Облом. Последняя битва маршала Жукова - Виктор Суворов

В данном случае пришлось объяснять Хрущёву.

Королёв выразил суть дела коротко и просто:

Первое. Теперь мы нашими ракетами можем достать Америку.

Второе. Нужна доработка головной части, которая входит в плотные слои атмосферы с почти космической скоростью. Этой проблемой должны заниматься те, кому по должности положено.

Третье. Доработка головной части требует сложнейших теоретических расчетов и научных экспериментов.

Четвертое. А в это время у нас простаивают три готовых ракеты 8К71. Так почему бы не использовать одну из них и не запустить в космос искусственный спутник Земли? Приближается знаменательная дата — 40 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Запуск спутника, даже если мы окажемся в космосе вторыми после американцев, все равно будет победой.

На том конце провода правительственной связи Хрущёв Никита Сергеевич вопросительно глянул на своего помощника Шуйского Григория Трофимыча.

Трофимыч сидел рядом, делая пометки в блокноте. В ответ на вопросительный взгляд Хрущёва он сжал руку в кулак большим пальцем кверху, жестом подтверждая: правильно!

7 сентября 1957 года состоялся еще один запуск ракеты 8К71. Ракета и на этот раз успешно достигла заданного района, но доработанная головная часть опять не достигла поверхности земли, сгорев на конечном участке траектории. Итак, ракета-носитель была готова, но головная часть по-прежнему нуждалась в доработке. Потому до создания более совершенной конструкции головной части и более эффективной защиты ее от тепловых нагрузок не имело смысла и дальше без толку бросать ракеты за горизонт.

В этом заключалась вторая удача Королёва: в его распоряжении оставалось еще две ракеты, которым пока было нечего делать. Если бы конструкторам с первой попытки удалось разработать головную часть, не сгорающую на конечном участке траектории, то испытания ракет и головных частей продолжались бы в соответствии с программой. Никто бы не позволил Королёву заниматься баловством и запускать никому не нужные искусственные спутники.

В этом случае через год американцы первыми запустили бы искусственный спутник Земли. Мир, конечно, обратил бы внимание на это событие, но, возможно, оно вызвало бы не больший ажиотаж, чем завершение строительства нового рекордно высокого небоскреба в Нью-Йорке. Если бы спутник первыми запустили американцы, это не стало бы сенсацией. Если бы спутник первыми запустили американцы, то никакой космической гонки между СССР и США не возникло бы. В этом случае история XX века была бы совсем иной.

В этот же день, 7 сентября 1957 года, посол СССР в Югославии Фирюбин получил шифровку с приказом немедленно вернуться в Москву.

В Кремле товарища Фирюбина встретили члены Президиума Центрального Комитета КПСС товарищи Хрущёв, Фурцева и Козлов. Смерил Хрущёв Николая Павловича недобрым взглядом и отрезал:

— Решением Президиума ЦК КПСС вас, товарищ Фирюбин, мы освободили от обязанностей чрезвычайного и полномочного посла Советского Союза в Югославии.

Фирюбин ожидал чего угодно, только не этого. А Хрущёв улыбнулся:

— Решением Президиума ЦК КПСС вас, Николай Павлович, мы назначаем заместителем министра иностранных дел.

Сумасшедшее лето 1957 года отшумело. Вожди Советского Союза товарищи Хрущёв и Жуков отбыли на отдых.

Крым. Царский дворец. Бархатный сезон. Жуков и Хрущёв встречаются каждое утро на пляже. И улыбаются друг другу.

Жуков вдруг перестал хамить Хрущёву. Между Жуковым и Хрущёвым установились нормальные отношения — теплые, деловые, дружеские.

Точно как у Сталина с Гитлером в мае 1941 года.

Советский Союз имел непомерно огромные Вооруженные Силы. Солдат призывали на три года, матросов на четыре. Во время службы солдат и матрос могли получить звания сержантов и старшин.

Помимо срочной службы существовала служба сверхсрочная. Отслужив свое, солдаты, матросы, сержанты и старшины могли остаться в армии и во флоте и продолжать службу. В этом случае им резко повышали заработную плату, выдавали другое обмундирование более высокого качества, они могли жить вне казарм. По своему положению сверхсрочник был ближе к офицеру, чем к солдату и матросу.

