратившись в индивидуальную: каждый человек волен сам решать — эволюционировать ему дальше или нет. Другими словами, каждый сам сможет сделать из себя гения?..
Возможно, гений представляет собой «уклонение» не только от среднестатистической нормы, но и от законов природы? Может быть, гениальный человек через свою болезнь приспосабливается к жизни? Т. е. речь идет о таком парадоксальном процессе адаптации, при котором разрушительные явления преобладают над приспособительными? Вспомним о «жертвенности гения»!
Некоторые ученые считают, что своеобразие произведений зависит не от творца, а от его психологического и эндокринологического статуса, типа высшей нервной деятельности, в том числе и от их нарушений. Такая точка зрения не нова, но только фрейдовской школе удалось показать, «как далеко простирается эта предопределенность», которая доводит ход рассуждения до логического конца: «анатомия — это судьба».
Можно предположить также, что движущим механизмом возникновения гения является пассионарность (в этом случае Л.Н. Гумилев созвучен В.М. Бехтереву, который на полвека раньше писал, что «высокая одаренность… дар природы»),
5
«Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель».
А. К. Толстой
Безусловно, существует некая иррациональная сила, заставляющая некоторых людей всецело отдаваться творчеству часто с ущербом для собственного благополучия. Самоописания и автобиографии гениев позволяют предположить, что многие в процессе творчества ощущали себя лишь зрителями, восприемниками, передатчиками результатов нисходящих на них вдохновений. Гюстав Флобер так и называл художника — «орган Бога».
Известно, что творцы порой неспособны осознать свое собственное создание. Художник часто не ведает, что творит.
«Иногда, — пишет французский психолог Г. Жоли, — даже сам великий человек, взирая на горизонты, которые открывает перед ним его же собственная идея, повергается в изумление и восхищение перед нею и полагает, что она снизошла к нему свыше, от какой-то незримой, верховной силы».
О религиозной природе творчества Н.А. Бердяев говорит: «Человек не сам виновник своего дара и своего гения. Он получил его от Бога… Поэтому гений чувствует, что он действует как бы не сам, что он одержим Богом, что он есть орудие Божьих свершений и предназначений».
Особенно тонко чувствующие поэты писали о таком состоянии следующее: «Когда в тебя толпой ворвутся / Слова, которых ты не звал, / И звуки дремные проснутся, / Которых ты не пробуждал…» (С. К. Маковский)
Аналогичную мысль высказал и французский поэт Г. Апполлинер (1905): «Есть поэт, которому музы диктуют песни; есть художник, чью руку направляет Неизвестное, используя его как инструмент».
Даниил Андреев говорил о совмещении в одном лице трех «наивысших одаренностей — праведности, дара религиозного вестничества и художественной гениальности». Дар «вестничества»; нам и гениальность, автор считает божественным даром. Причем этот дар «посылается с детства (реже — в зрелом возрасте) одним из даймонов». Именно присутствием этих «даймонов» вызваны «такие устойчивые представления, как убежденность многих гениальных поэтов в присутствии вдохновляющих муз, религиозных деятелей — в сопутствовании им ангелов-хранителей».
И.Г. Фихте и Ф.В. Шеллингу принадлежит идея бессознательного интеллекта, предшествующего сознанию. В самом деле, на основании какой очевидности и в какое сознание могли прийти идеи искривления пространства, квантования времени или исчезновения и. времени и пространства в «черной дыре»? Самые невероятные гениальные идеи сначала почему-то открываются, а уж затем начинают обосновываться, доказываться, подтверждаться. Ясно, что здесь речь не может идти о разумном постижении истины. А что же тогда? Мистическое озарение? Уникальный прорыв в трансцендентность? Или то исключительное состояние психики, которое психологи называют интуицией и к которому относят все жеронятное и неясное из области эвристики10?..
Знакомство с литературой по психологии творчества показывает, что такие прозрения часто подготовлены необычными состояниями сознания и возникают из «трансперсональных источников». В одном случае окончательное решение проблемы приходит внезапно — или во сне, или во время болезненных галлюцинаций (примерами могут служить ученые Август фон Ке-куле и Отто Леви, Д.И. Менделеев, Вернер Гейзенберг). Во втором случае гениальная догадка приходит в голову по внезапному вдохновению, как считают, «из трансперсональной области» задолго до того, как общество, а часто и сам автор идеи способен ее оценить. Иной раз требуются десятилетия, а то и века, чтобы создались условия для ее принятия (например: атомистическая теория Левкиппа и Демокрита, идея зарождения жизни в океане Анаксагора и т. д.).
Сознание и подсознание — словно спаренный телефон, трубку которого постоянно держит в руке сознание. Но когда оно засыпает (кладет трубку на свой аппарат), начинает функционировать другой аппарат, который может оказаться лучше.
Может быть, гении могут «останавливать» ум, и тогда в процессе творчества к ним приходит внезапное интуитивное прозрение, которое позволяет подсознанию выдвинуться на первый план?
Можно предположить также, что в основе творческого гения лежит сверхчувственное восприятие, «Сверхсознание», которое у некоторых приобретает способность расширяться, вплоть до выхода на «Космический Разум». Последователи «интра-йоги» считают, что «на определенном уровне самоуглубления сознание приобретает способность мыслить, не прибегая к помощи мозга… Человек, не сумевший оторваться от логически последовательного мышления, подобен путешественнику, пешком изучающему город. Совсем иначе изучает тот же город человек, летящий над ним на вертолете». Тот факт, что некоторые творческие открытия приходят в сознание человека как бы со стороны, «интра-йога» объясняет следующим образом: «Потоки ментальной11 информации, как и индивидуальноличностные мысли, движутся в ментальном мире, переходя от одних групп личностей к другим…»
Зададимся таким вопросом: допустимо ли ограничивать процесс познания одним научным познанием? Не ставим ли мы себя в слишком тесные рамки? (А уж гениев — тем более!) Известно, что научный подход не обязательно и не всегда приближает нас к более точному пониманию реальности, а самые успешные научные изыскания редко следовали рациональному методу. Тезис о том, что наука может успешно свести все психические проявления человека к физическим и химическим понятиям, измеряемым в пространстве и во времени, расценивается некоторыми учеными как «опасность современной цивилизации и важнейшая методологическая ошибка» {МелеховД.Е., 1991).
Многие философы также подтверждают, что нельзя ограничивать познание только научным, рациональным подходом.
Упомянем лишь два имени. Немец Иоганн Георг Гаман (1730–1788) рассматривал художественное творчество как бессознательный процесс и был сторонником учения о непосредственном знании12. Француз Анри Бергсон (1859–1941), лауреат Нобелевской премии (1927 г.), связывал способность к творчеству с
