Ворота лешего. У судьбы на поводке, по дороге в один конец - Иван Калина

Макс приходил в себя долго, адреналин хлестал через край. Сообразив, что недавние бандиты или, скорее, кто-нибудь из наблюдавших из окон бабок могут вызвать полицию, снова спрятал нож под куртку и пошел к машине.

Назад он ехал медленно, два раза мотор глох безо всяких причин, да еще и в пробке постоять пришлось. В пробке ему вдруг показалось, что за ним кто-то внимательно следит. Он прямо затылком ощущал на себе чей-то взгляд. Домой добрался, выжатый как лимон.

Настя открыла в слезах. В квартире все было перевернуто вверх дном. Очевидно, что грабители искали что-то конкретное, но компьютером и телевизором тоже не побрезговали. Следом за Настей в дверях кухни показались двое полицейских. Один из них старательно составлял протокол. Барбос сидел в углу и попискивал, сопереживая хозяйке. Увидев хозяина, он начал оглушительно лаять на полицейского, как будто почувствовав поддержку.

– Ну что ж ты сейчас-то лаять вздумал, – укоризненно заметил шарпею полицейский. – Надо было лаять, когда домушники орудовали, а то вот мы соседей опросили и они сказали, что ни одна собака тут ни лаяла, а собака между тем была.

– Да он же вам не сторожевой пес, – вступилась Настя за Барбоса. – У него стресс, я его еле из-под дивана вытащила.

Радость Макса от недавней победы над хулиганами была забыта. Стерлась, как веником смахнули. К счастью, работа была сохранена на флешке в машине, но вещей все равно было жалко.

Когда дверь за полицейскими закрылась, Настя без слов обняла Макса и горько завсхлипывала.

– Представляешь, эти гады измазали кровью мои шторы. Для них ничего святого нет.

Макс испытал извращенное чувство радости от того, что домушники так вовремя залезли в их дом, ведь если бы не они – вся Настина злость за испорченные шторы досталась бы ему.

– Не могу смотреть на них! – Настя подбежала к окну и со всей силы дернула. Сверху посыпались крючки, а штора упала комком Насте под ноги.

– Их даже не отстирать, – пожаловалась она и заплакала с новой силой.

– У нас украли телевизор и компьютер, а ты из-за каких-то тряпок переживаешь, – решил упокоить ее Макс. Но лучше бы он этого не делал. Или сказал что-то другое.

Настины глаза стали злыми как у кошки, загнанной собаками на забор.

– Это для тебя они тряпки! А мне так твой телик с компьютером не жалко! Бесполезные игрушки! А шторы я шила своими руками. Я в них свой труд вложила!

– Вообще-то я на компьютере тоже работал, – слабо защищался Макс.

– Лучше молчи! – вскричала Настя, агрессивно наступая на Макса. – Это из-за твоего дурацкого ножика нашу квартиру обворовали!

– С чего ты взяла?

– Говорила тебе, выкинь его! – Настя была как в бреду. – Где он? Он у тебя?

Девушка продолжала наступать на Макса, а тот, опешив, отступал, не узнавая свою всегда вполне мирную Настю. Неужели испачканные шторы так подействовали на нее? Хорошо, что он не рассказал ей про нападение хулиганов.

Настя уверенно протянула руку к потайному карману Максовой куртки, там, где в чехле покоился клинок. Макс тут же жестом собственника перекрыл ей доступ к ножу. Настя все поняла, набросилась на него с кулаками.

– Дурак! Из-за него нас с тобой порежут в окрошку! Я не хочу! Я жить хочу!

Макс схватил ее за оба запястья, с силой развел их в стороны, заглядывая в глаза.

– Настя, перестань, очнись! – крикнул он ей. – Это просто совпадение.

Она все еще тяжело дышала, но, по-видимому, уже приходила в себя, оглядела комнату как будто по-новому.

– Отпусти, – сказала она. У Макса защемило сердце – таким безжизненным показался ее голос.

Макс отпустил, но все еще был настороже.

– Давай приберемся и выпьем твоего ягодного чая, – предложил он. – В сущности, все не так уж плохо, нас же с тобой не украли, а вещи… обзаведемся новыми.

– Нет, не надо… Ты, конечно, можешь делать, что хочешь, а я сегодня заночую у подруги.

Макс нес шторы в ванную, застыл на полдороге.

– Ты бросаешь меня одного в разграбленной квартире?

– Нам надо побыть по отдельности. Мне надо подумать… – Настя, которая так и не успела переодеться, вернувшись с работы, закидывала халат и белье в сумку, стараясь не смотреть Максу в глаза.

– О чем думать? – На этот раз разозлился он. – О том, что я плохой для тебя защитник, тебе со мной страшно?

