Россия в эпоху Петра Великого. Путеводитель путешественника во времени - В. Зырянов

Регламент был не чем иным, как «программой русской Реформации». Он – не общее начертание правил, а идеологический продукт, готовый формировать новое религиозное создание. Его с уверенностью можно назвать декларацией нового мира. Феофан был беспредельно верен царю, местами он даже называет его Христом, не используя привычный для русской практики термин «помазанник Божий». Эта игра слов была бы непростительна на полстолетия раньше, но в пору реформ никто не смел ей перечить. Местами он был до фанатичного предан императору: «Феофан разделял и исповедовал типическую доктрину века, повторял Пуффендорфа, Гроция, Гоббса. Это были, в известном смысле, официозные идеологи Петровской эпохи. Феофан почти веровал в абсолютность государства, – есть только „власть“, и вовсе нет никакой особой духовной власти („папежский се дух“). Он исходит из известного реформационного принципа или постулата: cujus regio, ejus religio[9]. Государь, и именно как государь (Landesherr), есть „хранитель обеих скрижалей“, custos utriusque tabulae. И ему принадлежит вся полнота власти над его землей и на его земле, „верховенство над землею“ (Landeshoheit), всеобъемлющее jus territorii… И Церковь ведь внутри этой его земли…»

Практика православных миссионеров в Сибири. Взаимоотношения светских и духовных властей, политика в отношении прозелитов

Русская церковь, потерявшая в петровские времена значительную часть своего прежнего могущества, сохранила и упрочила стремление к реализации пасторской миссии. В качестве объекта христианизации на сей раз были выбраны прекрасно знакомые русским первопроходцам XVI века ханты и манси, в тогдашнем варианте русского языка именуемые вогулами и вотяками.

Первым остяки Березовского уезда приняли сибирского митрополита Филофея (в монашестве – Феодора), который совершил экспедицию к ним в 1704 г. Повторно он бывал у них в 1707 году. Поездки можно назвать ознакомительными, так как массовое крещение остяков от их «первых жилищ… по Иртышу… в трех днях… от Тобольска» и до самого Обь-Иртышского Севера началось во время миссий 1712, 1713 и 1714 гг. Проповедники воздвигли четыре православных храма, разрушив языческие кумирницы с идолами, чтобы «шайтанов … отнюдь не держали»: «Медного гуся» (покровителя охоты), «Обского старика» (благоприятствовавшего рыбному промыслу), «мастерки шайтана», кумира «серебрено имеющ лицо». Православными стали четыре тысячи прежних идолопоклонников.

В последующие годы христианизация кумиропоклонников Сибири шла ускоренным темпом. В 1714 и 1715 годах православие пришло к вогулам Пелымского уезда. Митрополит Филофей в 1716 и 1718 годах крестил поголовно всех остяков Сургутского уезда, а в 1717 году Христову проповедь познали язычники Томского, Нарымского и Кетского уездов, в 1719 году был христианизирован район Мангазеи. Как водится, во вновь приращиваемых патриархией территориях возводились храмы. Докладывая в Синод, митрополит Антоний указывал, что схимонах Федор «окрестил от остяцкого и татарского народов более четырнадцати тысяч душ».

Архиерей Федор, митрополит Сибирский и Тобольский, так писал князцу Катишовой волости Тихону Нахрачеву об управлении волостью и надзором за прозелитами: «1718 года июля 10 дня по указу великого государя и по приказу губернатора Сибири князя Матфея Петровича Гагарина и по нашему архиерейскому благословению велено тебе, Тихону Нахрачеву сыну, быть в своих юртах и волости Катишових и в инех князцом. И служить великому государю верно, в зборе ясачном радети, меж своими подручными смотрети, чтобы вси веру християнскую держали постоянно, а шайтанов бы отнюдь не держали, но единому небесному кланялися б Богу. Не как отец твои был двоедушен и государю своему неверен показался, за что принял казнь по делам. А тебе б служить великому государю лутше и своей волости ясашных знати, и их в распрях судити, и от всякого дурнаго дела внимати, и наказывать смотря по делу. А что будет тебе не знатно, о том ведение присылать и к губернаторской светлости. И им бы, твоей волости ясачным, тебе почитати и слушать как начальника своего. Да тебе ж смотреть, которые из их не в ясаку, и тех имена списав, подавать губернаторской светлости ведение, что б в ясаку не было убыли, но прибыль или замена за престарелых, которые за старостию не могут государева ясаку промыслять». Как видно, Феодор распоряжается зорко «смотрети, чтобы вси веру християнскую держали постоянно». Но, уделяя внимание духовным делам, не пренебрегать делами хозяйственными: бдительно следить за сбором ясачного налога.

