История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века - Жюль Верн

Тем не менее Кук не отказался от мысли завязать сношения с островитянами. Он снарядил три шлюпки и высадился на сушу с Банксом, Соландером и Тупиа. С полсотни туземцев их поджидали, сидя на берегу реки. Они были вооружены какими-то предметами из прекрасно отполированного зеленого нефрита, имевшими в длину один фут и весившими, вероятно, четыре-пять фунтов. То был «пату-пату», или «токи», — что-то вроде боевого топора из камня или кости с очень острым лезвием. При виде англичан все островитяне встали и знаками предложили им удалиться.

Как только солдаты высадились на берег, Кук и его спутники направились к туземцам. Тупиа сказал им, что англичане явились с мирными намерениями, что им нужны лишь вода и провизия, что за все принесенное они заплатят железными изделиями, применение которых он тут же объяснил. Как с удовлетворением убедился Кук, островитяне прекрасно понимали Тупиа, ибо их наречие представляло собой лишь один из диалектов таитянского языка[94].

После переговоров человек тридцать туземцев переправились через реку. Им вручили стеклянные бусы и мелкие изделия из железа, но они, по-видимому, не произвели на них особого впечатления. Когда одному из островитян удалось неожиданно выхватить у Грина кортик, а остальные снова стали проявлять враждебные намерения, пришлось пустить в вора пулю; тот упал, а его товарищи бросились вплавь и перебрались на другой берег реки.

Эти несколько попыток вступить в торговые сношения с туземцами сопровождались такими неприятными событиями, что Куку пришлось отказаться от своего намерения. Он решил поискать другое место, чтобы запастись водой. Однажды с корабля заметили две пироги, пытавшиеся приблизиться к берегу. Кук приказал спустить шлюпки и перерезать островитянам путь. Одной из пирог удалось на веслах ускользнуть, вторую матросы настигли, и хотя Тупиа кричал туземцам, что англичане явились в качестве друзей, те схватили оружие и бросились в атаку. Первым же залпом четверо были убиты, а остальных трех, бросившихся в море, несмотря на отчаянное сопротивление, захватили в плен. Вызванные этим прискорбным происшествием рассуждения Кука настолько служат к его чести и находятся в таком резком противоречии с принятым в ту эпоху образом поведения, что мы считаем необходимым их дословно привести.

«Я не могу отделаться от мысли, — пишет он, — что все человеколюбивые и чувствительные люди будут осуждать меня за приказ стрелять в несчастных индейцев, и я сам не мог бы не осуждать себя за такую жестокость, если бы подходил к ней с хладнокровной оценкой. Конечно, они не заслуживали смерти за отказ довериться моим обещаниям и подняться на корабль, хотя бы они и не видели там ничего угрожавшего им; но характер данного мне поручения обязывал меня ознакомиться со страной, а я мог это сделать, лишь проникнув туда силой или же завоевав доверие и доброжелательство жителей. Я уже безуспешно испробовал путь подарков; желание избежать новых столкновений заставило меня добиваться того, чтобы несколько человек очутились у меня на борту, ибо это было единственным средством убедить их в том, что мы вовсе не намеревались причинять им какое бы то ни было зло, а, напротив, стремились принести им пользу. До этих пор в моих планах, конечно, не было ничего преступного; правда, в сражении, которого я не ожидал, мы могли бы одержать столь же полную победу, не лишая жизни четырех индейцев, но следует принять во внимание, что при подобных обстоятельствах, когда был отдан приказ открыть огонь, никто уже не в состоянии регулировать или смягчить его результаты».

Захваченных туземцев доставили на корабль, и английские моряки приняли все меры к тому, чтобы если не заставить их забыть о своем пленении, то, по крайней мере, сделать воспоминание о нем менее тягостным; их засыпали подарками, надели им браслеты и ожерелья. Когда туземцев собрались высадить на берег и шлюпка направилась к устью реки, они заявили, что там живет враждебное племя и их немедленно убьют и съедят. Тем не менее пленников высадили, и ничего плохого с ними, по всей вероятности, не произошло.

Утром 11 октября Кук покинул этот злосчастный район. Бухта, где стоял «Индевер», получила название Поверти (Бедности), так как из всего необходимого Кук сумел запастись там только дровами. Расположенная на 38°42' южной широты и 181°36' западной долготы, она имеет форму подковы и представляет собой хорошую якорную стоянку, хотя и открыта ветрам южной и восточной четвертей.

Кук продолжал идти вдоль берега в южном направлении, давая названия пригодным для ориентировки пунктам. Отношения с туземцами все время были плохие; если они не переходили в открытые стычки, то лишь потому, что англичане проявляли исключительное терпение.

Однажды несколько пирог окружили корабль; начался обмен гвоздей и стеклянных бус на рыбу, как вдруг туземцы схватили Таието, слугу Тупиа, и сразу же налегли на весла с намерением удрать. Пришлось открыть огонь по похитителям: маленький таитянин воспользовался суматохой, вызванной залпом, и прыгнул в море, где его подобрала спущенная с «Индевера» шлюпка.

Куку не удалось обнаружить никакой гавани, а море между тем становилось все более бурным. 17 октября, придя к выводу, что он напрасно тратит время, которое лучше было бы использовать для изучения северного берега, он повернул на другой курс и направился назад по только что пройденному пути.

Двадцать третьего октября «Индевер» достиг бухты по названию Толага, где волнение совершенно не чувствовалось. Там обнаружили превосходную воду и можно было без труда пополнить запасы провизии, тем более что туземцы проявляли дружелюбие.

Организовав все необходимое для того, чтобы обеспечить безопасность работавших на берегу моряков, Банкс и Соландер высадились сами и занялись сбором растений; во время своей прогулки они увидели много интересного. В глубине долины, зажатой между крутыми горами, возвышалась скала со сквозным отверстием, настолько большим, что с одной стороны через него виднелось море, а с другой — часть бухты и окружающие холмы. Когда участники экскурсии возвращались на корабль, их остановил какой-то старик, продемонстрировавший им упражнения воинов его страны с копьем и боевым топором «пату-пату». Во время другой прогулки доктор Соландер приобрел волчок, в точности похожий на европейские; туземцы знаками объяснили, что для запуска нужно придать ему рукой вращательное движение.

На острове, находившемся слева от входа в бухту, англичане увидели самую большую пирогу из всех, когда-либо попадавшихся им раньше. Она имела в длину не меньше шестидесяти восьми с половиной футов, в ширину — пять, в вышину — три фута шесть дюймов и была украшена на носу выпуклой резьбой причудливого стиля, состоявшей преимущественно из спиральных линий и асимметричных узоров.