Макс бросил злосчастные шторы, подопнув их ногой. Настя в суете собирала фен, полотенце, зубную щетку… прицепила Барбадоса на поводок. Мысли ее были где-то далеко.

– Я не виноват, что нас ограбили. И мне так же, как и тебе противно от того, что в наших вещах копались чужие люди. Но вместе нам будет легче.

Макс уговаривал Настю, держа в руках ее сумку и не желая отпускать подругу.

– Мне нужно прийти в себя и принять, то, что произошло. Пока у меня это не получается. Прости.

Настя говорила быстро, как будто боялась, что ее станут переубеждать, поцеловала Макса, забрала у него сумку и ушла.

А Макс остался. Совсем один. Настя решила прийти в себя без его помощи. Неужели все так плохо в их отношениях? Стало так одиноко и тоскливо, хоть волком вой. Послонявшись по пустой и как будто чужой, квартире, подвинув стол в угол и подобрав с пола утюг, Макс решил уборкой сегодня не заниматься. Сил на нее не хватало. Лучше завтра, вместе с Настей. Вдвоем.

Он открыл холодильник, наскоро закусил бутербродами с колбасой, запил холодным чаем, и улегся спать один. Пустая кровать… Он уже почти год спал рядом с Настей. Разве что она иногда уезжала к родителям в другой город на пару дней… А сейчас – один. Он вдруг представил, что отныне все ночи будет спать так, в одиночестве. Ему стало страшно. Макс прогнал эти мысли, с трудом заснул. Однако почти сразу проснулся, сел в постели. Из кухни доносилось странное отчетливое шуршание на кухне. По теории вероятности дважды за один день его вряд ли станут грабить. Неужели мыши? Быть не может. Макс быстро засунул ноги в Настины тапочки – пол был ледяной, прошаркал на кухню, свет включать не стал. Нет, это не мышь – звуки шли из-за стены. За стеной – улица, их квартира на пятом этаже… Макс недоуменно выглянул в окно. Во дворе все было спокойно: не ездили трактора, не лазили в окна разные домушники… Макс пожал плечами и налил воды в кружку. Медленно пил глотками и слушал, как шуршание переходило в отчетливый легкий шепот. Слова были как будто на иностранном языке. Макс ничего не мог разобрать. Ему на секунду показалось, что он свихнулся, потом отбросил эту глупую мысль. Поставил кружку на стол нарочно громко, как бы прогоняя наваждение. Шепот усилился, теперь он мог различить слова, часто повторяющиеся, как в какой-то молитве: Вер-роус, ри-макс, па-та-ли-на… Ритм слов нарастал, звук теперь шел со всех сторон, как бы окутывая Макса невидимым коконом. Голову закружило как на карусели, к горлу подступила тошнота.

– Вер-роус, ри-макс, па-та-ли-на….

– Это слуховые галлюцинации… – Сказал Макс. Не расслышал себя и проорал куда-то в пространство: – Это слуховые галлюцинации!

Бормотанье перешло в выкрики, а Максу становилось все хуже. Разум его пытался сопротивляться, нужно хотя бы выйти из кухни, из квартиры, из дома… но все было бесполезно. Раздался громкий хлопок, в голове Макса как будто разорвалась тысяча бомб. Он как подкошенный рухнул на колени. В глазах потемнело, и он упал на пол без чувств.

Глава 2

Макс очнулся от того, что Настя тормошила его за плечо.

– Ну вот скажи, как тебя оставлять? – вздыхала она. – Напился как сволочь.

– Я не пил, – ответил Макс и почувствовал сильную головную боль. С таким же удивлением обнаружил себя, лежащим на полу.

– Ага, не пил. А на кухне спать улегся из соображений безопасности?

Макс не стал ничего объяснять. А что собственно, он мог рассказать? Что ночью слышал какие-то шорохи, а потом непонятные голоса пытались свести его с ума? Да она тут же дурку вызовет. Вообще-то для него самого было бы удобнее думать, что он и правда напился. Тогда и головная боль была бы понятного происхождения.

Настя переступила через него, открыла форточку для проветривания. Но не было ни запаха перегара, ни рюмок на столе, ни пустых бутылок на полу… Кажется, она и сама сейчас это поняла.

– И что это было? – спросила она уже не так уверенно.

Макс поднимался – спать на полу ужасно неудобно, мышцы болят и кости не гнутся. Да еще и голову бы не растрясти. Боль плещется в ней как вода в тазике.

– У нас есть что-нибудь от головы?

– Не топор, надеюсь, – хмыкнула Настя и пошла за аспирином.

Она так и ходила по квартире, не разуваясь. Со вчерашнего все осталось на прежнем месте. Она подняла содранную занавеску, расправила, повесила на спинку стула, рассеяно погладила ее рукой.

– Максим, – начала она осторожно. – Ты не подкинешь меня?