Год 1914-й. Пора отмщения - Александр Борисович Михайловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При этом с началом наступления над Будапештом стали появляться русские «Ильи Муромцы» -но отнюдь не для того, чтобы сбросить бомбы (я предупредил, что это дурацкое занятие). С самолетов вниз на венгерскую столицу летят пачки листовок, в которых чистым венгерским языком написано, что никто Венгрию к России присоединять не собирается. Мол, после войны, когда прежнее правительство, проявившее ненужное упрямство, будет сметено, венгры смогут сами выбрать себе новую власть по принципу «Один человек (мужчина или женщина) - старше восемнадцати лет, один голос». Обещаны простым венграм и прочие социальные реформы по германскому образцу (кайзер Вильгельм озаботился этим вопросом еще четверть века назад). Для Венгрии, чье законодательство застряло в середине девятнадцатого века, прогресс должен быть необычайный. При этом вся ярость возмездия за бессмысленно затягиваемую войну и финансовая тяжесть компенсации «за беспокойство» должны пасть на головы магнатов-землевладельцев и крупных капиталистов.
При этом милейшему Францу с невероятным трудом удалось удержать хотя бы видимую целостность остатков империи Габсбургов. Его сын Эрнст провозглашен королем Богемии и Моравии, а Максимилиан - королем Хорватии и Словении. Сам Франц считается регентом этих двух королевств до их совершеннолетия. Вопрос с монархом для Венгрии при этом пока остается непредре-шенным, ибо сперва требуется полностью снести халабуду старого государства, убрать образовавшийся после этого человеческий мусор, и только потом задумываться, кого сажать на трон. В мире моей супруги самовластной венгерской королевой сделали Софью Гогенберг, но у меня под рукой в Санкт-Петербурге нет факультета Управления Академии ГУГБ, превратившего слабую девочку в некое подобие Екатерины Великой. При этом обращаться к фигуре Миклоша Хорти я категорически не хочу, слишком он уж правый и консервативный, а в этом смысле режим в Венгрии следует смягчать, а не ужесточать, да и не имеет этот человек пока в Венгрии никакого авторитета. Одним словом, я подумаю об этом завтра, а пока пусть все идет как идет.
Встреча австрийского императора Франца и русского царя Николя и его наследницы, а также сербского короля Петра в компании принца Георгия прошла у меня вчера в Тридесятом царстве, как и ожидалось, с успехом. При этом мой друг Франц притащил с собой пренеприятного персонажа примаса Австрии кардинала Пиффла, знакомиться с Небесным Отцом. Глянул я на него, и затошнило: чрезвычайно самодовольный и самоуверенный тип, для которого все православные - не больше, чем схизматики-еретики. Но делать нечего: раз пришел, значит, надо разговаривать, но только не со мной, потому что я человек занятой, а с отцом Александром. Я лишь смиренно попросил у Отца, чтобы это существо после разговора ушло от нас живым и на своих двоих, а то перед императором Францем будет неудобно: он-то как раз человек приличный, с которым можно делать дела, а совсем не такое надутое ничтожество, как этот кардинал. Небесный Отче в ответ только хмыкнул: мол, все будет по Воле Божьей, то есть Его, и если этот еретик будет упорствовать в своих заблуждениях, то результат беседы в соответствии с законом Гейзенберга становится неопределенным.
Пока мы, монархи, договаривались, выкраивая из окрестных земель целокупную Сербию, чтобы ни убавить, ни прибавить, отче Александр и его Небесный Патрон беседовали с кардиналом Пиф-флом. Вышел этот персонаж после разговора на подгибающихся ногах и с трясущейся головой. Наш добрый священник потом сказал, что дело было даже не в вопросе филиокве и не в принципе главенства римских пап. В голове этого человека, являющегося типичным представителем западного мира, вопросы добра и зла в значительной степени поменялись местами, а потому Небесный Отец просил к нему больше таких людей не приводить. Мол, и одного такого экземпляра в футляре было достаточно.
Сначала эти хитрецы решили, что грехи в себе не обязательно изживать, а достаточно искупать добрыми делами, а потом и вовсе додумались до того, что назвали добром денежные взносы в церковную казну и истребление инакомыслящих-еретиков. А это уже полностью от Лукавого. Не берет Творец взяток ни деньгами, ни борзыми щенками, ни даже добрыми делами, которые нужны самим людям для избавления их от греха. И еще Он одинаково любит всех своих детей: и православных, и католиков, и протестантов, и иудеев, и магометан, и индуистов, и буддистов, и даосов, и даже каких-то неизвестных мне эйджел, лишь бы вели они себя по-доброму, а не по-злому. А у этих деятелей, направо и налево размахивающих крестом, вместо любви к ближнему, заповеданной Христом, проповедуется ненависть к тем, кто мыслит, или хотя бы выглядит, иначе. И вместо спасения человечества, то есть уменьшения в нем доли греховного поведения, получается нечто противоположное. И чтобы окончательно спасти человечество, с этими людьми придется что-то делать - не только в этом мире, но и в предыдущих, и последующих. Человек - это продукт воспитания: чему его в детстве учили, тем он и вырастет, а потому от учителей, подобных кардиналу Пиффлу, следует избавляться со всей возможной решимостью.
Да уж, задача... при том, что размахивать в этом деле мечом будет неуместно. Или же уместно -в том случае, если какой-нибудь Римский папа опять пошлет свои католические орды в Крестовый поход на Святую Русь. Однако такие походы - это эксцессы исполнителя в те моменты, когда эмоции зашкаливают. В большинстве случаев ненависть и пренебрежение по отношению к русской православной цивилизации действуют совершенно иначе, становясь побуждающим мотивом для политики «ограничения русского влияния».
«Знаешь что, Серегин, - сказала мне энергооболочка, - а ведь дело в том, что вся нынешняя европейская цивилизация неразрывно связана с оккупацией. Первыми оккупантами были старики-римляне, которые захватили несчастных диких германцев, галлов и бриттов и заставили их бриться, учиться и ходить в баню. Потом европейцы оккупировали уже друг друга, но начало было положено Цезарем и его последователями, принесшими в Европу сокровища цивилизации. Все европейские государства имеют свое начало в завоеваниях, их элита