Вопрос о насильственном крещении остается полемическим. Бытует мнение, что крещение язычников Сибири не обошлось без кровопролития. Считается, что в случаях активного сопротивления язычников в деле принимала участие местная администрация. Впрочем, здесь показательна позиция главного проводника Христова слова среди хантов и манси – митрополита Филофея (Феодора), который считал, что в пастырском ремесле не пристало прибегать к помощи ружья. Позиция вдохновителя и главного контролера этого процесса – схимонаха Феодора, призывавшего не расчехлять ружья, конечно, должна быть принята во внимание, но то, что пятая часть обращенного населения приняла слово Христово от меча, а не от креста, не подлежит сомнению. Кроме того, очевидно, что церковники пристально наблюдали за неофитами, чтобы пресечь рецидивы языческих обрядов.

Схимонах Феодор, в миру Филофей Лещинский (1650–1727), происходил из малороссийского дворянства. «Местом своего духовного рождения и воспитания» он считал Киево-Печерскую лавру. Рано овдовев, он стал монахом. Затем долгое время он был экономом лавры и наместником брянского Свенского монастыря. В 1702 году Петр Алексеевич приказал ему занять кафедру митрополита Сибирского и Тобольского. Филофей повиновался монаршей воле и почти 20 лет, с 1700 по 1719 гг. и с 1716 по 1721 гг., был главным церковным иерархом Сибирской епархии. Филофей просвещал, строил, крестил. Скончался в тюменском Троицком монастыре 31 мая 1727 года, где за 18 лет до этого, в 1709 году, стал схимником. Феодор был человеком очень сбалансированной жизненной позиции, посвятившим духовный путь целиком аскетике. Даже после кончины, для большего смирения плоти, он завещал захоронить его прах у врат Троицкого монастыря, чтобы идущие на молитву попирали его.

Доминантная роль Феодора не только в проповеди, крещении, но и в поддержании духовного порядка среди паствы неофитов очевидна и не подлежит спорам. Временами митрополиту приходилось вмешиваться в политику местных светских властей и останавливать поистине сюрреалистические вещи. Так, по инициативе судей надворного суда новокрещенные татары должны были быть проданы в рабство по ходатайству их прежних мусульманских хозяев, которые таким образом через судебные тяжбы решили остановить миссионерскую деятельность в Сибири. 2 февраля 1722 он пишет в Синод: «Татаре, которие без кабал жили и работали год по 15 и более у своих татар некрещених и отшед крестились, а теперь по челобитью татар некрещених судие надворние судят отдать татарам некрещенным, чтоб они попродали руским в холопство. А не лучше бы дать им, крещенним, землю и записать их в ясак государев?» Единственной силой, вставшей на защиту татар-прозелитов, стал митрополит Филофей. После смерти М. П. Гагарина участились случаи злоупотребления местных ясачных чиновников, воевод, а некоторые и вовсе предлагали проекты увеличения налогов с новоявленных христиан, даже собирались включить их в реестр подушной подати.

В письме кабинет-секретарю Алексею Васильевичу Макарову 31 января 1721 года он ходатайствует об отмене тех налогов с сибирских новокрещенных, которыми их облагать, как христиан, не полагалось: «И 720-го году над ясак их еще положено на их денежные подати против руских податей 10, чим зело оскорблении и возмуении стали». Здесь он не только заступается за свою паству, но и пытается оптимизировать, привести в соответствие с первоначальными стандартами налоговую систему, удалить из нее двойные чтения. При сохранении налоговой надбавки, когда «власть мирская никакова помилования им (прозелитам. – Прим. авт.) не творят», ему «нельзя показатись» бывшим язычникам, разочаровавшимся в пасторском слове. «Что же и духовной власти творити? Когда доношения их не приемлют, прощения не слушают». Поэтому праведный схимник уповает на помощь государевых людей, высших чиновников, как в случае с размножением храмов в его митрополии: «Во первых моих нуждах подал твое господство моему смирению помощь: просил царское величество о строении церквей у новокрещенных и у тех церкви живущим священникам о жалованье, без какого невозможно им было прожити».

Поразительна не только разница в оценках целей и средств христианизации среди гражданских и духовных лиц. Удивительно читать, насколько малый вес имел авторитет духовного сословия для администрации. Действительно, «что же и духовной власти творити? Когда доношения их не приемлют, прощения не слушают». Так, в своем послании в Синод в октябре 1721 года схимник Феодор, уже передав митрополичью кафедру Антонию, пишет о таких возмутительных вещах: «Тут же доношу Святейшему Правительствующему Синоду, что в великом утеснении и в бещестии духовный чин у комендантов в Сибери: явих прикащиков – попов бьют, з луков стреляют, а на Березове господин комендант Инглис игумена среде града так убил княми, что чуть живаго священци унесли в монастырь. А причина, что новокрещенных грабит комендант, и о том игумен нам известил. И он же, господин Инглис, и попов держит на цепе в приказе, в церкви окровавил подьячого, князцов новокрещенных бьет безвинно. Доношу губернаторской светлости о всем и нет управи и истязаниям. Только как наделает где комендант худо, то в иной город переменят».