Сверхсрочник уже прошел три-четыре года срочной службы, у него был соответствующий опыт. Он знал службу и любил ее. Он не был невольником, он был добровольцем, потому не считал дней и часов, которые остались до дембеля. Если солдата или матроса на службе унижали, если не уважали, то он никогда не оставался на сверхсрочную. Оставались те, кто мог за себя постоять, кто мог заставить себя уважать.

Сверхсрочников использовали там, где требовались знания и навыки: младший авиационный специалист, инструктор вождения, командир отделения технического обслуживания танков, оператор радара, фотодешифровщик и так далее. На сверхсрочников был огромный спрос в авиации, во флоте, в войсках связи, в топографических частях.

Жуков ломал проверенные жизнью и устоявшиеся основы службы. Он решил сэкономить народные деньги. Рассудил так: солдат и матрос сейчас пошел грамотный, если ему в сельской семилетней школе рассказали про Пушкина и Лермонтова, про параллельные прямые и круговорот воды в природе, то с ремонтом и настройкой антенны тропосферной связи он как-нибудь справится.

И Жуков ударил по сверхсрочникам. Вербовка на длительные сроки была отменена. Условия вербовки на короткие сроки были резко ухудшены. Во флоте это выглядело так:

Он [Жуков. — Прим. автора] заявил, что в связи с тем, что призываемые имеют среднее образование, сверхсрочники потеряли свою роль в Вооруженных Силах и прежде всего приказал резко сократить их число... Что же получилось? Из 28 с лишним тысяч сверхсрочников [служивших во флоте. — Прим. автора] после этого уволилось 12800 человек... Откуда ушли сверхсрочники? С подводных лодок, из машинных команд надводных кораблей, специалисты приборной техники (Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы. с. 279).

Так обстояли дела не только во флоте, но и в авиации, артиллерии, танковых и всех других войсках. Удар по сверхсрочникам резко снизил боеготовность Вооруженных Сил. Хуже всего пришлось авиаторам, связистам, топографам, ракетчикам.

После настоятельных докладов тов. Жуков признал, что в этом деле допущена ошибка, но при рассмотрения этого вопроса недавно на коллегии заявил, что так как прошел только год после издания нового положения, входить в Совет Министров с вопросом о его изменении неудобно (там же).

Подобным же образом Жуков решил сэкономить на контроле качества военной техники. На военных заводах работали офицеры Министерства обороны, которые следили за качеством выполняемых работ и осуществляли приемку вооружения и боевой техники для Советской Армии и Флота. Жуков решил сократить их количество.

Не изучив, где надо сокращать аппарат, а где он необходим, министр дал соответствующее указание Генштабу, а тот, приученный не очень-то считаться с доводами главкомов, послушно сократил контрольно-приемный аппарат на 38 процентов, оставив без этого аппарата даже такие заводы, где переоборудуются корабли под ракетную технику... Мы вынуждены будем в ближайшие месяцы уволить из армии и флота несколько сот опытных специалистов, освобожденных от работы в контрольно-приемном аппарате, многих из них — без пенсионного обеспечения (там же, с. 279).

Отдали эти офицеры свою молодость Родине, отслужили в Вооруженных Силах много лет, но до пенсии чуток не дотянули. Они ни в чем не были виноваты — просто Жуков распорядился деньги экономить.

Такая экономия нашей стране выходила боком.

ГЛАВА 14

Осень — пора войсковых учений. Урожай собран. Грачи улетели. Лес обнажился. Поля опустели. Можно воевать.

1957 год — необычный. Приближалась круглая дата — 40 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Весь советский народ рапортовал Родине о достигнутых успехах.

Советская Армия тоже собиралась отрапортовать Родине о своих успехах. Для этого командование решило провести в Киевском военном округе небывалые войсковые учения с участием четырех танковых, пяти мотострелковых и четырех авиационных дивизий с соответствующим артиллерийским, инженерным и прочим усилением. Гвоздем программы должно было стать форсирование Днепра 41-й гвардейской танковой дивизией без наведения мостов и паромных переправ.

План форсирования реки был таким: с левого берега Днепра два самоходных миномета 2Б1 калибра 420 мм и весом по 55 тонн каждый наносят два ядерных удара по расположению противника на правом берегу реки. Думаю, Жуков очень сожалел о том, что на учениях пришлось наносить не настоящие ядерные удары, а всего лишь их имитировать. Следом за ядерными ударами Днепр форсируют разведывательный батальон танковой дивизии и разведывательные роты мотострелкового и трех танковых полков.